Возвращать Френк никого не собирается, у него уже нет возможностей.

По правде говоря, хоть это решение и далось ему с большим трудом, но он собирался перебраться в другой город и уже почти договорился насчёт подходящего помещения. Там можно было бы повысить цены, продавать шлюх, как элитных, дела могли пойти в гору.

Пусть это место и дорого ему, как напоминание о мёртвой жене.

Но всё меняется, слишком много утекло воды, за течением которой нужно успевать, если хочешь выжить.

Но переезжать ли без Ханны? По большей части он всегда ориентировался на неё.

Мечтал даже найти ещё одну такую, но всё тщетно. Такая удача попадается лишь раз…

«Кто чёрта держит, тот его держи: Не скоро ведь опять его поймаешь…»

…и Френк её упустил.

Может, и к лучшему. Торговать хамелеоньими услугами сейчас чревато, открыто – муторно, а бесконечные капризы едва ли окупаются.

Тем более в последнее время всё неприятнее ему становится Жан, а если вспомнить странных лазутчиков, можно подумать, что сегодняшняя ночь – подарок небес.

Он раздумывает об этом, глядя как Лейла ворочается во сне и, наконец, разлепляет веки.

– Всё тело ноет.

– Могло быть гораздо хуже.

– Да… Как ты это сделал?

– Неважно.

– Ты заплатишь мне?

Он задумывается.

– Да. Если захочешь уйти.

***

Алекс продолжает расписывать ей все прелести работы. Ханна уже один раз доверилась мужчине, который говорил ей, что делать со столь деликатной силой и… Ничего плохого не произошло. Она понимает, что у неё мало настоящего жизненного опыта, зато есть неудобный характер и отсутствие всех тех штук, которыми заморочены обычные люди: хорошее образование, деньги, связи.

Хотя, может быть, она и решила бы всё привычным для себя способом.

Но пока удобнее побыть рядом с Алексом и посмотреть, что будет дальше, правда ли всё так здорово, как он расписывает, правда ли они теперь… принадлежат друг другу?

Странно, они совсем незнакомы, но у Ханны такое чувство, будто бы Алекс всегда был рядом, словно нет никого привычнее и роднее.

Наверное, это то, о чём заливал Равен в котельне. Пресловутая социальность. Общность с сородичами.

Это, конечно, хорошо, но жить можно и в одиночестве.

Без странного трепета, который расплывается по телу топлёным маслом.

– Почему ты сказал, что мы женаты? – она раздевается перед тем, как зайти в душ.

Алекс наблюдает за ней.

– Так и есть. Та связь, что мы создали ради твоего спасения, именно её стремились обрести те, кто хотел стать парой. Мы подходим друг другу. Совместимы.

– Для чего?

Он усмехается:

– Для всего, Ханна. Но в первую очередь для секса.

Она что… краснеет?! Да ни в жизнь! Нет. Нет. И ещё раз нет.

– Я…

– Хочешь меня, – расстёгивает он пуговицы на рубашке. – Это естественно. Я не понимаю, чему ты удивляешься.

– Какого же ты о себе мнения!

– Дело не в этом… – с оголённым рельефным торсом он подбирается к ней ближе: гибкий, загорелый, идеальный. И что-то Ханне подсказывает, что это его настоящий облик. – Я же говорю, детка, мы подходим друг другу.

Сильными руками он избавляет её от последних элементов одежды: трусики падают на пол, лифчик оказывается на крючке.

Ханна, кажется, тоже на нём оказывается.

Она тонет в ржавом море хамелеоньих глаз.

– Поможешь мне с брюками?

– Что?

– Поможешь. Мне. С брюками?

Это приводит её в чувство, красная ухмылка наклеивается на красивое белое лицо. В одно мгновение. Затем Алекса касается привычный, нежный вопрос:

– Как ты хочешь, чтобы я выглядела?

Она пробегается пальцами по коже, скрытой тканью, прислушивается к его желанию и… вскрикивает.

– Какого чёрта? – звучит едва ли не оскорблённо, будто бы её тут – ой, ну да, простите – домогаются!

– Я попросил тебя помочь, жена.

Алекс давит на её плечи, заставляя встать на колени. Ханна изо всех сил удерживает привычный ей облик, стягивая с него брюки вместе с трусами.

– Ты извращенец… Зачем тебе видеть то, как я выгляжу? У тебя вообще есть предпочтения?

– Неа. Мне плевать. Сомневаешься в своих способностях предугадывать или в чём-то ещё?

– Я не…

Она приближается к его бедру губами, чтобы поцеловать, а затем и укусить, потому что большинство мужчин это будоражит, но…

Сама не понимает, как оказывается на ногах вжатой лицом в стекло душевой.

– Мне плевать на то, как кто выглядит. Но я хочу /тебя/. Мне любопытно. Будь добра.

Он водит по её спине пальцами, которые неожиданно напористее, чем она себе представляла.

Его голос проникает в неё, словно… ну да, член. Ханна дрожит и впервые за долгое время всерьёз хочет кому-то отдаться. Не трахнуть мужика, а довериться ему полностью. Впервые за долгое время она мокнет от одной лишь мысли о мужчине рядом, не заливая в себя по самые глаза «волчий хвост» или что похуже.

При мысли о том, какими уловками ей приходилось пользоваться, чтобы уговорить себя продолжать работать в «Магнолии» с улыбкой на лице, она кривится и мрачнеет. Пока она была там всё казалось сносным. Да что уж там, ещё несколько минут назад всё так же казалось сносным.

– Да, – шепчет она, вывернувшись, чтобы взглянуть на него, – подавись!

Алекс не отпускает её даже когда замечает слёзы, хотя Ханне было бы куда лучше, если бы он хотя бы отошёл.

Она не делала этого уже давно, хотя и не видит ничего ужасного в своём настоящем облике. С тех пор, как научилась меняться полностью, не было большой проблемы в том, чтобы убрать лишний вес, дряблую кожу и прыщи. У неё нормальная фигура, оливковая кожа, чёрные и густые с кулак волосы до копчика, нос с горбинкой и несколько родинок на лице. Раньше ещё были тёмные глаза, но после того, как пробудилась сила… Они оранжевые при любом раскладе.

Она не может исправить моменты с носом и, например, увеличить себе грудь, облик-по-умолчанию в целом не деформируется, если некоторые манипуляции нельзя провести естественным путём.

В детстве её травили из-за веса и поведения, наверное, в какой-то степени.

Когда она была подростком… боялись. Ханна, как бы это сказать, всегда была немного агрессивной.

Правда, каким-то образом – давление членов, наверное – агрессия и хабалистость переросли в сарказм и дурацкий юмор.

Она стала прекрасной чёртовой порно-звездой, какое ей уже дело до неудачной школьной любви или старых комплексов?

Глупости.

Вот только… она впервые за много лет перед кем-то, почти что перед незнакомцем, который ей, кстати, даже не платит, по-настоящему обнажена.

Дикость.

Алекс с удовольствием проводит руками по чувственным изгибам, тянет Ханну на себя за волосы, заглядывает в лицо, усмехается и, наконец, врубает воду.

– Всё будет хорошо, – звучит у её уха, – только делай, что я говорю, будь славной девочкой.

– Кто вообще сейчас говорит «славная девочка»? – не выдерживает Ханна. И получает смачный шлепок по заднице. – Поняла.

***

Ханна отдаётся в руки Алекса и ни на мгновение не жалеет об этом.

Ей интересно под трепет собственного сердца наблюдать за ним, таким родным и чуждым одновременно.

Она привыкла уступать предпочтениям других, потому слушается, такая идеальная в непривычной для себя роли рабыни.

Забавный факт, но большинство мужчин, которые ей попадались, хотели, чтобы всё сделали за них. Поскакали на члене, облизали его, поскакали снова. А хозяин виновника торжества чтобы просто сидел и старался не кончить раньше времени.

Алекс совсем не такой.

И Ханне это нравится.

Он помогает ей помыть голову. Затем ведёт губкой по телу, спускается рукой ниже, поглаживает с уверенной нежностью, от которой дрожат ноги. Вода будто бы стала горячее, Ханна дышит сбивчиво и вскрикивает от неожиданности, когда Алекс вставляет палец не туда, куда она ожидала.

– Ай… Ты вообще не собираешься спрашивать, да?

– Тише, я буду осторожен, не волнуйся.