В голове ещё бьётся скомканная мысль о женихе, о том, что нужно показать ему, как заведено у неё, как приятно обладать лишь кем-то одним, избранным тобой…

Но взгляда она не может отвести от другого.

Что-то в нём завораживает и возбуждает куда больше, чем движения языка Клауса, который всё чаще лижет мимо, не попадая туда, куда нужно…

Всё ещё не отводя глаз, она оттягивает трусики в сторону, оголяя половые губы, и насаживается на его рот, направляя его голову, заставляя зарываться глубже языком и носом.

Она стонет. Ноги дрожат, стоять всё сложнее, вспышка удовольствия накатывает резко и будто бьёт по ней, смешиваясь с болью от жара дракона.

— Молодец, — Клаус поднимает на неё взгляд синих глаз.

То, что он говорит с ней, то, что он теперь думает что-то о том, что произошло, обливает её кожу рдяной краской.

Кара не думала о нём, пока…

Незнакомец усмехается, будто прочитав её мысли.

Раздаётся голос Заро:

— Кара, позволь познакомить тебя с моим отцом.

От этих слов Кара вздрагивает.

Ей грезилось раньше, что у драконов сейчас вместо гор небоскрёбы, и всё там обставлено, как в замке, и в каждой комнате по груде золота.

Что драконью невесту, должно быть, одевают в самые дорогие одежды и за руку ведут по тронному залу к родителям жениха, чтобы получить благословение…

Но вместо пышного платья она стоит обнажённая, облитая потом с горячей пульсацией между ног, в белом свете, высвечивающим каждый миллиметр её кожи.

Вместо тронного зала она стоит в центре комнаты с багровыми стенами под взглядами трёх обнажённых мужчин, ни один из которых не является её женихом.

— Какое приятное знакомство, — улыбается тот, на кого она боится поднимать взгляд, боится, что снова не сможет его отвести. — Я Ангус, а ты Кара, верно? Та избранная девочка? Или уже можно сказать, — он переводит взгляд ниже, — девушка?

Она всё же заглядывает в его странные янтарные глаза.

О нём она слышала многое… Как и о его гареме девиц. Ни одна из них не избранна, ни одна не может принести ему ребёнка. Но все вместе — они могут его ублажить. На что это похоже — быть одной из них?

— Быть женой дракона большая честь, — улыбается он. — Они ходят по кругу, обычно, с высоко поднятой головой.

Это колет Кару, но она улыбается ему в ответ.

— Благодарю. Я это учту.

В ответ лишь холодный взгляд, от которого по коже пробегает дрожь.

— Заро, раз ты занят, я зайду в другой раз, не хотел помешать.

Ангус уходит, Кара смотрит на Заро, впервые за несколько минут, и ждёт того, что будет дальше.

Он подходит к ней, начинает мять ноющую грудь и произносит:

— На колени.

Другие подходят тоже.

Прежде чем подчиниться, Кара бросает взгляд на пустующий дверной проём.

Когда это случилось, ей было восемнадцать.

Кто-то — многие считают, что это те учёные, что занимаются смешением науки и магии — выпустил в мир очередной вирус, вызывающий лихорадку, скашивающий людей избирательно, как правило, одного из десяти тысяч. Остальные отделывались несколькими часами или даже днями мучений. И понять, закончится это выздоровлением или смертью было невозможно.

И кто именно был на прицеле. Были ли то люди, на которых у кого-то были планы? Люди с магией в крови?

Они все игрушки в чьей-то игре…

Такие настроения ходили в то время, но Кара не обращала внимания на слухи, пока не заболела и вся её семья — мать с братом, дядя, она сама.

Они едва сводили концы с концами, пытались не стать чьей-нибудь едой, не высовываться лишний раз из той части города, где люди были под условной защитой…

Им бы никто не помог…

Кара встала на ноги быстро, но её брату и матери становилось лишь хуже.

Ходили слухи о лекарстве. Возможно, ради продажи которого всё и затевалось. Но это было дорогое удовольствие.

— Если ты не можешь себе позволить вещь, которая поможет элементарно не сдохнуть, то зачем тебе жить? Только зря расходовать кислород. Впрочем, бедняков можно было бы пускать на кровь, — ухмылялся Гас, владелец ломбарда, знакомый отца и человек, что не так давно предлагал её матери продать дочь, пока та ещё более ли менее «свежа».

Она старалась не плакать от жалости к себе, когда спрашивала:

— Помнишь, ты говорил… Сколько бы отдали за меня? Хватит на лекарство?

— Это нужно проверить.

Он проводил её в комнатушку с кроватью, раздел и облапал.

— Не знаю даже, нужно проверить ещё.

Кара, всхлипнув, возразила:

— Возьмёшь же себе процент, будет больше, если…

— Да-да. Но что мне будет кроме денег за суету?

— Если чего-то хочешь, мне нужно лекарство взамен.

Наслушавшись о себе всякого, к чему Кара уже привыкла именно от этого человека, они договорились тогда.

До рассвета он не выпускал её из комнаты, держа связанной так, что невозможно было пошевелиться. Он использовал её рот, заставлял сосать, учил, как это нужно делать и бил по лицу, если ему не нравилось, если она задевала разгорячённую плоть зубами. Звал её разными именами, плевал в неё и толкался в горло.

Ранним утром возвращаясь домой с пузырьком зелёной жидкости в руке, она понятия не имела, как он её отпустил живой.

Не знала, сработает ли лекарство…

Но то ли оно и вправду сработало, то ли ни одному из её семьи не угрожала настоящая опасность, никто не умер.

Гас больше не заговаривал ни о чём подобном, даже не смотрел на неё.

А она решила, что больше никогда не сможет быть с мужчиной.

И сейчас, когда Кара думала, что ей повезло, что любая хотела бы оказаться на её месте, её тошнит от вида набухшего, сочащегося смазкой члена перед глазами.

Другие встают вокруг, она знает, что каждого из них ей придётся узнать на вкус. На глаза наворачиваются слёзы, она мелко дрожит.

— Что же ты? — голос Заро бьёт по ней, она поднимает на него взгляд, думая о том, как попросить прекратить всё. Дать ей время. Или оставить её навсегда.

Рассказать, что он не первый, кто хочет познакомиться с её ртом ближе?

Может, это против церемониальных правил.

Кара собирается с мыслями и поднимается с пола под пристальными взглядами мужчин.

Могут ли они разорвать её за неподчинения? Могут ли прямо здесь обратиться в драконов, решив, что она недостойна пути подготовки?

Кара улыбается им.

— Сначала должен быть мой жених, и я хочу показать ему полностью, на что я способна. У вас есть верёвки?

Слышится тёплый смех. Это Клаус.

Взгляд же Заро не блестит воодушевлением, но ему кладут руку на плечо.

— Разве не интересно?

И на плече Заро алым загорается печать, он с трудом доходит до кресла и садится, расставив ноги. Затем будто каменеет, живым и подвижным остаётся только взгляд.

Ну, и ещё кое-что.

Кара вспоминает всё до мельчайших деталей, что нравилось Гасу, о ночи с которым она с такой тщательностью старалась забыть…

Она трогает член пальцами, касается языком яичек, начиная вылизывать их круговыми движениями, впиваясь пальцами другой руки в бедро Заро. Лицо, язык, ладонь, всё обдаёт жаром, будто она пытается ублажить вулкан.

Услышав его низкий стон, она усмехается, облизывает губы — обязательно — глядя ему в глаза. Берёт член в рот, как можно глубже, начинает сосать. Так сильно, что боится, что вскоре потеряет сознание от стараний.

Горячая пульсация заполняет рот и горло, мысль о том, что Заро — в каком-то смысле — в её власти, придаёт ей сил.

Она крутит головой, пугается своего же непроизвольно вырвавшегося рыка и насаживается глубже, начиная двигать головой в быстром темпе.

Она терпит боль, через раз дышит носом, из глаз текут слёзы, бедро Заро расцарапано в кровь.

Но этого недостаточно, чтобы впечатлить.

Чувствуя на языке солёную кровь, Кара начинает мять свою грудь, спускается ниже, проводит пальцами по трусиками и начинает тереть сильнее и постанывать сквозь ритмичные движения, сквозь боль и калейдоскоп смазанных цветов перед глазами, сосредотачиваясь только на своём удовольствии.