– Ты здесь что-то поменял? – спрашивает она.

– Нет, перед твоим приходом я занимался исследованиями, – отвечает Кааро. – Я экспериментирую с защитными свойствами открытых пространств.

– Разве это не опасно?

– Боло меня защитит.

Считается, что Кааро – последний из сенситивов, людей, которых ксеноформы наделили множеством странных способностей. Всей информацией Аминат не обладает, однако ксеноформы образовали в атмосфере Земли информационную сеть, и сенситивы могли получать к ней доступ, а значит – читать мысли других людей и даже заглядывать в будущее. Кааро называет себя квантовым экстраполятором, потому что так его охарактеризовал Энтони – аватар Полыни. Что-то случилось, и пришельцы решили убить всех сенситивов, но почему – никто не знает. Они и Кааро убили бы, если бы его не спас Энтони. Кааро работал на О45, но уволился после того, как чуть не погиб на службе. Феми Алаагомеджи пытается скрывать это, но она хочет, чтобы Кааро вернулся к ним.

Аминат гладит его по щеке.

– Я люблю тебя. Просто захотелось это сказать.

– Пока не говори. – Кааро улыбается. – Мне нужно концентрироваться, чтобы мы отсюда не выпали.

Аминат видит, как вдалеке – на расстоянии примерно в милю – шевелится трава. Что-то на огромной скорости мчится к ним, приминая стебли.

– Кто-то приближается.

– Я знаю. Их тут много. Не беспокойся. – Кааро указывает на других.

Трава шевелится еще в пяти местах. Движение кажется целеустремленным, и у Аминат не получается расслабиться так, как это, похоже, удается Кааро.

– Кто это?

– Страшилы из моего подсознания, люди, которых я встречал или выдумал. Когда мы оказались у меня в голове, они обрели плоть. В последнее время отгонять их охренеть как утомительно.

Говоря это, Кааро раздваивается; его призрачный двойник поднимается в воздух и улетает.

– Такого я еще не видела, – говорит Аминат. – Это что?

– А, это неслучившийся я. Пустые размышления о том, что могло бы быть. Не обращай внимания.

Через случайные промежутки времени от него отслаиваются все новые и новые копии. Аминат это отвлекает, но она сосредотачивается на Кааро.

– Мы можем говорить? – спрашивает она.

– Да. Как Эфе?

– Ну, ты же ее знаешь. Сегодня она поведала мне, что для того, чтобы свести мужика с ума, нужно после первого секса сказать, что ты ни с кем еще так не кончала. Или что с другими тебе приходилось имитировать оргазм. Целую пьяную лекцию закатила.

Кааро улыбается. Ему нравятся ее подруги; по крайней мере, он ведет себя так, словно они ему нравятся.

– Кааро, меня хотят отправить в космос, – говорит Аминат, резко посерьезнев.

– Правда?

– Да. Они хотят, чтобы я полетела к «Наутилусу», пристыковалась и взяла образцы воздуха и тканей космонавтов.

– Или их останков. От этой станции уже сколько лет никаких сигналов не было.

– Нам не все рассказывают. Кто знает, может, им все это время припасы поставляли?

– Ты им доверяешь?

– В смысле?

– Ну, О45 не славится честностью или открытостью. Феми…

– Безжалостна, да, ты мне уже говорил. Я не знаю. Мне сказали всего несколько часов назад.

Один из страшил уже очень близко, всего в пятидесяти ярдах, и Аминат чувствует себя беззащитной и неспособной ничего с этим поделать.

– Кааро…

С небес обрушивается деревянный столб и с чудовищным грохотом сокрушает нападающего. Земля – уж какая есть – трясется, ударная волна взбаламучивает мирно парящие кончики травинок. Над ними возвышается Боло.

– Говорю же, не беспокойся, – отвечает Кааро. – И что будет дальше?

– Видимо, тренировки. Я ведь себя запустила, скажи?

– Милая, да на тебе ни грамма жира.

– Да, но мне предстоит шесть месяцев тренировок на выносливость. Придется вернуться к борьбе с лишним весом. Сегодня у меня было что-то вроде прощания с алкоголем.

– А как с другими вещами?

– Ты о чем?

– С другими видами тренировок?..

– Вытащи меня отсюда, и мы испытаем твою выносливость.

После двадцатиминутной задержки поезд снова набирает ход. Бевон ненадолго открывает глаза, чтобы выглянуть в окно и убедиться, что они движутся. Потом пробегает взглядом по другим пассажирам и снова смежает веки.

Соседей трое – парочка девчонок-подростков, сидящих рядом и одетых как на вечеринку, и пожилой мужчина лет пятидесяти или шестидесяти, который болтает с ними через несколько пустых сидений.

– Как вы думаете, может, это кто-то на рельсах? – спрашивает одна из девчонок, когда поезд снова останавливается. В ее голосе сквозит беспокойство.

Старик говорит, что такое случается часто, и девочка спрашивает, видел ли он когда-нибудь мертвеца. Старик рассказывает, что один из его друзей повесился, и он обнаружил тело. Вторая девчонка вклинивается с историей о парне ее матери, который пытался спрыгнуть на рельсы, но полиция ему помешала. Но это, по-видимому, не умалило его решимости, потому что месяц спустя его, прожаренного до хрустящей корочки, нашли рядом с южным ганглием. Якобы это случилось до того, как вокруг ганглия построили станцию инвертора Окампо. Поезд снова трогается.

Бевон перестает прислушиваться. Объявляют станцию Киншаса, и он сходит, чувствуя себя опустошенным. На улице темно, а все такси и окады[10] куда-то запропастились. Вечер субботы, почему их нет? На стадионе висят афиши какого-то поп-идола – наверняка именно на его концерт собрались те девчонки, и это же объясняет отсутствие транспорта. Бевон решает идти пешком. Все равно он не может позволить себе такси. Он вернулся после недельного собеседования в Лагосе. Двенадцать претендентов на одну должность. Проезд и проживание они оплачивали сами, а денег у Бевона было в обрез.

Сверху спускается дрон, проверяет его ИД-чип и улетает прочь – все это занимает меньше минуты. Бевону хочется разнести следующий дрон, который он увидит, – разнести хоть что-нибудь.

К дому он подходит в прескверном настроении. Двое парней из квартиры 16а проталкиваются мимо него к выходу, задевая его одежду из-за тесноты коридора. Бевон подозревает в них гомиков и думает, не сообщить ли об этом властям, ведь гомосексуализм в Нигерии незаконен. Ему не нравится соприкасаться с геями. Они грязные и любят… показушничать. Вот правильное слово. Выставлять напоказ себя и свою грязь. Однажды Бевону придется с этим что-то сделать. Сообщить о них властям. Имена их он не помнит, но парни улыбаются ему, когда не… показушничают и не резвятся. В последнее время каждый раз, когда Бевон переступает порог супермаркета, перед ним высвечивается объявление о розыске практикующей лесбиянки. Может, ему стоит дать объявление и насчет этой парочки.

Бевон отпирает квартиру и вваливается внутрь, ободрав голень о деревянный сундук, который неделю назад затащил в гостиную. Он ругается, хоть и знает, что винить в этом некого, кроме себя. Пинком захлопывает дверь, бросает на сундук дорожную сумку и щелкает выключателем. Никакого результата. Он наощупь пробирается вглубь квартиры и пробует другой выключатель. Ничего. Бевон осознает, что не слышит холодильника и других приборов. Это авария – или ему отключили электричество? Он не помнит, оплатил ли в этом месяце счет. Ситуация его бесит, потому что правительство не отдает за электричество ни гроша. Его предоставляет пришелец. А правительство только дерет деньги за станцию да за то, что поставляет энергию в дома. Быть может, позднее он сможет подключиться к сети нелегально.

Бевон идет на кухню: его мучит жажда и нужно как-то ее утолить. Под холодильником растекается лужа грязной воды, воняет гнилью. Бевон хватает стакан и открывает кран. А потом, в уличном свете, замечает, что из раковины что-то растет.

Он наклоняется поближе.

Это побег растения – бледно-зеленый, едва живой; всего лишь пара примыкающих друг к другу листиков, и еще третий, свернутый в узкую трубочку, тянущийся к звездам.