– Все. Моя команда будет охранять ваше мэрское величество, и миссис величество, и всю вашу свиту. Мы будем совершать для вас вылазки, давать советы по обеспечению безопасности, и все это – абсолютно конфиденциально. Мы гарантируем качество своей работы. Вас не коснутся.

– Вы, наверное, хотели сказать «вас не тронут»?

– Нет, не хотел.

– Ну ладно. – Джек складывает пальцы домиком. После очередного мытья они пахнут алоэ вера. – Вот что я вам скажу. Мне нужно посетить Атево. Сопроводите меня. Мне нужно подумать по пути, а после мероприятия я дам вам ответ.

– Зачем? Вы можете просто позвонить или написать мне.

– Затем, что я хочу за вами понаблюдать. Мне нравится знать людей, которых я нанимаю. – Он кивает Лоре. – Мы уезжаем.

Возле библиотеки установили помост и трибуну, но прежде, чем Джек до них добирается, ему приходится перездороваться с целой толпой. Лора снабжает его информацией о каждом из гостей. Джек в свою очередь пытается вызвать у нее улыбку, но это не срабатывает. Она очень сосредоточенна.

– …на ее сына напала стая диких собак, и для него пришлось выращивать новое яичко в лаборатории. Не упоминайте об этом, но скажите все, что нужно, рукопожатием и сочувственным взглядом. А через тридцать секунд кивните. Она кивнет в ответ. За ней стоит Толани, крупный инвестор, тупой, как целая стая додо, зато гений в футболе. Счет во вчерашнем матче был три-ноль в пользу его команды. Упомяните об этом.

И так далее и тому подобное.

Сейчас темнее, чем должно было быть, потому что мероприятие проводится позже назначенного времени. Поспешно установленные прожектора излучают жар, но Джек не потеет. Он переходит на автопилот, и его тело становится политической машиной. Ему нужно освободить свой ум, чтобы сосредоточиться на президенте. После их катастрофического разговора Лора смотрела на него спокойно и уверенно, убежденная в том, что у Джека есть план. Плана у него не было, но она этого не знала и не поверила, когда он ей сказал. И тем не менее. До выборов шесть месяцев. Он что-нибудь придумает. Никто не осмелится составить ему конкуренцию. Дахун постоянно находится на расстоянии вытянутой руки, какой бы плотной ни была толпа. Хорошо.

Первые ряды заняты детьми, и Джек направляется к ним. С детьми легче общаться, и от них не несет потом. Предупредительный взгляд он ловит за две секунды до того, как в его личное пространство вторгается Картер Адевунми. Один из его самых крупных инвесторов.

– Джек, – говорит Картер.

– Картер, – говорит Джек.

– Я слышал, что будут выборы.

Так быстро? Откуда, черт возьми, он узнал? Кто-то слил информацию?

– Простая формальность, – говорит Джек. – Президенту нужны гарантии. У нас и раньше бывали выборы.

– Да, Джек, но у тебя не было конкурентов.

– Если появится достойный кандидат…

– Я слышал, что на этот раз он появится.

– Что? – «Что?»

– Ах, твое лицо. Кажется, я впервые вижу тебя удивленным. – Картер смеется. Его смех напоминает Джеку ослиный рев. Лора идет на перехват, рассекая толпу, чтобы добраться до них. Дахун бесстрастен – трудно понять, слышит ли он их разговор. У трибуны собираются одетые в школьную форму дети с букетами цветов.

Джек понижает голос, стараясь говорить невозмутимо.

– Ты знаешь, кто это?

– Нет. Послушай, Джек, все эти годы ты хорошо относился ко мне, а я хорошо относился к тебе. Ты мне нравишься, и ты об этом знаешь, поэтому, пожалуйста, не обижайся, когда я скажу, что отзываю свою поддержку до окончания выборов. Я желаю тебе удачи и верю в твою победу. Мой голос – за тебя. – Он хлопает Джека по плечу и удаляется; его дыхание пахнет мятой. Лора подходит с запозданием; брови у нее приподняты: «Вы чего-то от меня хотели?» За столько лет между Джеком и его секретаршей словно бы возникла телепатическая связь. Не такая, как у тех правительственных телепатов, которые все то ли поумирали, то ли были казнены. Обычная человеческая.

Он собирается ее проинструктировать, но тут замечает одного из школьников, сидящего поодаль от всех остальных. Джеку нравится общаться с детьми. Их мысли обычно просты, чисты и освежающи. Он подходит к мальчику и садится рядом с ним в первом ряду, лицом к кучке других детей.

– А ты чего к ним не присоединишься? – спрашивает Джек.

– Ты – Джек Жак, мэр.

– Мне кажется, ты не должен обращаться ко мне…

– Не двигайся. Оставайся на месте.

Что-то не так. У мальчика взрослый голос; он поднимает глаза к темнеющему небу. Движение плавное, но механическое. Прежде чем Джек успевает продолжить мысль, к нему бросается Дахун, отшвыривая с дороги стулья и вопя, чтобы Джек убирался. Дахун хватает мальчишку и погружает в его шею армейский нож. Крови нет, ребенок не кричит от боли. Дахун залезает в рану руками и копается в ней, что-то ища; на лице его застывает гримаса сосредоточенности. Он извлекает какую-то штуковину, какое-то устройство. Раздается свист, становящийся все громче, – такой звук Джек уже однажды слышал. Он оглядывается в поисках ракетного следа, но тот еще не виден. Дахун бьет по устройству, пытаясь его уничтожить. Он находит какую-то важную деталь и ломает ее как раз в тот момент, когда Джек замечает ракету, – слишком близко.

Люди уже сообразили, что им грозит опасность, и теперь бегают, кричат, толкаются и прячутся. Ракета взрывается в двадцати футах над библиотекой. Ударная волна сокрушительна; все окна разбиваются. Пока что никто не пытается совладать с ситуацией, однако один из телохранителей Джека вскоре оказывается рядом. В нескольких футах от них валяется подобие ребенка, выброшенное, как вчерашняя газета. Трибуна разнесена на куски, повсюду кружат цветочные лепестки, а среди обломков видны изуродованные тела детей. Есть и трупы взрослых, но большинство отделалось ранами. Уже воют сирены. Быстро среагировали. Звон в ушах Джека начинает униматься, и он видит, как к нему приближается покрытый пылью Дахун.

– Не стоит благодарности. Я нанят. За спасение вашей жизни мне причитается бонус в размере пятидесяти тысяч долларов. Американских долларов. О, и поскольку вас только что пытались убить, я хочу, чтобы вы знали: цена могла бы взлететь, как ракета, но останется прежней; простите за каламбур.

Джек кивает и вяло машет рукой куда-то в сторону Дахуна:

– Да-да, делай как знаешь и что должен.

Дахун осматривает его.

– У вас, похоже, кружится голова. Возможно, это сотрясение мозга. Вернемся к этому разговору завтра.

Картера среди раненых Джек не замечает. Какая жалость. Подходит Лора; из уха у нее течет прозрачная жидкость.

– Кажется, тебя нужно подлатать, – говорит Джек.

– Позже схожу, – отвечает она. – Президент только что пытался вас убить.

– Да.

– Как вы собираетесь на это ответить?

– Я не стану отвечать. Сегодня он выступит с соболезнованиями и осудит произошедшее в самых категоричных выражениях. Возможно, даже предложит правительственную помощь. В любом случае это будет дымовая завеса. Вот что мне от тебя нужно: выясни, кто будет моим конкурентом на этих выборах.

– Я уже знаю, – сообщает Лора.

Прежде чем он успевает спросить, звонит телефон; это его жена. Она уже знает о взрыве и, выслушав рассказ Джека, говорит: «Mimi l’epon agbo nmi; ko le ja». «Мошонка козла болтается, но не отваливается». Иными словами: да, твой мир пошатнулся, но у тебя хватит сил, чтобы это пережить.

– Я тебя люблю, – говорит Джек.

– Возвращайся домой. Ты сегодня уже достаточно сделал.

Джек дома.

– Белый шум.

Нет.

– Песни китов.

Нет.

– Шум прибоя.

Нет.

Джек дома. Для него это первый момент покоя за весь день; но покоя нет. Его ум не перестает кипеть. Джек не помнит, чтобы когда-нибудь так уставал. Ему уже доводилось обманывать смерть, но адреналиновая реакция наступает каждый раз – как и теперь. Он дрожит, не сопротивляясь этому, принимая это. Ощущение похоже на страх, но Джек не боится. Он опрокидывает стул и позволяет себе упасть вместе с ним. Миг невесомости краток, но до того, как спинка стула ударяется об пол, впечатавшись в спину и затылок Джека, он утрачивает контроль. Он царапает икры о передние ножки стула, ноги резко сгибаются в коленях. Руки остаются неподвижными. Джек принимает боль, впитывает ее. Он слышит голос из прошлого: «Это величайший жизненный урок, мальчик. Ты садишься на стул, опрокидываешь его, отказываешься от контроля, принимаешь удар, а потом ждешь в тишине. Если жизнь не заговорит с тобой, делай это снова и снова, пока эта сука не выдаст тебе свои секреты».