Все события и действующие лица романа выдуманы, все совпадения случайны.

Первый секретарь Красносыльского райкома партии1 Гайда Дмитрий Анатольевич, которого подчинённые за спиной с пиететом именовали «Первым», пребывал в дурном расположении духа. И не беспричинно. Вовсе не оттого, что он просто встал с левой ноги. Ведь у его коллег из других городов и районов Среднегорской области на подведомственной территории всё было на мази, всё было схвачено, как выражались тогда в среде партийных работников, и ситуация находилась под контролем. А вот у него, у Гайды, в самом северном районе области имелся «мятежный анклав», что не давал ему ни сна, ни покоя.

И сейчас думы главы земли Красносыльской, которую в обиходе ещё кратко называли Сылкой в честь одноимённой красавицы-реки, неотступно вращались вокруг этой «болевой точки». Речь шла об исправительно-трудовом учреждении под кодовым обозначением В-52, которое ввели в район семь лет тому назад. А в английской транскрипции название знаково читалось как «Бэ-52».

Для просвещённого уха советского человека словосочетание «Бэ-пятьдесят два» звучало угрожающе, ибо так же назывался американский стратегический бомбардировщик-стервятник, которым США «утюжили» коммунистический Северный Вьетнам целое десятилетие, уничтожив миллионы невинных людей. Что касается жителей Сылки, то для них шифр «В-52» имел и второй смысл, ибо они знали, что за этим паролем таилось исправительно-трудовое учреждение, включавшее в себя семь колоний-поселений. Но если свободолюбивый вьетнамский народ, в конце концов, вывел у себя «В-52» подчистую, как вошь тифозную, то советский «тёзка» реально угрожал северянам и не думал сдаваться.

В Красносыльский район В-52 ввели потому, что местное производственное объединение «Сылкалес», в котором работали обычные вольнонаёмные граждане, стало из года в год снижать объёмы лесозаготовок. Если прежде оно поставляло более миллиона кубометров первоклассной хвойной древесины ежегодно, то на исходе едва-едва дотягивало до магической цифры. И задумка теоретиков заключалась в том, что В-52 при помощи «двойной тяги» выведет лесодобычу на рекордную орбиту. А под двойной тягой они подразумевали «местных работяг и дешёвую рабсилу зэков».

Хитроумный прожект родился в недрах главного управления по исправительным делам МВД СССР (преемник знаменитого ГУЛАГа) и областных инстанций Среднегорска. Против него пробовали возражать члены Красносыльского райкома партии и депутаты райсовета, однако на них так цыкнули сверху, что кое-кто «поджал хвост». Да и немудрено было «не наложить в штаны», ибо «непуганых воробьёв» на Сылке было явно маловато. Почему маловато, станет ясно из дальнейшего повествования. Кроме того, в Советском Союзе с некоторых пор спорить с вышестоящими инстанциями, было не принято.

«Не уподобляйтесь собаке на сене! – зычно рявкнули на заупиравшихся, было, северян на специальном закрытом совещании. – Сам не ам, и другим не дам – так что ли? Сидите на лучшей лесосырьевой базе в мире, а освоить её – зуб неймёт! Из-за вашей немощи – неполная загрузка мощностей и Красносыльского бумзавода, и самого крупного в Союзе Солегорского бумкомбината. Почему из-за ваших амбиций должны страдать бумажники? А держава недополучать столь нужную ей бумагу и лес?!»

Советская демократия во многом носила формально-бюрократический характер. Однако она предусматривала обязательное согласование важнейших решений на местном уровне. И в ту пору народные избранники Сылки дрогнули. И проголосовали за ввод В-52.

Только «локомотива лесодобычи» из Сылкаспецлеса не получилось. Во-первых, за семь лет из лесных посёлков в соседние районы уехали лучшие лесозаготовители, не ужившиеся с исправительными методами руководства учреждения. Причём, покинуло Сылку не пять и не десять лесорубов, а две с половиной тысячи человек, если считать и членов их семей. Во-вторых, лес, что рос вдоль Сылки и доставлялся путём молевого сплава2, вырубили. Теперь его приходилось добывать в гористой местности с помощью сложной лесозаготовительной техники. А вывозить лесовозами. Для такой высококвалифицированной и бережливой работы осуждённые, мягко выражаясь, не слишком хорошо подходили. Потому годовые показатели спецучреждения (гражданское название «Сылкаспецлес») по заготовкам постоянно «крутились» возле миллиона кубометров, но так ни разу и не превысили «заколдованной» цифры.

Впрочем, сейчас Гайду терзали не столько воспоминания о событиях семилетней давности, сколько утренний разговор по телефону с заведующим организационным отделом обкома партии Сурковым. Тот известил о том, что следует готовить наградные документы на полковника внутренней службы Шварца Виктора Генриховича. На того самого Шварца, что являлся начальником В-52. На того самого Шварца, которого за спиной красносыльцы называли не иначе, как Чёрным полковником.

– Орден светит вашему Шварцу, – мажорно подытожил вступительную часть беседы Сурков.

– Не нашему, а «вашему Шварцу», и не светит, а «корячится», – сорвался Дмитрий Анатольевич. – А за какие такие заслуги? План по ремонту жилья в посёлках он сорвал. Соцкультбытом не занимается…

– Сколько ваш полковник заготовил леса в прошлом году? – всё в том же беззаботном тоне перебил его обкомовец.

– …Девятьсот кубов, – поперхнулся и вздрогнул всем грузным телом первый человек в районе. – И что?

– А то, что нынче он взял устойчивые темпы на миллион, – веско проговорил Сурков. – И, судя по всему, график выдержит. А там ему ещё и лампасы на шаровары навесят – генерала дадут.

– Да что ж мы упёрлись, в эти чёртовы кубометры! – обозлившись, непроизвольно сорвался с природного баритона на визг обиженной собачонки матёрый Гайда. – А куда вы денете бездушное отношение Шварца к людям? А то, что в лесных посёлках грязь по колено? А то, что…

– Дмитрий Анатольевич, – повторно, и в уже более твёрдой манере, оборвал его куратор, – решение принято. Вы, полагаю, не мальчик, и не забыли, что значит принцип демократического централизма?3

– Х-хе…Да уж…не забыл, – прокряхтел глава Сылки.

– Вот и исполняйте. Всего доброго.

И не дожидаясь ответного пожелания, Сурков повесил трубку.

Заново пережив тот разговор, Гайда тяжело вздохнул, оторвал взгляд от стола и загнанно посмотрел на председателя райисполкома4 Сигеля Иону Абрамовича, находившегося у него в кабинете. От опытного и толкового Сигеля он надеялся услышать дельный совет.

– Как быть, Иона Абрамович? – спросил у него Первый подсевшим от напряжения голосом.

– Расстановка матовая, Дмитрий Анатольевич, – отвёл в сторону взор Сигель. – Без вариантов. Награждение Шварца – не самая большая беда из тех, что принесло нам В-52.

– Попуститься, Иона Абрамович?

– Попуститься, Дмитрий Анатольевич.

– …Кха-а-а, – натужно крякнул лидер красносыльских коммунистов после непродолжительного раздумья. – Нет, не могу. Душа болит. Подамся-ка я на приём к Чиркову.

Чирков был первым секретарём обкома. Он только-только был избран на должность. Оттого, услышав его фамилию, Сигель не без скепсиса покрутил головой:

– Ой ли…Стоит ли игра свеч? Уж больно сложно воздействовать на Шварца. Ведь командуют им из Москвы. Он у области находится всего лишь в оперативном подчинении.

– Быть может ты и прав, а я всё же подамся, – загорелся горячий по натуре Гайда. – Прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик.

И Первый засуетился, отдавая по внутренней связи указания об оформлении командировки и о подаче автомашины для поездки. Параллельно он извлёк из стола пухлое досье «с грехами» спецучреждения.