Ей было неудобно стоять на виду у всех. Она собралась уже повернуться и уйти. Но в этот миг к ней быстро подошел какой-то военный.

— Вы, по-видимому, с Кавказа? — спросил он. — Сделайте одолжение, сфотографируйтесь с нами. — Он посмотрел на Калинина. — Вы присоединяетесь к моей просьбе, Михаил Иванович? Рядом с такой розой и мы, мужчины, будем выглядеть красивее!

— Конечно, присоединяюсь! — Калинин улыбнулся и, прищурившись, стал разглядывать Илиту. — Тем более, что мы, кажется, знакомы…

— Знакомы, Михаил Иванович, — еле слышно пролепетала Илита. — Вы приезжали к нам в Фарн, в Осетию.

— Вот-вот!

Илита перевела взгляд на военного, который пригласил ее сняться вместе с группой. Где она могла его видеть? Что-то очень знакомое было в лице этого высокого, стройного мужчины. Тухачевский!.. Конечно» это он! Теперь Илита вспомнила: она видела Тухачевского на портретах — и в газетах, и в журналах. Как она сразу не узнала это чеканное лицо с пристальными, умными глазами?

Когда фотографы закончили свою работу, группа распалась на несколько кучек. Люди окружили Калинина и Ворошилова, завязалась оживленная беседа. Тухачевский так и не отошел от Илиты. Усадив ее рядом с собой, он принялся задавать ей один вопрос за другим: кто она, откуда, как вышло, что такую молодую избрали на съезд, похвалил ее костюм.

Илита не очень хорошо говорила по-русски, но все же сумела ответить на вопросы маршала.

— А что вы собираетесь делать в ближайшие годы? — спросил ее Тухачевский. — По-прежнему собирать кукурузу?

— Нет. Я хочу… — Илита лишь одно мгновение помедлила, — хочу в летную школу. — Она твердо и прямо посмотрела в лицо маршалу.

— Ого! — Тухачевский, видимо, о чем-то подумал — морщинка легла на его крутом, высоком лбу. Потом с сомнением покачал головой, словно отбрасывая недавнюю мысль. — Боюсь, что не по плечу себе дело выбрали. Хотя… — Он снова задумался. — Однако зачем же бросать дело, в котором вы добились таких значительных успехов? Вы умело выращиваете кукурузу, вы даете стране хлеб — нет ничего выше и благороднее этой работы! Вот взяли бы и поступили в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева…

Илита молчала.

— Значит, не соглашаетесь со мной? — улыбнувшись, спросил Тухачевский.

— Нет, — сказала Илита. — Я буду летчиком, обязательно буду! Это моя мечта… давняя мечта…

— А вы, оказывается, упрямая девушка! — Тухачевский улыбнулся еще шире. — Ну что ж, желаю вам успеха и буду рад, если ваша мечта осуществится!

Илита чувствовала, как пылает ее лицо. Вот если бы увидел ее Харитон в эту минуту! Как она стоит рядом с Тухачевским и прославленный маршал пожимает ей руку! Интересно, что бы он сказал?

Только где сейчас Харитон? Давненько от него не было писем. Илита даже беспокоиться стала. Но, может быть, послали Харитона так далеко, что оттуда целый месяц письма идут? И это могло случиться…

Кто-то окликнул Тухачевского. Ласково попрощавшись с Илитой, он ушел.

Так начались для Илиты незабываемые дни в Москве. С утра она отправлялась в Кремль, устраивалась на одном из мест, предназначенных для осетинской делегации, и слушала речи самых знатных, самых известных людей страны. Говорили они о том, что дала народу Советская власть, подводили итоги проделанной работе, смело заглядывали в завтрашний день.

Илите посчастливилось несколько раз беседовать с Пашей Ангелиной и Марией Демченко. Обе они собирались поступать в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева. Чувствовалось по их словам — крепко они любят землю, которая кормит их, готовы отдать своему делу все силы.

Говорили героини так взволнованно и горячо, что Илита как-то даже усомнилась в своем выборе. Кто знает, может быть, действительно профессия летчика — это не ее призвание? В словах Тухачевского была своя правда: Илита научилась хорошо выращивать кукурузу, она дает стране хлеб, и выше, благороднее этого дела нет ничего на свете! Что же, тогда надо вслед за Пашей Ангелиной и Марией Демченко идти в Сельскохозяйственную академию?

Но эти новые мысли недолго владели Илитой. Сердце спорило с ними и побеждало. Сердце девушки рвалось в небо. Дрожь радостного волнения охватывала его, когда Илита представляла себя за штурвалом самолета.

Нет, она не изменит своей мечте, не может изменить! Она станет летчиком! Стране сегодня нужны не только хлеборобы, но и военные летчики тоже. Кто-то ведь должен защищать мирный труд той же Паши Ангелиной, той же Марии Демченко, труд миллионов раскрепощенных революцией людей!

Тухачевский пожелал ей удачи. Он сказал, что будет рад, если мечта ее осуществится. И она должна осуществиться!..

В мире неспокойно. Итальянские фашисты оккупировали одинокую, беззащитную Абиссинию. Испанские фалангисты продолжают бомбить Мадрид, стирают с лица земли поселки басков и деревни каталонцев. Все труднее и труднее отстаивать свои позиции обескровленным республиканцам. Во многих капиталистических странах солдаты и полицейские бьют рабочих и крестьян, гноят их в тюрьмах; от стонов обездоленных и голодных пролетариев содрогается земля…

Трудно, невозможно видеть страдания трудящихся, сердце зажигается огнем мщения, слыша их стоны…

Харитон не зря стал военным летчиком. Для него эта профессия — не только романтика полета, не просто покорение воздушной стихни. За штурвалом военного самолета — бомбардировщика или истребителя, все равно, — он чувствовал себя защитником родного края, родной страны; он сильнее других ощущал, как горячо пламя войны, и был готов сделать все, чтобы не дать ему ворваться на землю Родины.

Илита пока что только мечтала стать летчиком — далеко еще было до исполнения этой мечты! Но мысли Харитона, высказанные им в Артеке, стали тоже ее кровными мыслями. Мало ли что может случиться в этом неспокойном мире? Вдруг обнаглеют фашисты и полезут на Страну Советов? Тогда не одному Харитону — и ей, Илите, обязательно найдется место за штурвалом самолета.

Ясно, агрономом быть почетно. Хлеб нужен каждому человеку, в том числе и летчику. Агроном — покровитель и хозяин полей, хозяин той самой земли, на которую его предки не смели ступить свободно. Агроном — сеятель и кормилец. Отличная это профессия, лучше и не сыскать!

И не будь у Илиты Харитона, который заразил ее своей мечтой, вдохнул в сердце девушки желание летать, наверно, она бы и не устремлялась мыслью в облака, а успокоилась бы на том, что окончательно связала свою судьбу с трудом хлебороба, земледельца.

Но разве возможно забыть разговоры с Харитоном под звездным небом Крыма? Харитон осуществил свою мечту. Придет пора, и Илита осуществит свою. Вот будет здорово, если они встретятся на небесных дорогах!

Она сама не знала еще, как назвать свое чувство к Харитону. Быть может, это только увлечение? А если любовь, то настоящая, любовь на всю жизнь или нет?

Илита тосковала о Харитоне. Он часто снился ей — и обязательно в кабине самолета. Даже тут, в Москве, он прилетал к ней во сне.

Большие перемены начались в жизни Илиты.

С Чрезвычайного съезда она вернулась в Осетию как бы новым человеком. Странно, но эта короткая поездка во многом изменила ее. Она стала серьезнее. Она начала думать о том, о чем никогда раньше не задумывалась, — о делах всего колхоза; казалось, несколько дней, проведенных в Кремле, внесли в ее жизнь ответственность не только за себя и за свое звено, но и за многих и многих людей, живших с ней рядом.

Да и люди смотрели на нее по-другому: хоть и молода, но умна, трудолюбива, на съезде в Москве побывала!

Через несколько месяцев Илиту Даурову избрали депутатом Верховного Совета республики.

Конечно, это событие сильно взволновало Илиту. Вдруг не справится она с новыми и большими обязанностями?

Волновался за дочь и старый Крим, как обычно по-своему.

— Чтоб им пусто было! — восклицал он, коря неизвестно кого. — Шла девчонка по земле, хорошо шла, так нет же — подняли ее к самому небу! Вместо того чтобы поехать в Орджоникидзе и поступить в институт и стать врачом или учителем, она день и ночь раскатывает на этом проклятом мотоцикле и норовит учить усатых мужчин и седобородых стариков! Рано тебе еще заниматься государственными делами, Илита, рано!..