— Стало быть, товарищ лейтенант, вы и есть та самая Дика, которая сбросила севастопольским детишкам елочку на Новый год?

— Выходит, что я.

— От себя лично и от друзей большое вам моряцкое спасибо! — Никонов улыбнулся. — Молодец вы, Дика!

Илита смущенно молчала.

Услышав разговор, из глубины пещеры один за другим подходили матросы-разведчики и с откровенным интересом разглядывали Илиту. Она слышала их шепоток:

— Неужто деваха?

— Медицина, наверно…

— Не медицина, а небесная пташка!

Никонов строго посмотрел в сторону своих подчиненных, и они смолкли. В ту же секунду в проеме пещеры показалась стройная фигура.

— Бритый Барс! — пронеслось среди разведчиков. — Сам!

— Здорово, орлы! — бодро и зычно поздоровался Красников, останавливаясь около Илиты. — Ну что, знакомство состоялось? Высокие договаривающиеся стороны нашли общий язык?

Матросы молчали. Лишь Никонов позволил себе сказать словцо:

— Найдем.

Бритый Барс внимательно оглядел разведчиков.

— Должны найти! — с уверенностью сказал он. — А чтобы это произошло побыстрее, я вам кое-что объясню. Представляю: лейтенант Илита Даурова, а попросту — Дика. Летала на У-2. Доставляла севастопольцам медикаменты, боеприпасы, провиант. Теперь ее «этажерочка» покоится на дне Черного моря. Как это произошло, лейтенант Даурова при случае расскажет вам сама. Если, конечно, сочтет нужным… Была она летчицей — теперь военная судьба ее изменилась. Будет разведчицей на земле. Примите ее в свое боевое товарищество. Илита Даурова окончила еще до войны летную школу, на фронте давно. По званию она старше любого из вас. Но в нашем деле, как известно, звание — не самое главное. Нужен опыт, нужна сноровка. За этим и пришла к нам Илита Даурова. Будет она в разведке на особом положении… Ясно, старшина Никонов?

— Ясно, товарищ Брит… то есть товарищ командир полка! — Никонов замялся. — Вот только одна незадача: с жильем-то как? У нас товарищ Даурова разместиться не может: курим и, опять же, иной раз выражаемся густовато…

Красников рассмеялся.

— Ладно, это мы решим. Устрой ее, Никонов, в той пещере, где санитарки и радистка. А за обучение Дауровой в разведке… и за все прочее отвечаешь лично. Понял? Лично.

— Понял, товарищ командир полка! — отчеканил старшина.

— Ну, лейтенант Даурова, желаю успеха! — Красников протянул Илите руку и крепко пожал девичью ладонь. — Можете при необходимости обращаться непосредственно ко мне. Все!

И, чуть сутулясь из-за низко нависающих сводов пещеры. Бритый Барс пошел к выходу.

Так весной 1942 года Илита Даурова стала разведчицей на земле Севастополя.

У Илиты и мысли не было, что Красников назначит ее командиром разведроты. До недавнего времени ротой командовал старший лейтенант Глухов, убитый в одном из поисков. Теперь за Глухова остался старшина Никонов.

Конечно, Илита старше его по званию. Но во всем остальном Никонов мог дать ей сто очков вперед — он считался в полку первоклассным разведчиком.

Впрочем, для того чтобы поставить Илиту в «особое положение», были и другие соображения. Многие матросы, числящиеся в разведке, прошли, как говорится, огонь и воду и медные трубы, не раз и не два смотрели в глаза смерти. Они считали себя избранными. Ясно, остальные тоже неплохо воюют, но их дело — самое опасное! Можно было предполагать, что разведчики без большой радости встретили бы назначение Илиты на должность командира разведроты. И Бритый Барс, естественно, учитывал это.

При всем желании моряки из группы Никонова не могли смотреть на Илиту, как на командира. Они видели в ней младшую сестренку, товарища, ну, наконец, просто красивую девушку.

Что греха таить, и в летной школе, и в эскадрилье Джапаридзе, и здесь, в разведроте, мужчины засматривались на Илиту. Сердце не камень и хочет счастья даже во время войны. Да и странно было бы, если б летчики и матросы не замечали красоты Илиты. Стройная, узкое, словно точеное, лицо с горящими глазами не могли не привлекать внимания.

А сейчас, после госпиталя, Илита, пожалуй, была еще красивее, чем раньше. Появилось в ее лице что-то одухотворенное, тонкое, едва уловимое, — это были тени пережитого, выстраданного. И даже отсутствие косы, которую срезали в госпитале по приказу врача в то время, как Илита находилась в беспамятстве, не портило красоты Дики. Она была похожа на юного сорванца, на паренька, недавно спустившегося с гор…

С Никоновым Илита сразу подружилась, нашла общий язык. Она смотрела на старшину, как смотрела бы на отца. В свою очередь, Никонов опекал Илиту словно родную дочь. Как-то киевлянин Леша Захарченко позволил себе подшутить над Илитой, сказав, что по пословице «у бабы ум короткий, а волос длинный» и что, мол, Илита даже этому положению не соответствует — у нее и волос короткий. Никонов отозвал в сторону Захарченко и выдал болтливому разведчику по первое число. С тех пор Захарченко словно язык проглотил.

Впрочем, Леша был хорошим, милым парнем. И позднее, когда он не вернулся из очередного поиска, Илита корила себя: подумаешь, пошутили с ней, так она — в амбицию! Не со злости вспомнил Леша старую пословицу — чтоб людей повеселить. Ведь без шутки на войне не прожить…

Никонов охотно делился с Илитой своим опытом, знаниями. Как он знал карту! Как угадывал каждое изменение в дислокации немцев в районе Севастополя!

И все-таки в глубине души Илита злилась, что старшина так долго держит ее в части. Скорей бы в рейд по фашистским тылам!

Но однажды обида ее прорвалась. Она повысила голос на Никонова. Чего это он прицепился к словам врача из госпиталя: «Дауровой нужен отдых»? Отдыхать она будет после войны! Нечего мариновать ее в пещере! «Штабной крысы» из нее не выйдет, пусть Никонов на это не рассчитывает!

— Не могу сидеть сиднем под толстыми каменными сводами, — говорила Илита, горячо сверкая глазами, — когда рядом товарищи воюют, идут на смерть! Вот что, старшина: или посылай меня в разведку, или я обращусь прямо к Бритому Барсу!

Никонов устало вздыхал. Ему не хотелось ввязываться в спор. Он просительно говорил Илите:

— Подождите чуток, товарищ лейтенант. Рановато вам в разведку идти.

За те две недели, что Илита пробыла в полку Красникова, погибло немало разведчиков. Не вернулся из рейда во вражеский тыл Леша Захарченко, который так неловко пошутил с Илитой. Подорвался на «хитрой» мине грузин Нонешвили. Окруженный врагами, метнул себе под ноги последнюю гранату сибиряк Геннадий Феофилактов. Услышав о новых потерях, Красников каждый раз грустно подытоживал:

— Разведрота, а людей и на взвод не наберется…

Группа разведчиков таяла не по дням, а по часам. Пополнения ждать было неоткуда. Правда, поговаривали, что вот-вот наши сбросят в Севастополь десант, и тогда горстка разведчиков превратится действительно в разведроту. Но десанта все не было и не было…

Фашисты же не отказывали своим частям в пополнении. День ото дня они усиливали натиск на обескровленную армию защитников Севастополя.

Илита ждала, когда Бритый Барс разрешит ей идти в разведку. Но вышло так, что еще до первого рейда по тылам противника она побывала в опасном деле.

Как-то майской ночью командиру полка Красникову сообщили, что в районе Инкермана попала в беду отдельная рота, которой командовал старший лейтенант Гуриев. Фашисты окружили ее. Связь с ротой была прервана. Опасность грозила и артиллерийскому полку, где командиром был Чичугин, а комиссаром — Железняк: фашисты обложили полк с трех сторон.

Нужно было контратаковать прорвавшегося врага. Но откуда взять для этого силы? Генерал Петров обратился к Красникову. И Красников, смертельно усталый, бледный от бессонницы, начал искать выход из создавшегося положения.

Он вызвал разведчиков. Объяснил им обстановку. Сказал, что свежих частей в гарнизоне Севастополя нет, и единственная группа, способная выручить роту Гуриева и оттеснить фашистов от позиций артполка Чичугина и Железняка, — это разведчики. Конечно, их мало. Но он, Красников, выделит в распоряжение Никонова еще человек сорок — пятьдесят.