А сам склоняется над ней, запускает пальцы в волосы и шепчет горячо на ухо:
– Мне очень жаль…
А что происходит дальше?
Нетрудно догадаться. Хотя Ханна до последнего надеялась, что у него есть какой-то план. Что он сейчас освободит её.
Что всё это… шутка.
Нет ничего хуже дурацкой надежды.
Зря, очень зря она разучилась ждать худшего.
Наматывая её волосы на кулак, Алекс входит резко и двигается так же.
Она сдерживает стоны и слёзы, но выходит плохо. Лицо спрятать не получается. Любые попытки извернуться и перекинуться жёстко пресекаются.
– Алекс! – вскрикивает особенно громко.
И он, на удивление, притормаживает.
– Что?
Ханна шепчет едва слышно:
– Я ведь прощу тебя… Всё это. Просто… давай выберемся. Ты что-то придумаешь… Будем… вместе.
Он молчит.
Так…
Неужели…
Получилось…
Достучаться до…
Резкий толчок.
– Чёрт!
– Ну что ты начинаешь, я же уже извинился, – он и вправду будто бы недоумевает.
Ханна словно бьётся о стену, хотя вбиваются сейчас в неё.
Френк во всём был прав. Долгих лет жизни старому козлу!
Всё меняется в одно мгновение. Она чувствует, будто внутри (в тех самых внутренностях) что-то взрывается. Вскрикивает и… теряет привычное ощущение себя.
Это трудно объяснить, особенно, учитывая, что она каждый день в шкуре разных людей, но…
Что-то не так.
Алекс, не выходя из неё, тянет Ханну ближе и ухмыляется.
– Готово.
Теперь у неё обычные, человеческие глаза.
И нет
никаких
способностей.
Он ещё некоторое время не отстраняется, приобнимая её скользкое тело, а затем выходит и идёт к столу с какими-то припарками так, словно ничего не было.
Застёгивает ширинку на джинсах, поправляет волосы, набирает что-то в шприц.
Перед тем, как ощутить привычный холодок иглы, обессиленная Ханна краем глаза замечает невероятно дружелюбный столп огня.
Глава 10. К истокам… и обратно
Они думают, что она спит и не тревожат.
Но нет. Ханна прислушивается к разговорам вокруг и ждёт.
Чему её Алекс и научил, так это быть осторожнее и не принимать помощь от не пойми кого.
Да, её каким-то образом вытащили из лаборатории.
Драконы.
Даже без сил, этих существ сложно с кем-то спутать.
Да, её долго куда-то везли, долго что-то нудное обсуждали (это всё перемежалась с красочными снами, а снилась ей «Магнолия», словно она была обетованным краем, утерянной и вновь обретённой Атлантидой, Авалоном и… что там ещё есть такое эдакое?).
После всего её уложили в постель, клали на лоб компресс, взволнованно охали.
И — засада, чёрт возьми! — ни на шаг не отходили.
По голосу она узнала Равена… и даже Лисоньку. Или у неё галлюцинации?
Вот и кто знал, что Ханна настолько привязалась к этой рыжей девочке? Даже её тонкий голос чудится посреди всего этого вертихвостого кошмара.
Пока открывать глаза не вариант, есть время подумать о насущном.
Перво-наперво план такой: улучить момент, когда её оставить одну, осмотреться и сбежать.
У неё теперь нет способностей — об этом не стоит забывать.
Может быть, как-то по-быстрому избавиться от ребёнка?
Ей в голову приходят совсем уж тёмные образы, но вполне логичные: найти нож, вырезать этот адский плод, обрести способности, сгенерировать, принять облик кого-то как можно более невзрачного…
Ханна незаметно облизывает губы и сдерживает слёзы за закрытыми веками.
Ребёнок. В ней ребёнок. Какая жуть.
Но это её ребёнок.
Боже, она будет ужасной матерью…
Будет?
Да, глядя правде в глаза (кто это выражение вообще выдумал?), не зря её не взяли в наёмники.
Она даже себя пырнуть не может, не то что кого-то ещё.
Самореализации ноль…
Маленькая, потерянная шлюха в чужом доме.
— Почему притворяешься спящей? — бархатный голос пробирает насквозь, Ханна вздрагивает — хорошо, что не вскрикивает.
Приходится открыть уже вполне обычные глаза. И столкнуться с тёплым, внимательным взглядом.
— Здрасте! — тянет Ханна. — Ты очень видный мужчина. Хочешь меня?
Ангус едва заметно поднимает бровь, отворачивается от неё, словно чтобы не выказать слишком явное призрение и представляется.
Ну а что? Это от стресса она! Растерялась!
Ханна поднимается.
— Где я? Что происходит?
— У меня в гостях. Тебе повезло: твои друзья стали моими друзьями.
Кто так вообще разговаривает?
— Друзья? — Ханна произносит это так, словно слово незнакомое, на другом языке и она совершенно не понимает, что оно значит, а потому опасается (ха), что сказала «дерьмо» в приличном обществе.
— Лис, Равен, Агния.
Ханна с трудом улавливает связь, но да ладно. Она морщится. Затем лицо её светлеет.
— Приведи её сюда, я про Лисоньку! Хочу говорить со своей служанкой!
Ангус садится на кровать, перекидывает ногу на ногу и окидывает Ханну скучающим взглядом.
— Теперь она служит Равену, сейчас ночь, я не хочу будить его, чтобы спросить разрешения. Не думаю, что это так важно…
Ясно. Она просто ему не понравилась. Видала Ханна таких. Она буквально закипает от злости и не выдерживает:
— Я беременная женщина! Меня нужно беречь! Я оказалась в незнакомом месте, после того, что со мной было! И прошу всего лишь увидеть подругу! Подругу, Карл! Чтобы успокоиться и понять, что за дверью не выстроилась очередь из насильников.
Она даже чувствует, как по щекам текут слёзы.
Ангус поднимается и отходит от неё.
Такой высокий, величественный и красивый, в нём есть какие-то благородство и породистость.
— Ты была в лаборатории моего врага, насколько я осведомлён — ты ушла туда сама с неким Алексом. Я спас тебя. Разве этого недостаточно для доверия? Для того, чтобы уважать чужой сон? Сон тех, кто тебе помог? И Лис ты назвала не подругой, а слугой. Если же она тебе подруга, хорошо, я распоряжусь — вы увидитесь.
Ханна от расстройства едва ли не топает ножкой и валится назад на кровать.
— Я не знаю, зачем меня якобы спасли! Это подозрительно.
Этот чёрт (дракон, ладно, она не дура, дракон) ничего не отвечает.
Лис ждать долго не приходится, она вбегает почти сразу же — и Ангус оставляет их одних.
Бывшая помощница и служка рассказывает всё, как на духу, и Ханна очень скоро успокаивается.
Словно в старые добрые времена они ведут долгие разговоры о подробностях своих злоключений. Только Алекс — запретная тема. Ханна старается не думать о нём и пытается больше вызнать о надменном драконе, на которого здесь все едва ли не молятся.
И что он вообще против неё имеет?
***
Это весьма странно признавать, но Ангус не видел женщины невыносимее, даже если делать скидку на беременность.
С тех пор, как Ханна здесь появилась, она только и делает, что предъявляет претензии, вгоняет всех в краску и ищет приключения на задницу.
— Я хочу уйти, — вот опять.
Они в кабине Ангуса, он работает, она сидит на столе, как дурная кошка.
— Я уже сказал, что не могу отпустить тебя, потому что тебе не доверяю.
Она шипит:
— Так нафига было меня спасать, если я всё равно взаперти?
Ангус сверлит её холодным взглядом.
— Неужели нет разницы между моим гостеприимством и гостеприимством Велимара?
— Откуда мне знать, какие у тебя на меня планы?
— Да уже никаких… они были, но ты кажешься мне неадекватной.
— Это у меня тактика такая, — поясняет Ханна, будто бы обидевшись. — Чтобы всякие не вмешивали меня, дурочку с переулочка, в свои грязные игры.
Почему-то именно эта фраза провоцирует Ангуса всё ей рассказать.
Или просто время подошло, а других вариантов нет.
Кроме Ханны никого не удалось вытащить.
Ей повезло, Равен в первую очередь нацеливался на ту, которую знал.
— Как ты уже поняла, мы против того, что сейчас происходит. Наших собратьев унижают, и я не хочу сидеть и ждать, пока никого не останется. Права на такую роскошь не осталось ни у кого из нас. Мне от тебя ничего не надо, только будь рядом пока, как знак того, что хамелеоны с нами, как часть баланса наших сил. Я в свою очередь постараюсь защищать тебя и твоего ребёнка.
