– Вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

– Именно, что так. Да ещё накорябал, что…как это…Ну, что данных об убийстве папы нет.

– За отсутствием события преступления.

– Вот-вот! И папы уж больше года нет, а никто палец о палец не ударил. Я и в область жаловалась, и в Москву, а толку никакого. Примите, наконец, меры!

– У вас всё?

– Всё.

– Верховья Сылки – это Вёпс?

– Да. Но он поднимался ещё выше.

– А труп…М-м-м…А тело вашего отца обнаружили?

– Нет. Папу так и не нашли.

– Вы не допускаете, что ваш отец действительно пропал: несчастный случай, зверь, тайга…Мало ли что.

– Не допускаю. Мой папа – лучший охотник на Урале. Он пятачок с полусотни метров простреливал. У него же карабин был. А ещё он знаете какой?

– Какой?

– Здоровенный и сильный. Доведись медведю на него в одиночку выйти, так папа его бы без рогатины заломал! Для него тайга – родной дом.

– Кгм. Хорошо, а вдруг, к несчастью, утонул в реке?

– У-утонул…Да папа плавал лучше тайменя! – вспылила Крылова.

– Видите ли, Светлана Сергеевна, – раздумчиво проговорил её внимательный собеседник, – пропажа вашего отца – установленный факт. Год отсутствия сам за себя говорит. А теперь приведите хоть одно доказательство, что имело место убийство.

– Хым, – зло оскалилась гостья. – Да не мог он ни утонуть, ни от зверя погибнуть!

– Понимаете, это ваши веские, аргументированные, но предположения, – резонно возразил ей опытный специалист по фактам исчезновения людей. – Ладно. А враги у вашего отца были?

– Враги? – как-то разом поутихла работник культуры.

– Да, враги?

– Н-нет. Врагов не было.

– Его не тревожили по телефону? Не угрожали? – почувствовав слабину в поведении собеседницы, впился в неё бдительным взглядом Алексей.

– Н-нет. Не припоминаю такого, – опустила жгуче-чёрные глаза хамоватая персона, определённо теряя спесь.

– Он никого не опасался? Не предупреждал вас, что с ним что-нибудь может случиться? – даже наклонил голову прокурор, восстанавливая зрительный контакт с Крыловой.

– Нет! – с вызовом вперилась в него девушка.

Однако её порыва хватило буквально на две-три секунды, после чего она отвернула голову. Это само по себе говорило о многом.

– Никто не встречал его, так сказать, в тёмном переулке? – продолжил настырные расспросы правоохранитель.

– М-мне такое не известно…, – определённо что-то скрывая, недоговаривала скандалистка.

– Светлана Сергеевна, – позвал Крылову Подлужный, чтобы видеть выражение её лица. – Он спокойно спал, не кричал по ночам?

– О чём вы говорите?! – повернувшись к Алексею, но глядя мимо него, выкрикнула та. – …И потом, мы же спали в разных комнатах.

– Возможно, вы кого-то подозреваете?

– П-подозреваю, – фыркнула посетительница, пытаясь восстановить статус-кво, при котором виноват весь мир, кроме неё. – Это ваше дело – подозревать, выискивать…Вам за это деньги платят.

– Хорошо, – отнюдь не хорошим тоном проговорил прокурор. – Тогда, по крайней мере, скажите, Светлана Сергеевна, вы любите своего отца?

– Я-а-а? Конеч…, – растерянно начала, было, девушка, но тут же, осознав свой промах, залилась краской стыда и вспыхнула: – Да как вы смеете?!

– Ещё как смею, – внушительно проговорил Подлужный, привставая и заглядывая собеседнице в глаза. – Срамота! Ваш отец вот уж год как пропал…Го-од! А у вас недомолвка за недомолвкой. Уж в таких-то вещах я собаку съел, поверьте.

Крылова молчала, стиснув зубы и сжав губы в куриную гузку, но и сцен уже не устраивала. Да и с места не сдвинулась, уцепившись побелевшими пальцами в сиденье стула.

Алексей нажал на кнопку вызова. В проёме двери тотчас показалась Ковригина.

– Зинаида Ивановна, у нас есть отказной материал по факту пропажи гражданина Крылова Сергея Григорьевича?

– Да, есть.

– Как быстро вы его сможете поднять?

– А чего его поднимать-то, – усмехнулась секретарь. – Он у меня всегда под рукой. Его уж сколько раз проверяли.

– Вот и прекрасно. Принесите, пожалуйста.

Прокурор не успел сделать необходимые пометки в журнале приёма, а Ковригина уже положила на стол аккуратно сшитое досье – такое же тощее, что и девица, ёрзавшая на стуле. Подлужный приступил к изучению материалов проверки. Впрочем, особо штудировать было нечего: заявления Крыловой, приказ геологоразведочной партии об отпуске главного геолога, рапорта участковых по месту жительства пропавшего и по месту его последнего предполагаемого пребывания, формальный опрос оперуполномоченным уголовного розыска вёпсовцев, которые Крылова в августе-сентябре 1986 года не видели…

Перевернув последнюю страничку, Алексей, умело разыгрывая недоумение, поднял глаза на Крылову и проговорил:

– Светлана Сергеевна, вы что…Всё ещё здесь? Я думал, вы уже исповедь пишите. Давайте договоримся так: вы являетесь ко мне завтра. И не одна, а с искренним заявлением. Не то, что эта пародия…, – ткнул он пальцем в подшивку. – Ради памяти вашего отца, опишите всё чистосердечно. Со значимыми, на ваш взгляд! обстоятельствами, предварявшими пропажу Сергея Григорьевича. И ваши версии случившегося. Что вы действительно предполагаете. Со своей стороны твёрдо обещаю: если вы мне – правду, то я вам – всемерную прокурорскую помощь. И осознайте, наконец: уж если вы истиной не дорожите, то кто ж ей дорожить будет?! Идёт?

– Угу, – через силу буркнула девушка.

И сгорбившись, не попрощавшись, она выскочила из кабинета.

– Зинаида Ивановна, – позвал секретаря Подлужный, едва за визитёршей-кривдой хлопнула входная дверь.

– Я здесь, – показалась Ковригина.

– Присядьте, – попросил её прокурор.

– Ага, – опустилась та на самый дальний стул, чтобы через притвор контролировать обстановку в приёмной.

– Напомните, пожалуйста, прозвище Крыловой.

– Кхе…Нехер-тити-теребити, – краснея за свою предшествующую промашку, доложила секретарь.

– А за что её так окрестили?

– Ейная мама, покойница, царствие ей небесное, – вздохнула секретарь, – заведовала всей культурой в районе. И дочку выучила танцы танцевать. Восточные. Хорошо выучила – Светка ещё соплячкой всякие призы брала. И здесь, и в области. А девка она видная. И про неё в газетах писали: «Наша Нефертити». Она и зазналась. Местных парней всех бортанула. Балякала наподобие того, что токмо за принца заморского выйдет. Корчила из себя невесть чё: мол, никому не дамся. А у самой …ну…эти самые…хуже, чем дойки у паршивой козы. Вот ей кличку и приляпали.

– Спасибо, Зинаида Ивановна, – поблагодарил начальник. – Просветили.

У прокурора много важных дел. Но имелось и особо важное.

Дождавшись вечера, Подлужный прибыл в районный узел связи. На переговорный пункт. Здесь ему предстоял телефонный разговор с любимым абонентом.

Убывая к новому месту службы, Алексей сознавал, что просто так звонить в квартиру Серебряковых – пустой номер: Татьяна и её родители на общение с «непутёвым мужем и зятем» не пойдут. Нужно было «подготовить почву». И такая возможность имелась, ибо в самой сердцевине «серебряковской цитадели» у него была «первая колонна» – преданный Сергунька. Вот с ним перед отъездом отец и условился о времени и днях недели, когда он будет выходить на связь. И даже, на всякий случай, научил сынишку звонить «по междугородке» в Красносыльскую прокуратуру.

В первый день пребывания на Сылке Подлужный уже звонил Сергуньке. И верный мальчишечка, карауливший «папкин сигнал», схватил трубку на первом же зуммере. Тогда Людмила Михайловна, не ожидавшая подобной прыти от сорванца, прозевала начало беседы отца с сыном. Но, опомнившись и быстро распознав, что к чему, тёща попыталась пресечь «несанкционированный контакт».

Ан не тут-то было! В ответ оптимист и сангвиник Сергунька впервые в своей жизни закатил такую истерику, что бабушку встряхнуло, как при землетрясении в Индонезии. И она тут же отказалась от посягательства на святое для мальчугана чувство. Так сын Подлужного отстоял не детский каприз, но право на общение с «каким ни каким», а отцом.