Чешуя пропала, Кара наслаждается жаром его гладкой, идеальной кожи. Её щека на груди дракона, его сердце бьётся размеренно и будто с трудом.

Бум... бум...

Кара боится, что оно остановится. Но шумно, тяжело дышит не поэтому.

Заро не унимается, продолжая касаться её между ног, наслаждаясь пульсацией измученных, горячих половых губ и влажностью влагалища. Она лежит на животе, немного трётся об него, вскоре хныкая в шею, когда его пальцы начинают двигаться так быстро, что, казалось бы, Кара может получать по оргазму на каждый удар его чёртового драконьего сердца.

Они спохватываются лишь с рассветом.

— Как ты сюда попадаешь?Заро облизывает пальцы и поднимается на кровати, оставив её под покрывалом.

— Щепотка магии, ничего сверхъестественного.

— Сам понял, что сказал?

— Да, — Заро сверлит её взглядом, — идём со мной, тебе не место здесь.

— В твоём доме было место.

Он отвечает лишь спустя минуту, будто справляясь с собой. Кара не глядит на него, веки полуприкрыты, организм восстанавливается, становится почти... блаженно.

— Я решил спрашивать, — наконец, отвечает дракон. — Несмотря на то, как глупо оставаться здесь, я терплю и жду.

Она зажмуривается крепче.

— Давай, скажи, что-то вроде: «моё терпение не безгранично». А ты слышал такое слово: «никогда»?

Она чувствует, как Заро хочет хлёстко ударить по её лицу... Как изнемогает от того, как мало на её теле синяков после этой ночи...

Или ей лишь кажется, потому что время, проведённое у него ещё стоит перед внутренним взором?

Удара не следует.

— Дело не в моём терпении, а в том, что будет с тобой. Ты говорила кому-нибудь о ребёнке? Реакции могут быть разные.

— Сара знает.

— Это плохо.

— Почему?

Заро ведёт плечом, поднимаясь. Ему пора уходить.

— Она женщина.

Он не даёт ей ответить, целует в губы и уходит через окно.

Кара не чувствует в себе желания подняться и проводить его взглядом. Но без его тепла её обступает тревожный и горький призрак ушедшей ночи.

— Деточка, я нашла кое-кого, кто может тебе помочь, — заявляет Сара с порога.

Кара приподнимается на кровати, лучи полуденного солнца играют в её волосах. На щеках цветёт румянец, бретелька спадает с плеча.

Сара закусывает губу.

— Вот так смотришь на тебя, и все мысли разлетаются, ты хорошо выглядишь, милая!

Драконья жена подходит ближе, покачивая массивными смуглыми бёдрами, садится рядом, запускает руку в волосы Кары.

— Расскажи-ка, в чём твой секрет?

Кара вырывается, едва ли не шипя, что вызывает у Сары смех.

— Понимаю-понимаю, сама такая злая, когда оказываюсь в подобном положении. Знали бы мои девочки, на сколько смертей они повлияли, сбивая мне гормональный фон! Но ты всё же будь осторожнее...

Сара заставляет сесть себе на колени. Она сильнее физически даже сейчас, в коротком пудровом платье, ткань которого сильно натягивается под натиском груди и упругой задницы.

В глубоком вырезе поблёскивает медальон, массивные серьги звенят каждый раз, когда Сара мотает головой, пальцы унизаны кольцами...

Она стягивает волосы Кары до боли и сверлит её странным, яростным взглядом. Кара чувствует какую-то непонятную, тяжёлую тревогу, которая впивается в череп тонкими иглами и мешает вникнуть в происходящее.

Она чувствует себя полной сил, хотя совсем ещё недавно боялась, что не сможет покинуть постель. Но всё же…

Сара поглаживает место, где бьётся маленькая жизнь, усмехаясь.

Кара реагирует на это так резко, что сама не улавливает, как это происходит.

Сара оказывается вжата спиной в матрас, Кара сидит на ней, её рука сжимает горло, пальцы пульсируют, шумит в ушах, глаза сверкают холодным, синим огнём.

— Да, — выдыхает Госпожа, — мне очень нравится эта позиция, и всё же...

Взгляд её становится строже, и Кара чувствует позыв отшатнуться, убрать руку, убежать подальше, но...

В дверь стучат, Сара, пряча усмешку в тыльной стороне ладони, предлагает слуге войти.

— Эм... — стопорится тот. — Господин Ангус и Господин Феликс спрашивают, можно ли им увидеть вас.

— Феликса впусти сюда, у нас встреча, Ангус пусть подождёт или зайдёт в другой день...

При упоминании последнего имени что-то в Каре надламывается, она отстраняется, садится на край кровати и опускает взгляд. По телу проходит дрожь, дыхание сбивается. Её дракон здесь... Для чего?

— Что ты, детка? Не волнуйся так, тебе сейчас вредно.

— Точно.

Спустя несколько минут без стука в комнату заходит высокий человек с золотистыми волосами, убранными в небольшой низкий хвост, в белом халате, с чёрным кейсом в руках.

— Ну, — улыбается он какой-то странной, неясной улыбкой, — и это моя пациентка?

Кара вздрагивает и приподнимает голову, чтобы взглянуть на вошедшего.

Этот мужчина — обычный человек. В нём Кара не чувствует угрозы. Да и если доверять Саре себя, то нечего брыкаться, когда в комнату входит человек, которого она же и контролирует.

Сара отсраняется и поднимается. Феликс жестом заставляет Кару раздвинуть ноги и погружает в неё три холодных пальца.

— Да, я вижу, всё отлично. Сейчас проведу осмотр.

Её заставляют принять позу, в которой всё ощущается лучше, острее; прогнувшись в спине, лёжа на животе, Кара ощущает себя уязвимой под взглядами двух человек, что оплетают её змеями.

Пальцы Феликса облачены в белые перчатки, не медицинские, кожаные. Он проталкивает руку всё глубже, поглаживает себя через брюки, натянутая ширинка которых ровно напротив глаз Кары. Она краснеет и прячет лицо в простыне, подмахивая движениям Доктора.

Холодно. Осознание прошивает колючей молнией. Ей холодно и не греют чужие ласки. И как бы Феликс ни старался, это не сравнится с тем, что делал с ней Заро истлевшей ночью.

Она всхлипывает, никак не достигая разряди, только измучиваясь от ощущений.

Доктор улавливает это и отстраняется. В воздухе повисает алеющее напряжение. Будто с раздражением она шлёпает Кару по молочной ягодице и встаёт с кровати.

Феликс, усмехнувшись, расстёгивает ширинку и приспускает брюки. Член мажет по щеке приподнявшейся Кары. Доктор вытаскивает из неё мокрые пальцы и проводит ими по члену — белая кожа касается синих, напряжённых вен, Кара прослеживает это движение помутившимся взглядом — и вскакивает с кровати, прижав ладонь ко рту.

Она исчезает за дверью в туалет и кидается к унитазу.

Из комнаты доносится лёгкий смех Госпожи.

Кара слышит плохо, ей не до этого, мысли плавятся, но всё же она улавливает: «Думаешь, стоит сделать это сейчас?».

— Детка, скажи, что ты планируешь делать дальше с ребёнком?

Кара замирает, опираясь о стену, глядя на Сару и Феликса плавающим взглядом.

И качает головой.

Понятно, что если она всё ещё раба, а это как ни крути так, то и дети её такие же слуги. А как это коснётся ребёнка, что будет одним из них?

Они его заберут?

Если попытаются, то только через её труп. И это не осознанное решение. Просто Кара понимает, что если уже сейчас её инстинкты будто бы выкручены до максимума почти всегда — что будет дальше?

Кажется, эта беременность в любом случае закончится для неё...

— Упс, — Сара смеётся с таким колким холодом, что Кара вздрагивает и принимает такую позу, чтобы удобнее было броситься первой, если что вдруг.

Все мысли обращаются к Ангусу. Быть может он, он...

И тут же рассеиваются из-за того, что происходит дальше.

Феликс достаёт из своего кейса, всё теми же белыми перчатками, что касались Кару, бьющиеся в его руке, сочащиеся голубой слизью, сердце. Сердце в тёмных венах, живое, тяжёлое и манящее.

Кару начинает трясти, температура поднимается, связь с Ангусом сразу осыпается на пол розовой пылью, блёстками с глаз Госпожи.

— Есть несколько способов узнать пол ребёнка, моя дорогая, — комментирует Сара, её голос слышится будто сквозь шум водопада. — Но на твоём сроке лучше всего подходит вот этот. А ждать более подходящего времени, более... — переводит взгляд на Феликса, — цивилизованных методов, ну... такое. Не в моём случае, уж точно.