Я не ответил, потому что первый ритуал вечера начался. Ритуалом утешение называли мягкий отказ дома-хранителя, продать аристократу невесту. Поводом для отказа могло послужить что угодно: плохая репутация, низкий достаток, неблагоприятные отношения внутри дома-просителя, о которых стало известно главе дома-хранителя. Жених мог повести себя не уважительно, или главе дома могло показаться, что он повел себя так. Доходило до того, что глава мог решить, что жених просто рожей не вышел. Итог был всегда один — отказ. А отказать, или же нет, решали всегда за девушку.

Тогда и производился ритуал утешения. Он шел первым, чтобы не задерживать жениха на Вечере Невест. Отказать в самом начале праздника, считалось проявлением уважения к аристократу. Тогда он мог решить сам: остаться или уйти. Правда считали так только сами дома-хранители магии. У женихов же, отказ совсем не ассоциировался с уважением, но поделать ничего было нельзя.

На сцене появились девушки-невесты. Все они были красивы: тонкие черты лица, светлая, идеальная коже. Каждая из них носила белое скромное платье в пол. Обнаженными оставались лишь руки. Все девушки были очень похожи и со стороны можно было подумать, что невесты отличаются только прическами.

Будучи, все как одна черноволосыми, они носили их по-разному. Кто-то носил косу, кто-то несколько кос. Другие были с распущенными волосами, а третьи могли похвастаться причудливыми укладками.

Девушек встретили аплодисментами и овациями. Я присоединился к приветствию, принялся хлопать вместе со всеми. Я не пробовал сосчитать невест, но навскидку, было их не меньше двадцати.

— Вон там, — опустилась ко мне Вандерляй и кивнула на одну из девушек, шедших в центре, — это Тильда.

— Красивая, — улыбнулся я, — весьма необычная внешность.

Тильда была довольно высокой девушкой. Ее черные волосы, длиной доходившие чуть ли не до попы, были распущены. Необычность заключалась в цвете кожи. Большинство девушек были белокожими, Тильда же, отличалось едва заметной смуглостью. Возможно, в жилах девушки текла примесь кавказской крови. Но это было еще не все. Вокруг правого глаза красовалась родимое пятно. Оно выглядело как участок кожи, чуть более светлый, чем остальная. Надо сказать, что ни смуглокожесть, ни отметина на лице, не портили Тильду. Даже, напротив, они придавали ей какую-то изюминку.

Девушка внимательно смотрела на Макса Линовского и улыбалась. Линовский же, в ответ вовсю давил самодовольную лыбу. Я бы на его месте так не радовался. Ведь девушки улыбались вообще всем.

Каждая из невест держала в руках маленькую шкатулку с предметом, который следовало подарить отвергнутому жениху. Это, как правило, было что-то из личных вещей, а получить волос считалось высшей честью. Считалось, конечно, самими представителями дома-хранителя. Ведь женихам, кого сочли недостойным, в общем-то по барабану было, какую безделушку им вручат. Невесты-то все равно не видать.

— Да? — внезапно проговорила за моей спиной Вандерляй. Я обернулся к ней и увидел, что она слушает кого-то по гарнитуре, — да Ваша Светлость, — кивнула она и опустилась ко мне, — дела не ждут, дорогой граф, — улыбнулась она, — я вернусь на праздник позже, — с этими словами девушка деликатно удалилась.

Когда невесты направились к своим женихам, те, казалось бы, должны были радоваться. Но лица мужчин тут же грустнели, едва они понимали, что являются объектом внимания хранительницы.

Я заметил, что и Линовский поменял выражение физиономии на недоуменное, ведь Тильда направилась к нему. Когда девушка вручила дворянину свою коробочку, он посмотрел на ее, явно не веря своим глазам.

Обоих голубков мне было видно прекрасно. Пара оказалась довольно близко к нашему столику.

Остальные кавалеры понуро открывали коробочки, извлекая оттуда всякие безделушки. Потом же, девушки мило целовали отверженных в лобики и с улыбкой удалялись. Несостоявшимся женихам ничего не оставалось, кроме как вернуться на свои места.

Когда в паре Тильды и Линовского, началась какая-то возня, я насторожился. Бросил взгляд по сторонам, ища охрану.

Линовский же ошарашенно смотрел на аккуратно свернутый колечком волос девушки. Тильда просто улыбалась Максу. Потом, поднявшись на цыпочки, она чмокнула его в высокий лоб. Линовский все это время провел с нахмуренной рожей. Невидящие глаза были направлены в пол.

А потом между ними возникло напряжение. Девушка попыталась, было уйти, но Линовский схватил ее за руку. Тильда растерялась. Натянуто улыбаясь, она попыталась освободиться, но не смогла. Линовский же быстро шевелил губами, что-то говорил ей. И, видимо, это было что-то неприятное. Лицо девушки стало обеспокоенным. Когда Линовский полез во внутренний карман своего камзола, я вскочил с места, не дожидаясь охраны.

— Игнат?! — вскрикнула Тома, — ты что?!

— Что-то случилось?! — присоединилась Вика.

Я проигнорировал их вопросы, быстро направился к группе женихов и невест. Краем глаза я видел, с каким изумлением уставились на меня окружающие.

— Сударыня, — обратился я к Тильде и девушка вздрогнула, — все в порядке?

— О, Новоиспеченный граф, — сначала удивленный, все-таки проговорил Линовский, найдя слова, — вы нарушаете ритуал.

При этом я заметил, как он убрал руку из-под полы камзола.

— Ритуал окончен, — проговорил я, — все расходятся на свои места. Будьте добры. Отпустите девушку.

— Все в порядке, — растерянно улыбнулась Тильда, — Максим не сделал мне больно.

— Он не имеет права прикасаться, ведь так? — сказал я девушке, и Линовский одернул руку, отпустил Тильду.

— Что у вас во внутреннем кармане? — посмотрев на Линовского исподлобья, проговорил я, — покажите.

— Ничего там нет, — также холодно ответил он.

— Лжете.

Девушка непонимающе водила взглядом от меня к нему.

— Во всяком случае, ничего криминального, — продолжил он несколько нахально.

— Чудно, — ответил я ровным тоном, — тогда показывайте.

— А вы не указывайте мне, что делать!

— Показывайте, — заглянул я ему в глаза.

Некоторое время он сопротивлялся моему взгляду, но, в конце концов, не выдержал и проговорил:

— Что это творится? В чем вы хотите обвинить меня?

— Пока не в чем. Если там ничего нет, тогда просто покажите, не упирайтесь.

— Максим, — решительно посмотрела на него Тильда, — прошу, покажите что у вас во внутреннем кармане камзола?

Линовский нахмурился, взглянул на меня исподлобья. Глаз я не отвел. Также жестко он посмотрел и на девушку. А потом медленно потянулся в карман. Я видел, как молодой граф вспотел. Его губы тряслись, а зрачки беспокойно расширились. Он нервничал.

— Госпожа Тильда, уважаемые господа, — внезапно появился высокий мужчина в деловом костюме, по нашивке с двумя гербами домов: один в другом, я понял, что это дворянин, который служит Фоминым, — прошу вас, вернуться на свои места. Не нарушайте естественный ход ритуала.

— Прошу прощения, — тут же изменился в лице Линовский, улыбнулся, и энергично зашагал, но не к своему месту, а вон из зала.

— Спасибо, — проговорила мне Тильда. Лицо девушки выглядело обеспокоенным.

Я кивнул и отправился за свой стол.

— Что случилось? — проговорили в один голос Тома и Вика, потом переглянулись.

— Этот Линовский что-то задумал, — провожал я взглядом невест, которые возвращались на сцену, — охрана подоспела поздно, поэтому пришлось вмешаться.

— Может, зря ты, — настороженно посмотрела на меня Вика, — ты бы видел, как остальные дворяне уставились на тебя. Завтра все будут обсуждать твой поступок.

— Плевать, — мотнул я головой, — Тильде Фоминой угрожала опасность. Я знаю это. Видел, по реакции Линовского.

— Ну, — откинулась на спинку стула Тома, — возможно, опасность миновала.

— Не уверен, — задумчиво проговорил я, — ждите здесь, — встал из-за стола.

— Что?! Куда ты?! — крикнула мне вслед Вика.

Линовский торопливо зашел в гостевую уборную. Он глубоко дышал, а руки тряслись.