– Могу я заблокировать президента? – спрашивает он у Лоры. – В смысле, а что, если он захочет мира?

– Для этого он напрямую к вам обращаться не будет, сэр.

– Ничего полезного он не пишет. Надо его заблокировать.

– У вас нет времени. Вы должны встретиться с советниками.

Дерьмо.

– Жду этого с нетерпением.

Кучка избалованных политиков, жалующихся на то, что с ними не проконсультировались. «Мы на такое не подписывались». Выскочки, не упускающие возможности привлечь к себе внимание. Криптолоялисты, мутящие воду. Десять процентов из них покинут город, но большинство остальных его поддержит. Джек легко может оценить настроения собравшихся, но времени их успокаивать у него нет. Он извиняется, но заканчивает собрание досрочно.

Сразу после этого он встречается с представителями семнадцати крупнейших строительных компаний Роузуотера. Представители явно нервничают, как будто ожидают, что он прикажет их всех расстрелять. Джек предлагает им расслабиться и улыбается в четверть мощности. Он оповещает их, что ждет от них точную карту всех бункеров Роузуотера. Он отклоняет их протесты, произносит смутные иносказательные угрозы и дает им срок в двадцать четыре часа. Представители уже направляются на выход, но Джек останавливает их, смотрит на часы и сообщает, что время это они проведут здесь. Они начинают объединять усилия.

Джек возвращается в кабинет. Смотрит на свои руки. Они сухие, потому что он мыл их после неискренних рукопожатий с советниками. Джек мажет их кремом с эвкалиптом и закрывает глаза, чтобы унять угасающую головную боль.

– Западная стена, – говорит он комнате, и кирпичи становятся прозрачными – по крайней мере, выглядит это так. Миниатюрные камеры снаружи проецируют изображение вовнутрь. Отсюда Джеку видна значительная часть Роузуотера, и в центре панорамы – покрывшийся пятнами купол в своем нынешнем шипастом воплощении. Может, он предвидит будущее? И в какой-то своей извращенной инопланетной манере готовится к войне? Джек слышал много теорий о причинах появления этих острых наростов и их назначении, но, насколько он может судить, ни одна из них не имеет под собой оснований. Йеманжи свободно и величественно несет свои воды к Нигеру. Присутствие Полыни неожиданно оказало на реку положительное влияние. Буйство растительности остановило береговую эрозию, которой страдала Йеманжи; трофический каскад привел к увеличению роста деревьев, а это в свою очередь привлекло множество разнообразных птиц и мелких животных, создало заводи и отмели, породило взрыв биоразнообразия. Да, инопланетные виды в этом поучаствовали, но и земные тоже. Роузуотер, возможно, самый зеленый город в мире, и на борьбу с сорняками выделяется солидный бюджет. Ломающая асфальт растительность – серьезная проблема, но Джек понимает, что иметь такую проблему хорошо. До сих пор не выяснено, безопасно ли употреблять в пищу инопланетную флору и фауну, однако леса в городе и вокруг него кишат дичью. В Роузуотерском ботаническом саду есть образцы почти всех известных видов и нескольких неизвестных. Подумать только – прежде, до Полыни, эта земля была саванной. Но, хоть это и благословение, Джек не может не видеть в растительности прикрытие для вражеских солдат. Они уже где-то там, но заметим ли мы их? Купол способен пережить даже прямое попадание из пучкового оружия, но вдруг у правительства есть что-то более современное? «Роузуотеру всего лишь нужно продержаться до тех пор, пока нигерийские власти не обанкротятся». Джеку хотелось бы, чтобы купол накрывал весь город. Тогда восемь миллионов душ были бы в безопасности.

– Музыка, «Bilongo» Исмаэля Риверы.

Начинается песня, и Джек танцует. Нерон играл на лире, пока горел Рим, а он будет танцевать, пока в Роузуотере еще ничего не горит. Он подпевает хору – испанского Джек не знает, но сальса его успокаивает. Под конец песни его охватывает эйфория. Он в хорошем настроении, когда телефонный звонок преодолевает все заслоны и на его предплечье высвечивается надпись:

«Вызов: Уставшие».

О черт.

– Этот сладкоголосый, обряженный в «Гуччи», вероломный, двуликий, развращенный, растрачивающий время, полуулыбчивый, фашиствующий, обжорливый, дебильный, флегматичный лягушкоеб! – выдает Аминат.

– Ты расстроена, – замечает Алисса. – Я думала, ты успокоилась.

Руки Алиссы покрыты насекомыми. У нескольких москитов раздулись от крови брюшки, но в остальном они выглядят неподвижными и спокойными.

– Ты их стряхнуть не хочешь? – спрашивает Аминат.

– Они мне не мешают.

– Мне ни к чему, чтобы ты подцепила малярию. Понятия не имею, как это может сказаться на анализах. К тому же, таскать тебя по городу будет той еще задачкой.

– Я никогда не болела малярией.

– О, какие удовольствия тебя поджидают. Ты не голодна? Нам стоит добыть еду и припасы. А еще мне нужно в дамскую комнату. Mo fe ya’gbe.

Аминат и Алисса заходят в закусочную под вывеской «У валлаха Джо». Первым делом они направляются в туалет, чтобы вытереть влажными салфетками пот под мышками и в промежностях. Потом подсаживаются к одному из занятых столиков и набрасываются на эба[18] с рыбным рагу. В зале царит обычный шум болтовни, и хоть белая женщина и обращает на себя некоторое внимание, большинство клиентов слишком голодны или заняты новостными голограммами, чтобы на нее отвлекаться. Международные реакции оказываются самыми разными. Судя по всему, Россия первой из всех стран признала независимость Свободного Государства Роузуотер. «Ага, а как насчет Украины, говнюки? Как насчет Америки?» Среди комментаторов до сих пор попадаются те, кто винит Россию в исчезновении Америки с международной сцены и с лица планеты.

Аминат звонит Феми, оставляет сообщения, но ответа нет. Олалекан тоже молчит. Стандартные кризисные протоколы О45 не работают. На самом деле перерыв нужен ей, чтобы спланировать следующий шаг. Аминат не знает точно, существует ли еще лаборатория. Та же самая команда солдат могла напасть на нее, а это значит, что Феми, возможно, мертва, и Лекан тоже. Так уж получилось, что протесты и бунты дарят правительству превосходный повод для чисток, а Феми – женщина с мишенью на спине.

«А я связала свою судьбу с ее. Хотя, скорее, это она загнала меня в угол. Я могла либо начать работать на нее, либо отдать брата безликим агентам О45, которые ставили бы над ним эксперименты. И вообще, мы в любом случае все можем погибнуть».

Аминат смотрит, как европейские эксперты рассуждают о вероятности ядерной войны. Признание Роузуотера Россией трактуется как попытка распространить влияние на ту часть мира, которую Китай обхаживает десятилетиями, с семидесятых годов двадцатого века. Пришелец – это потенциальное преимущество, за которое стоит воевать.

Чем больше Аминат об этом думает, тем больше убеждается, что должна пойти домой, взять в охапку Кааро и этого его дурацкого пса, а потом ускользнуть из города, по пути, возможно, забросив Алиссу в Убар.

Напротив нее сидит Алисса – Алисса, которая не ест.

– Не голодна?

– Какой у нас план? – спрашивает Алисса.

– Я веду тебя в лабораторию на другом конце города. Но сначала завернем ко мне домой. Хочу убедиться, что с моим парнем все в порядке.

Алисса кивает.

– Тебе не обязательно со мной идти.

– Разве я не под арестом?

Аминат тыкает вилкой кусочек еды.

– Я не могу связаться со своими людьми, а город воюет с Нигерией – или вот-вот начнет. Уверенности нет ни в чем. Я не думаю, что твой «побег» сочтут неправдоподобным.

– Я хочу пойти с тобой.

Аминат вскидывает руки.

– Почему?

– Я – инопланетянка.

– Это я знаю.

– Я неполноценна.

– Это я тоже знаю.

– Я – не человек по имени Алисса, но и не та, кем должна была стать. Что-то пошло не так. Я хочу узнать что. Это может оказаться важно.