Алисса замечает Аминат и поднимает руку в вялом приветствии. Аминат отвечает тем же, охваченная безысходностью. Никакой план, никакая игра случайностей не поможет ей выбраться отсюда. Она гадает, не ждет ли Кааро какая-то ловушка, потому что Феми, похоже, нисколько не беспокоит его миссия. Стены вибрируют даже здесь, глубоко под землей.

– Не волнуйся, по этим координатам никто противобункерную ракету не отправит, – успокаивает ее Феми.

– Могу я с ней поговорить? – спрашивает Аминат.

– Сколько хочешь.

Аминат показывает Алиссе на кнопки радио.

– Ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает она.

Алисса качает головой.

– Можешь говорить, я услышу.

– Мне нечего сказать.

– Прости, – говорит Аминат.

Рокот становится ближе, и Аминат начинает сомневаться в заверениях Феми. Даже солдаты, похоже, встревожены.

– А вы уверены…

Дальняя стена камеры трескается от пола до потолка, а в следующую секунду вспучивается и рушится, разбросав обломки с такой силой, что один из них врезается в экран, оставляя на нем паутину трещин. Удар такой мощный, что Аминат падает на пол, а бутылка и бокал с вином раскалываются. Один из солдат стреляет, но, видимо, по оплошности или от испуга. Аминат в ужасе смотрит, как Феми запускает машину. Экран разбит, и за ним ничего не видно, однако нападение – чем бы оно ни было – продолжается. Металл стонет, штукатурка сыплется, и все кричат, включая Алиссу по ту сторону экрана. Взрывов, однако, не слышно. Зато слышен нарастающий тугой высокий звук, как будто что-то растягивается, и когда он достигает крещендо, все разлетается осколками. Аминат пригибает голову, обхватив ее руками и свернувшись в позе эмбриона. Это не взрыв, это таран, и когда шум стихает, балки и ригели перестают стонать, а пыль больше не вызывает у нее кашля, Аминат поднимает взгляд.

В том, что обломки не раскроили ей череп, не было ни капли удачи.

Эта скатка больше той, что погибла в лесу. Одна пасть ее высотой пятнадцать футов, когда распахнута, – а она распахнута. Алисса стоит у входа в этот зев, и дыхание зверя колышет ее волосы. Скатка изогнулась, образовав своим телом навес, сохранивший жизнь не только Аминат, но и Феми с охранниками.

– Я попрошу тебя сделать кое-что странное, – говорит Алисса.

– Мне случалось делать странные вещи, – отзывается Аминат.

– Тебе знакома история Ионы?

– Я не полезу в глотку к этому монстру.

– Это девочка, и залезть ей в глотку – единственный способ выбраться отсюда. Она может доставить нас на поверхность. А здесь нет ничего, кроме смерти и предательства.

– А как насчет них? – Аминат указывает на лежащую без сознания начальницу.

– Они могут присоединиться к нам. У этого создания добрая душа, она все равно их здесь не оставит. Я бы поступила иначе. Поторапливайся, туннели могут обрушиться.

– Мне нужно кое-что тебе передать, – говорит Аминат. – Ты должна войти под купол.

Она пересказывает Алиссе свою историю, пока они затаскивают солдат и Феми в пасть скатки. Внутри сухо, пахнет пылью и землей, а вся поверхность рта усеяна тупыми зубами размером с ограничители въезда. Аминат ожидала увидеть слюну, однако скатки роют туннели, пропуская почву и камни сквозь себя.

– Это безопасно? – спрашивает Аминат.

– Скоро узнаем.

– А она знает, куда нам нужно?

– Я с ней общаюсь, Аминат. Не бойся.

Внутри у скатки тепло; они стоят в небольшом кармашке в ее щеке. Здесь тесно, но не то чтобы неудобно. Аминат прижимается к Алиссе в темноте. Остальные без сознания лежат у их ног.

– Они делали тебе больно? – спрашивает Аминат.

– Нет. Они взяли у меня все возможные анализы, но больно не было. Твоя начальница предана делу.

Скатка приходит в движение, воздух заполняется пылью, и мимо них начинает проноситься поезд из камней и земли. Мелкие камешки отлетают от него и попадают в пассажиров. Случаются и камни покрупнее – Аминат уверена, что заработала несколько ушибов и царапин, но ничего серьезного. Существо движется со скоростью около пяти миль в час, и тело его пульсируют в такт бурному потоку земли, подобные которому Аминат видела только на стройках. Примерно каждые пять минут темноту разгоняет сноп искр – это скатка проглатывает необъяснимым образом находящиеся под напряжением кабели. Тьма начинает понемногу рассеиваться как раз, когда Аминат ощущает подступающую клаустрофобию. Она сглатывает, выравнивая давление в среднем ухе, и напрягает глаза, чтобы хоть что-нибудь разглядеть.

Они вырываются на поверхность, и Аминат как никогда рада увидеть свет. Скатка принесла их к самому краю купола. Она не закрывает рот, чтобы они смогли выйти. Алисса на мгновение задерживается, чтобы обменяться с ней неслышными словами, а потом скатка скрывается под землей, вращаясь вокруг своей оси, и оставляет после себя кратер с лопнувшими трубами и внушительными кучами щебня.

Алисса поворачивается к пробоине в куполе.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спрашивает Аминат.

– Нет, не нужно. – Алисса подходит к куполу так, словно для нее это обычное дело. На границе она останавливается. – Аминат, спасибо, что тогда отвела меня в дом своей подруги. Я рада, что увидела эту сторону человечества, – теплоту, верность. У меня к тебе есть просьба. Если я погибну, ты сможешь найти моих мужа и дочь и… утешить их?

– Конечно, – отвечает Аминат. – Но я думала, что ты не Алисса Сатклифф.

– Сегодня я – она.

Когда ее поглощает тьма, Аминат оттаскивает бессознательную троицу в укрытие, чтобы они не притянули к себе бомбы. А сделав это, бежит к Бейнону, чтобы найти любимого.

– Он согласен на капитуляцию в принципе, но официально примет ее только при личной встрече. И не с представителем, Джек, ему нужен ты.

Телефон почему-то шипит. Джек подносит его к другому уху на случай, если это тиннитус, которым в последнее время страдает множество людей, – обычное дело в зоне боевых действий.

– Он ведь собирается упечь меня в какую-нибудь тюрягу, да? – спрашивает Джек.

– Я не знаю.

– Безопасный проход для моих людей?

– Твои жена и непосредственные подчиненные его получат, но не комбатанты. Любые военные преступники должны быть наказаны. В такой ситуации повинные головы всегда летят с плеч, ты сам это понимаешь. Если преступлений не было – прекрасно, они смогут уйти. Но вежливых войн не бывает, Джек. Всегда находятся те, кто заходит слишком далеко. Даже обычные люди на войне звереют. Мы просто не говорим о них в документальных фильмах и учебниках истории, если они не организованы, как нацисты. А среди твоих солдат преступники, Джек. Ты знал, чем рискуешь.

Джек вздыхает.

– Где я должен буду это сделать?

– В Асо-Рок.

«Президент готовит для меня красочную смерть на глазах у всего народа, потому что ему нужно сделать из меня пример, чтобы припугнуть других мятежников».

– Не думай, что мне это доставляет удовольствие. Я лично очень многое вложил в развитие твоего потенциала. Я знаю, что означает это твое молчание.

«Да уж конечно знаешь».

– Я согласен, – говорит Джек. – Попросите его остановить бомбардировку и скажите, в какой день и в какое время я должен быть в Абудже.

– Он ждет, что до конца этого дня над твоим особняком поднимется зелено-бело-зеленый флаг, и тогда он пришлет за тобой транспорт.

– Уверен, что флаг мы где-нибудь откопаем.

– Джек, ты поступаешь правильно. Я…

Джек обрывает разговор.

– Лора, – говорит он.

– Сэр. – Лора ожидала за дверью. Она одета в черное в знак траура по своему писателю.

– Я хочу кое о чем тебя попросить.

– О чем?

– Я хотел бы использовать малую часть твоей памяти для хранения документов, которые должны быть обнародованы при определенном условии.

– Каком?

– Смерть от неестественных причин, даже если эти причины будут законными.

– Такими, как казнь?