Я избегаю дорог, на которых выросли новые ганглии, но это непросто. Они теперь повсюду, что хорошо для Роузуотера, но плохо для меня.

Я вижу воронку, в которой лежит сбитый дрон, окруженный семеркой скелетов. Должно быть, внутри у него была зажигательная бомба, и взорвалась она не сразу. Незадачливые сборщики лома погибли при взрыве.

Меня терзает голод, у меня заканчивается вода, но к ночи я должен выбраться из города, так что не беспокоюсь об этом. В некоторые дома я все-таки заглядываю, но вода из кранов еще не течет. Укрывший землю зеленый мох поглощает звуки и липнет к ботинкам. Я пробую его съесть или выжать из него влагу, но он горький, а значит, может оказаться ядовитым. Каждые полчаса я делаю десятиминутный привал, во время которого пытаюсь выйти в ксеносферу, но она полнится тем, что я могу назвать только «нейростатикой» – сплошные мигающие огни и невнятица. В спокойные моменты мне до сих пор вспоминается наша засада, страх, который я ощутил в тот миг, когда был уверен, что меня убьют, и разорванное взрывом на куски тело Нуру. Когда я об этом думаю, щупальце вздрагивает, словно тоже помнит, и я задаюсь вопросом, нет ли у него какого-то доступа к моим мыслям, но тут замечаю приближающуюся ко мне троицу. У них дубины и, кажется, пистолет.

Я поднимаюсь, чтобы встретить их, но щупальце делает всю работу за меня. Оно по собственной воле устремляется к идущей впереди девушке и вгоняет ей в лицо шип. Девушка падает. Щупальце отдергивается и обвивает руку парня с пистолетом, а потом разматывается, срывая одежду, кожу и мышцы, обнажая кости. Крики парня отдаются эхом вокруг нас. Третий передумывает нападать, однако щупальце, моментально чувствующее любое мое движение или намерение, захлестывает его шею и выдирает из нее кусок мяса. Кровь бьет фонтаном; парень, шатаясь, проходит три шага и падает.

Щупальце вновь расслабляется.

Я обыскиваю трупы и нахожу один батончик из саранчи и два пакетика безымянного протеина – обычно это означает смесь тараканов и муравьев. Воды нет. Я съедаю два квадратика саранчи и продолжаю путь.

Вскоре я замечаю троих мальчишек с голыми торсами, которые по очереди пьют из пустотелого растения. Они говорят, что растение принадлежит им, и я должен заплатить. Я отдаю им пакетики с протеином и утоляю жажду. Вода сладкая, с меловым привкусом. Сначала ее приходится высасывать, но вскоре она начинает течь свободно и обильно, и я заодно смачиваю голову. Потом я замечаю женщину, стоящую там, где недавно стоял я. Щупальце не реагирует. Она высокая, с зеленой кожей, по которой разбросаны черные шипы – то ли пирсинг, то ли что-то, растущее изнутри. На ней свободное платье, которое ветер пытается сорвать. Она, похоже, не рада меня видеть.

– Ты – Эрик. Убийца.

И в тот же момент я неожиданно понимаю, кто она такая.

– А ты – новый аватар Полыни.

– Именно.

– Чего ты от меня хочешь?

– Ты должен ответить за свои преступления.

– Во-первых, это не преступления. Я – агент законного правительства Нигерии, частью которой является Роузуотер, хотя я пока не знаю, к чему приведет это перемирие. У меня был приказ. Во-вторых, тебе-то что? Ты инопланетянка. Тебя это не касается.

– Я должна поддерживать безопасность в этом городе, потому что скоро сюда прибудут мои сородичи.

– Но тебе никто и не мешает. Я ухожу, так что даже если ты считаешь, что я представляю угрозу, отпустить меня – значит, укрепить безопасность Роузуотера.

– Или я могу тебя убить – для надежности.

Но я замечаю неуверенность и делаю ставку на то, что она колеблется. Собрав всю силу воли, поворачиваюсь к ней спиной и отпиваю еще свежей воды.

– Можешь, но тогда вот что: убей меня быстро. У меня не хватит терпения выслушивать слова инопланетянки, которая в сговоре с таким злодеем, как Джек Жак. Жаль, что я потерпел неудачу.

Я наполняю подобранную по пути фляжку и ухожу от нее, ожидая, что в любой момент меня дезинтегрируют, или расплющат, или устроят мне инсульт. Этого не происходит, но следующую милю пути я потею, пусть солнце и садится. Когда наступает ночь, я уже не чувствую ее рядом с собой, хотя в Роузуотере она повсюду. Я начинаю раздумывать о той речи, что ей толкнул, и мне кажется, что эти слова мне не принадлежали. На самом деле…

– Кааро, – говорю я.

В ксеносфере передо мной возникает грифон.

– Bawo ni?

– Что еще ты оставил у меня в голове?

Голос у него гораздо веселее, чем я мог бы ожидать.

– Ничего, ничего, клянусь. Это все в реальном времени. Я тобой не управлял, Эрик.

– И все же.

– И все же я, возможно, подтолкнул тебя разик-другой, в память о старых временах. Остальное ты сделал сам, клянусь. Так, корпоративная солидарность, помощь экс-агента агенту.

– Чего ты хочешь?

– Просто убеждаюсь, что ты уходишь. И, Эрик…

– Да?

– Никогда сюда не возвращайся. Грифоны территориальны.

Я оставляю позади комплекс по переработке – маркер городской границы. Не до конца понимаю, что именно случилось в Роузуотере, но я рад отсюда выбраться. Оглянувшись, вижу там, где раньше был купол, огромное пятно темноты. Десятки новых ганглиев мерцают, как звезды. Ветерок приносит канализационный запах от комплекса.

Я показываю Роузуотеру средний палец.

– Иди на хуй.

Через несколько минут я его опускаю, а потом подаю сигнал, чтобы меня забрали.

С тех пор как Марк и Пэт Сатклиффы вернулись домой, прошло четыре часа. Они работают в тишине, с серьезными лицами, не обращая внимания на шум и ликование снаружи. Их война еще не окончена, потому что Алисса до сих пор не нашлась.

В их отсутствие дом взломали, запакостили, вынесли из него все, что можно, но он не сгорел, как некоторые дома на их улице, и в него не угодила бомба. Марк умеет осознавать свою удачу. Пэт жива и здорова, хотя немного исхудала и повзрослела сильнее, чем ему бы хотелось. Она подметает, он перетаскивает тяжести. План на сегодня – расчистить себе небольшое местечко для сна; остальное подождет до завтра. Еда у них есть, скромная, но голод утолить можно. Больше всего Марк боится крыс и роев, но с тех пор, как пришелец переродился, они себя почти не проявляют, как и падуны, а херувимов никто уже давно не видел.

Он бросает взгляд на Пэт, и его ранят ее короткая стрижка и худое лицо. Марк знает, что и сам он потерял вес, а волосы у него такие же короткие. Вши.

Ему придется как-то обеспечить безопасность дома. Последние несколько недель они с дочерью провели в постоянном движении и борьбе за существование, то прячась, то заключая союзы и присоединяясь к группам. Марк впервые в жизни прибегнул к насилию, обнаружив в себе такую жестокость, о которой даже не подозревал, и порой сны его полны крови и задыхающихся людей. Он не знает, сумеет ли когда-нибудь взять в руки кисть так, чтобы боль не выплеснулась на холст, но может быть, это не так уж плохо.

Вспомнит ли его дочь, как быть ребенком? Улыбнется ли она снова? Засмеется ли?

– Эй, Пэт, с какой стороны у цыпленка больше перьев? – спрашивает он.

– С наружной, – доносится от двери; это последнее, чего Марк и Пэт могли ожидать.

Алисса.

Алисса.

Алисса наблюдает за воссоединением семьи из ксеносферы, видит, как Сатклиффы обнимаются и плачут, видит, как они оставляют внешний мир за закрытой дверью и вновь начинают жить своей жизнью.

Та Алисса, что к ним вернулась, настолько близка к реальной, насколько это возможно. У нее внутри все воспоминания, которые удалось отыскать. У нее внутри ИД-чип Алиссы. Все провалы в ее памяти они спишут на травму или простую забывчивость.

Она не знает, зачем это сделала. Из чувства вины? Из чувства справедливости? Из-за чрезмерной идентификации с Аминат и Кааро?

Неважно. Это простое решение простой проблемы, и теперь те назойливые мысли, то смутное беспокойство оставили ее.

Теперь она может сосредоточиться на своей работе, на Роузуотере – первом за многие века городе домян.