Наши резервы не скоро выиграет психологическую войну, которую объявила она российской демократии - и всем ее естественным союзникам. Октябрьский вооруженный мятеж полностью это подтвердил. Покуда в Кремле сидит Ельцин, страна за реваншистами не пойдет. Все старания оппозиции сделать Запад столь же беспомощным в России, каким оказался он в Югославии, решающего результата пока не дали. Время для радикальной реформы западной и, в первую очередь, американской политики в отношении России у нас, стало быть, еще есть.

Есть еще, слава Богу, в мире опытные политики, способные напомнить человечеству, что, в отличие от 1920-х, когда Запад проворонил надвигавшуюся катастрофу демократии в веймарской Германии, в ядерном веке повторения этой ошибки он может и не пережить.

Есть и в российской культуре фигуры национального масштаба, как академик Дмитрий Лихачев или режиссер Марк Захаров, - с репутацией, незапятнанной в политических драках, и авторитетом, неоспоримым в умах большинства россиян. Если настанет когда-нибудь время для международного интеллектуального и политического форума, посвященного стратегии демократического контрнаступления, такие люди смогут говорить на нем от имени России с уверенностью и достоинством. И страна будет их слушать.

Есть проницательные и умеющие воздействовать на публику обозреватели, как Энтони Люис, с их глубоким пониманием, что “назревающий шторм в Европе — экстремистский национализм” и что “самые жизненные интересы безопасности требуют от Америки его остановить”. Да и само течение событий подтверждает их правоту: тот же октябрьский мятеж заставил многих на Западе усомниться в достоинствах веймарской политики.

Есть бывшие западные послы в Москве - пусть не все, но их все же большинство, - способные составить ядро российского лобби на Западе. Есть также великое множество людей и организаций, искренне сочувствующих делу демократии и способных поддержать такое лобби, если оно будет создано. Есть государственные деятели, как сенатор Роберт Доул, осозна

30

ющие угрозу приоритета маркетизации в российской политике, или, подобно конгрессмену Тому Лантосу, страстно предупреждающие об опасности забвения грозных проблем постельцинской России.

Есть, наконец, смелые и динамичные реформаторы, как вицепрезидент Гор, которым по силам возглавить не только реформу американской политики в отношении России, но и всемирную кампанию за сохранение “ключа к глобальной стабильности”. Но как сделать, чтобы такая реформа оказалась в списке приоритетов м-ра Клинтона? Чтобы бывшие послы в Москве организовались? Чтобы разрозненные и бессильные сейчас сочувствующие собрались вместе? Чтобы Доула и Лантоса наконец услышали? И чтобы все это случилось раньше, нежели реваншисты выиграют психологическую войну?

Три УСЛОВИЯ Конечно, такие вопросы легче поставить, нежели дать на них ответ. Ясно, тем не менее, что публика на Западе дезориентирована и не знает, что находится в состоянии войны с реваншистской оппозицией. Задача, стало быть, в том, чтобы представить ей альтернативную, все расставляющую по своим местам картину. Реально ли это? Ну, если математикам удалось-таки решить головоломную теорему Ферма, то здравомыслящие люди, обеспокоенные возможностью повторения 1930-х и нового “шторма экстремистского национализма” в конце второго христианского тысячелетия, тем более должны быть в состоянии разрубить мертвый узел веймарской политики. Успех будет зависеть от того, удастся ли выполнить три необходимых для этого условия.

Первое, я думаю, состоит в том, чтобы победить в неизбежных ожесточенных спорах достаточно многочисленных сторонников этой бесперспективной политики, то есть найти неопровержимые аргументы, вскрывающие логическую уязвимость и политическую неадекватность веймарской идеологии.

Примерную схему таких доказательств могу набросать уже сейчас. В отличие от Боливии или Польши, где стяжали себе лавры авторы шоковой терапии, Россия не просто еще одна головная боль для Запада, но великая держава с вековой имперской традицией, сопоставимая с Германией или Японией 1920-х. Искренне увлеченные маркетизацией бывшего нерыночного гиганта, идеологи веймарской политики просмотрели в суете сегодняшнего развала что-то очень существенное, по сути решающее, а именно: действительный выбор, перед которым стоит Россия, - вовсе не между централизованным распределением и рынком. И не между коммунизмом и антикоммунизмом. Тем более, что этот промежуточный выбор она сделала уже сегодня, при Ельцине.

В перспективе, в постельцинскую эпоху выбор этот неминуемо окажется тем же самым, каким был он для Германии в 1920-х: каким из двух путей побежденная, униженная, корчащаяся в муках кризиса страна будет снова самоутверждаться как великая мировая держава. Уже сейчас всякому, кто внимательно прислушивается к бурной поли

31

тической дискуссии, потрясающей “веймарскую” Россию, это должно быть очевидно.

Один из этих путей гражданский, другой - военный. Один демократический, другой - реваншистский. Первый путь обещает стабилизацию мировой политической системы. Второй

- ее обвал.

Что выберет Россия - в решающей мере зависит от того, как будет восприниматься в ней Запад. Сумеет ли, точнее, московская реваншистская оппозиция, которая уже сегодня выходит на мировую политическую арену в обнимку с Ираком, Ливией, Сербией и европейским фашизмом, убедить большинство россиян в том, что Запад - заклятый и непримиримый враг России. Что сейчас “под видом гуманитарной помощи” Запад пытается сделать с Россией то, чего не сумел с помощью прямой агрессии сделать в 1940-е Гитлер.

От успеха этой коварной и всепроникающей психологической атаки, о которой западный обыватель даже не подозревает, зависит не только судьба российской демократии, но и будущее мира. Московские реваншисты нуждаются в интеллектуальной и финансовой поддержке всех сил международной реакции, а те — в российской ядерной мощи, единственно способной сфокусировать их разрозненные усилия и вновь превратить их в реальную силу на мировой арене.

А Запад - он даже не пытается противостоять этому беспощадному психологическому наступлению реваншистов на умы россиян.

Международный валютный фонд, которому Запад, повинуясь веймарской логике, поручил представлять свои интересы в России, возглавляют вовсе не политические деятели и тем более не специалисты по социальной психологии. Как и в 1920-е, Запад доверяет свою безопасность людям, не способным ее гарантировать.

Второе условие, необходимое для решения нашей задачи, состоит в том, чтоб привлечь на свою сторону мировые средства массовой информации, убедив их, что московская психологическая война исполняет, по сути, ту же роль, что и гражданская война в Испании в 1930-е. Она-испытательный полигон международной реакции, предпринимающей первую серьезную попытку объединить усилия для всемирной войны против демократии. В ней дебютирует новая “коричневая” ось: европейский фашизм - исламский экстремизм - московский реваншизм. Следовательно, Россия - не просто еще одно слабое звено международного сообщества, но передний край, линия фронта, где война между демократией и тем “экстремистским национализмом”, который так тревожит Энтони Люиса, уже идет.

Пора переходить к третьему условию. Но сначала - простенький сюжет.

28 марта 1993 г., когда жил, как мы помним, в предчувствии ареста Егор Гайдар, реваншистам не хватило лишь 72-х голосов в парламенте, чтобы отрешить от должности Ельцина и поставить на его место Руцкого. Не нужно быть большим знатоком московской политической сцены, чтобы представить себе дальнейшее. Нет, в отличие от августовских путчистов 1991-го, Руцкой не прекратил бы рыночную реформу, разве что только замедлил. Но зато политический курс внутри страны изменился бы немедленно и круто: министры обороны и безопасности смещены, средства массовой информации поставлены под контроль реваншистов, лидеры демократии интернированы.