В тот день Дикар видел много ужасного; он узнал, как жестоки те, кто правит Далекой Землей, казавшейся такой прекрасной и манящей с самого высокого дерева на Горе.

Это они летят в самолетах, и Дикар знал, что значило бы для Группы, если бы эти люди узнали, что Группа живет на Горе, и поэтому Дикар боялся, когда слышал рокот и самолет пролетал над головой. Но этот самолет скрыт от Дикара кроной дуба, и рев его постепенно стихает.

«Он улетел, – сказал себе Дикар, – как они всегда улетают…»

Но рев снова стал громче самолет возвращался, он теперь шел ниже и снова закрывал звезды. Белый свет сверкнул в небе, яркий белый свет, как солнце! Он начал опускаться, делая лес зеленым, заполняя поляну своей яркостью.

Ледяной ужас прошел по венам Дикара.

Это тоже из сна, белый свет, опускающийся с неба, шум, словно сотни палок стучат по сотне плетней, крики и грохот, крики детей, которые убегают из гибнущего города, грохот грузовиков, на которых они убегают. Грузовик, в котором был восьмилетний Дикар, и Мэрили, и все остальные дети, ставшие Группой, остановился на боковой, укрытой деревьями дороге. Двое Старших, застывшие от ужаса на сидениях в кабине грузовика…

Белый свет, спускающийся книзу, показал только пустую поляну и посеревшие от непогоды дома, возле которых не было жизни. Свет тускнел. Черный самолет снова поворачивал на свой курс, он больше не закрывал звезды, его самого закрывала пурпурно-черная Гора. Рев в небе превратился в жужжание чудовищной пчелы. Дикар краем ладони вытер со лба холодный пот.

С самолета, пролетевшего над высоким лесом и крутым обрывом, не увидели в своем белом свете никаких признаков жизни и улетели. Но почему они повернули назад? Зачем осветили поляну своим белым светом? Раньше самолеты всегда пролетали прямо над Горой.

Пчелиное жужжание в небе совсем стихло. Снова загудели насекомые. Дикар сложил ладони у рта и крикнул:

– Выходите! Выходите, где бы вы ни были!

Из дверей домов начали выходить люди. Дикар повернулся лицом к лесу.

– Выходи, Мэрили, – крикнул он в сведенные рупором ладони. – Мэ-э-эрили!

Его крик покатился по лесу и дошел до пещеры, в которой спряталась Мэрили с горящей веткой, от которой снова можно будет зажечь огонь; таково ее задание, когда ночью прилетает самолет.

– Мэ-э-эрили!

За Дикаром собралась Группа, но среди стволом не мелькал огонь ветки Мэрили.

– Мэ-э-эрили! – снова крикнул Дикар, посылая свой зов в шепчущую темноту леса. Лес вернул ему крик. «Мэ-э-эрили!» – гулко и насмешливо, и это был весь ответ на его призыв.

Дыхание со свистом вырывалось через стиснутые зубы Дикара; он миновал гигантский ствол дуба и погрузился в лесную тьму. Земля под подошвами ног была холодной и влажной. Холодный влажный земляной запах в ноздрях, и запах лесной зелени, и запах заплесневевшей перегнившей листвы и бледных побегов, за ночь вырастающих среди листьев. Был и запах дыма, а он может быть только от той ветки, что несла Мэрили в пещеру.

Как ни остро зрение Дикара, но даже он не видел ни проблеска света, но двигался быстро, не спотыкался, уклонялся от стволов и кустов с проворством мелких лесных существ, как и они, не отдавая себе отчет в том, как он это делает. Земля под ногами поднималась, а потом ее вообще не стало. Под ногами только камень.

Дикар остановился, чувствуя стены вокруг себя, крышу над головой и понимая, что он в пещере, которую искал.

– Мэрили, – позвал он в слепую черноту. – Мэрили. Где ты?

Никакого ответа. Но запах дыма стал сильней, и Дикар понял, что Мэрили была здесь. Он чувствовал теплый, сладкий запах своей пары и поэтому понял, что она еще здесь, где-то в этой заполненной чернотой пещере.

Он снова пошел, медленно, нащупывая ногой темноту. И его нога нашла ее, нашла лежащей на каменном полу пещеры. Мэрили не шевельнулась, даже когда он споткнулся о нее.

– Мэрили!

Дикар подавился и опустился на колени рядом с Мэрили, взял ее на руки.

Она шевельнулась в его руках.

– Дикар!

Дикар выдохнул; он сам не чувствовал, что затаил дыхание.

– О, Дикар!

– Что случилось с тобой, Мэрили? Что…

– Я… Кто-то прыгнул на меня сзади, когда я вошла в пещеру, и ударил. Дикар! Палка с огнем! Где…

– Не здесь. Если и была здесь, то теперь нет. Погасла. Не здесь. Иначе запах был бы сильней..

– Огонь, Дикар! – В голосе Мэрили ужас: жизнь без огня, не на чем приготовить еду, зимой негде согреться. Она вырвалась из его рук и встала. – Я потеряла огонь, Дикар.

Дикар выбежал из пещеры, побежал по лесу, Мэрили бежала рядом. Они выбежали из леса на поляну, и Дикар закричал:

– Снимите землю с дров, быстрей!

Дикар, не останавливаясь, побежал дальше, он бежал к двери Дома Мальчиков, вбежал в дверь. Снял висевший на стене на колышках топор, снова выбежал и побежал туда, где Группа убирала землю с дров на Огненном Камне. Он пробрался через толпу Мальчиков и Девочек и в тусклом свете звезд увидел полено, которое они откопали, черное, безжизненное. Его топор поднялся вверх и опустился.

Трах!

Полено раскололось. Полетели красные искры, обожгли ноги Дикара. Но он не почувствовал ожог. Он смотрел на красное пятно, из которого вылетали искры, на тлеющее огненное сердце полена, в котором еще есть жизнь, жизнь Огня, жизнь Группы.

– Сухие листья! – приказал он. Принесите сухие листья! Быстрей! Биллтомас! Хэлросс! Разжигайте костер. Фрэдальтон! Возьми топор и расколи полено на мелкие щепки.

Дикар смотрел, как Биллтомас бросает сухие листья на тлеющее красное пятно, смотрел, как от сердца огня вспыхивают листья. Смотрел, как Хэлросс подкладывает к горящим листьям мелкие щепки, и щепки загораются, а от них загораются и более крупные дрова. На Огненном Камне снова горел Огонь, он снова освещает поляну, но лоб Дикара был наморщен, а глаза больше не были голубыми, в темноте в них был красный свет, который не был отражением Огня.

Дикар обвел взглядом освещенные красным огнем лица Группы; все окружили Камень и смотрели, как вновь загорается Огонь; он смотрел на каждое лиц, словно задавая вопрос, и переходил к следующему. И наконец взгляд его остановился на одном лице, и остался на нем, и морщины на лбу Дикара стали глубже.

Лицо с оскаленными зубами, поросшее черной щетиной, глаза слишком маленькие и близко посаженные друг к другу, но Дикар прежде всего видел странную насмешливую улыбку этих толстых губ.

С того дня, когда Дикар вернулся из Далекой Земли и прекратил краткое пребывание Томболла в роли Босса Группы, заставив его признаться, как он хитростью сменил Дикара и стал Боссом, у Томболла не было оснований для улыбок. Он редко улыбался. Почему же он улыбается сейчас?

– Думаешь, это он меня ударил? – шепотом спросила Мэрили. – А потом убежал с огненной палкой?

– Кто еще из всей Группы способен на такое?

– Но зачем ему это, Дикар? Он достаточно умен, чтобы понять: если мы потеряем Огонь, ему будет так же плохо, как всем остальным.

– Вот этого я не… Подожди! У меня есть идея. Послушай. Иди рядом со мной так, словно мы разговариваем о чем-то незначительном. Смейся немного и держи меня за руку.

Пальцы Мэрили на руке Дикара были холодны, но ее смех звучал как журчание ручья, текущего через камни. Они медленно пошли от огня, дошли до кромки деревьев и исчезли в лесной темноте.

– Давай! – сказал Дикар и побежал через ночной лес, Мэрили неслышной тенью бежала с ним рядом. Так похоже на нее держаться с ним рядом, не задавать вопросов, когда они вместе возвращались к пещере.

У входа в пещеру Дикар на мгновение остановился и принюхался.

– Да, – сказал он скорее самому себе, чем Мэрили, – я чувствую запах. Влажной ночью воздух очень долго удерживает запах.

И он снова пошел, следуя за острым запахом дыма, уходя от пещеры и от поляны.

Запах-след повел его вниз. Вскоре он услышал смех ручья, а потом Дикар прошел через спутанные кусты и вышел под звездный свет на берегу ручья, журчание которого слышал. Здесь запах дыма по-прежнему был сильный…