Правда, были и у «мессеров» свои слабости: вести точный прицельный огонь они не могли; чем быстрее они шли, тем меньше шансов было у них попасть в цель.

Имелась у тихоходной «Ласточки» еще одна возможность обвести «мессеры» вокруг пальца: прижаться к земле, перейти на бреющий полет. Снижаться «мессершмитты» опасались: скорость и тут была им помехой; чуть зазевался, упустил мгновение, особенно на гористой, неровной местности, — и врезался в землю.

«Мессеры» пронеслись над «Ласточкой» с быстротой молнии. На ходу они поливали ее огнем из пулеметов. Но огонь не был прицельным, и ни одна пуля не коснулась «уточки».

Илита упрекнула себя: надо же было ей в такое время любоваться красотой моря! Она снизилась и полетела над самой водой, прижимаясь к прибрежным скалам.

«Мессеры» гудели где-то в стороне. Скалы мешали разглядеть Илите, чем они заняты. Но вот гряда скал сошла на нет, и тогда Илите открылся широкий вид на побережье.

Внизу был небольшой поселок, состоявший из нескольких домов отдыха и санаториев. Илите говорили, что в поселке сейчас госпиталь и в зданиях, где раньше жили курортники, размешены раненые. На крышах двух самых крупных зданий были ярко выписаны красные кресты.

«Мессершмитты» стреляли зажигательными, в упор расстреливали раненых!..

Фашистские стервятники беспрерывно пикировали на поселок. Уже горело несколько зданий; на дорожках парка лежали трупы. А бойня все продолжалась…

Вот тут Илита и совершила поступок, который внешне казался безрассудным, но на самом деле был очень правильным.

Она понимала, что лететь навстречу «мессерам», пытаться атаковать их — значит, сознательно идти на гибель. И все-таки она повернула к поселку! Не могла Илита спокойно смотреть на то, как «мессеры» убивают раненых. Пусть ее собьют, но она хоть на несколько минут отвлечет самолеты врага от поселка, от госпиталя, а если удастся, попробует угостить пиратов парой пулеметных очередей!

Илита подлетела к одному из санаториев, расположенных чуточку в стороне, и тотчас же к ней ринулись два «мессера».

«Надо увести их за собой!» — решила Илита, круто снижаясь.

«Мессершмитты» полоснули «Ласточку» длинными очередями. Богомолов ответил. Но его легкий пулемет сразу же замолчал.

— Патроны кончились! — закричал он Илите. «Плохо, — подумала она. — Совсем плохо. Теперь если и можно надеяться, то лишь на чудо!»

Несколько вражеских пуль зацепили крыло. Хорошо, хоть не попали в мотор и в бак с горючим.

«Мессеры» далеко, они разворачиваются, чтобы снова напасть. Пусть, пусть! Они охотятся за «Ласточкой», а значит, меньше бомб и пуль достанется поселку с госпиталем…

— Осторожней, Илита! — крикнул Богомолов, когда одни из «мессеров» ринулся в «пике», ловя на мушку низко идущую «Ласточку».

И снова несколько пуль угодили в крыло и в фюзеляж.

Но «Ласточка» жива, летит! Илита вела свою машину над самым побережьем…

Она обернулась, чтобы посмотреть, далеко ли «мессеры». Одна вражеская машина была высоко в небе, другая приближалась к «Ласточке». Вот она спикировала. Вот протрещала очередь вражеского пулемета. Мимо!.. Попали!.. Опять мимо!..

Илита вцепилась в штурвал, словно решила никогда не расставаться с ним. Казалось, тело ее слилось с машиной и управляет сейчас ею: «Ласточка», повинуясь каждому движению Илиты, была на редкость проворной, ловкой и всякий раз уходила от удара.

Но что это? Почему «мессер» не выходит из «пике»? Словно тяжелый камень, приближается он к земле все быстрее и быстрее! Не вышел… Конец ему!

В последнее мгновение над самолетом врага взлетела черная точка. Это катапультировался летчик.

«Мессер» врезался в землю с неимоверным грохотом. В ту же секунду его охватило высокое, бурлящее, прожорливое пламя.

— Сбили! Сбили! Сбили мы его! — обезумев от радости, кричал сзади Богомолов.

Илита обернулась к нему:

— Он сам себя погубил. — Затем она добавила с улыбкой: — А мы ему только помогли в этом!

Неожиданно «Ласточка» стала плохо слушаться, заваливаться на крыло. Илита с тревогой посмотрела вниз. Вот повезло — под ними не море, а длинный песчаный пляж! Только бы песок оказался достаточно плотным…

Вскоре потерявшая управление «Ласточка» врезалась в песок. Илита закрыла глаза: «Сейчас машина перевернется!..» Нет! Сделав несколько странных скачков, «Ласточка» остановилась. Послышался громкий треск. «Шасси полетело», — успела отметить про себя Илита. Затем на минуту сознание оставило ее.

Она пришла в себя и оглянулась на Богомолова. Он был бледен как полотно, губы его кривила боль.

— Что с тобой? — спросила Илита. — Ты ранен?

— Не знаю, — медленно заговорил Богомолов. Он вдруг схватился руками за правый бок и привалился к борту кабины. — Вот тут, вот тут… больно…

Илита с трудом вытащила Богомолова на крыло, потом спустила на землю. Стрелок-радист не мог стоять на ногах. Он лег на песок, расстегнув с помощью Илиты ватник.

— Кровь… — тихо сказал он. И действительно, на комбинезоне выступило ярко-розовое пятно. — Все-таки зацепило. — Прижав рану руками, он растерянно, совсем по-детски смотрел на Илиту.

Илита подняла голову, огляделась. Хоть бы люди из поселка появились! А то ведь одна с Богомоловым она не справится.

Метрах в ста от берега, в завале скал, мелькнул купол парашюта. В первую минуту Илита не могла понять, что это за парашют. Потом вспомнила: фашистский летчик!

Что же делать? Остаться с Богомоловым или попытаться задержать фашиста? Богомолов, тоже заметивший купол парашюта, кивнул Илите:

— Иди. Поймай его…

Илита измерила взглядом расстояние до скал и вдруг побежала, выхватив на ходу пистолет из кобуры.

За скалами открывалась небольшая поляна. За поляной — лес. Там уж беглеца не так-то легко будет найти.

Однако фашист затратил довольно много времени, чтобы перебраться через гряду скал. Илита настигала его. Она даже не взглянула на обмякший парашют с перерезанными стропами, что валялся на каменистой площадке, — некогда! Когда фашист взобрался на самый гребень возвышенности, Илита была от него метрах в тридцати. Стрелять она не хотела: важно взять летчика живьем.

Вот и она на гребне. Немец, согнув колени, быстро съезжал вниз по каменистой осыпи. Расстояние между ними явно увеличилось. Илита решилась. Стоя наверху, она внимательно прицелилась и выпустила в фашиста три пули, стараясь попасть ему в ногу. Мимо! Мимо! И снова мимо! Не повинуются ей руки после штурвала, после волнения, связанного с вынужденной посадкой!

Прежде чем броситься вслед за фашистом, она оглянулась. Со стороны моря, отрезая беглецу путь к побережью, шел на всех парах маленький сторожевой катер с тремя матросами на палубе. Видно, заметили моряки, как упал «мессер», как раскрылся парашют, и теперь шли на поиски вражеского летчика.

Илита побежала за немцем. Тот уже приближался к лесу, когда на опушке показались люди из поселка.

— Хенде хох! — крикнула Илита. — Руки вверх!

Но фашист не собирался сдаваться. Он круто повернул и бросился в сторону от побережья — это был единственный свободный путь, обещавший фашисту спасение. Правда, чтобы уйти от преследователей, летчику надо было перелезть через высокую бетонную стену. Стена предназначалась, должно быть, для виадука, а быть может, служила защитой от оползней.

Судорожно цепляясь за выступы, фашист карабкался вверх. Он лишь один раз оглянулся и встретился глазами с Илитой, которая, опередив людей из поселка, была уже совсем близко.

— Хенде хох! — на всякий случай снова крикнула Илита.

Но немец, наверно, и не слышал ее. Это был очень молодой рыжий парень, с длинным лицом, перепачканным то ли машинным маслом, то ли землей. Илита обратила внимание на его руки: тонкие, но сильные и сплошь покрытые кровью.

По ту сторону бетонной стены, на террасе, росли большие деревья. Некоторые выбросили крепкие ветки прямо к поляне. Немец с надеждой посматривал на них. Если он дотянется до первой же ветки, нужно будет только подтянуться — и он за стеной, вне опасности.