б Заказ 1058 161

Тириар был знающим геополитиком и опытным писателем. Беспощадный критик бывшего СССР, он предрек распад советской империи еще до начала перестройки. Вот его логика: “Не война, а мир изнуряют СССР. В сущности, Советский Союз и создан и подготовлен лишь для того, чтобы воевать. Учитывая крайнюю слабость его сельского хозяйства… он не может существовать в условиях мира”22. Поэтому “геополитика и геостратегий вынудят СССР либо создать Европу, либо перестать существовать как великая держава”^. Из-за “катехизисного характера современного коммунизма” и “умственной ограниченности” своих лидеров на создание Европы СССР оказался неспособен. Следовательно, он был обречен. … и стратегия

нового Сципиона

Вообще-то, посылка Тириара допускает вовсе не два, как он постулирует, но три возможных следствия. Кроме войны и утраты статуса, военная империя может еще быть радикально реформирована, может стать гражданской великой державой. Пример любимого Тириаром Третьего Рейха,

трансформированного в ФРГ, бьет, казалось бы, в глаза. И аналогичная метаморфоза послевоенной Японии тоже. Но для Тириара, как понимает читатель, этой третьей мирной альтернативы не существует, точно так же, как не существует ее для Проханова. Похоже, что это вообще родовая черта мышления фундаменталистов. Странным образом число вариантов в их сценариях никогда не превышает двух. В нашем случае - если не империя, то гибель.

Что у де Бенуа на уме, у Тириара на языке. Он рассчитывает, что гибели Россия все же избежит, но не ради себя самой - он ценит ее как боевой таран, способный вышибить Америку из Евразии, изолировав, унизив и лишив статуса мировой державы. Он убежден, что Россия “унаследовала детерминизм, заботы, риск и ответственность Третьего Рейха… судьбу Германии. С геополитической точки зрения СССР является наследником Третьего Рейха”24. И поэтому “ему ничего другого не остается, как, двигаясь с востока на запад, выполнить то, что Третий Рейх не сумел проделать, двигаясь с Запада на Восток”25. Прошлое полно ошибок. Тириар сурово критикует Сталина - за “концептуальную неполноценность”, но порицает и своего кумира - Гитлера. Естественно, не за зверства нацизма, “с геополитической точки зрения” такие пустяки несущественны, но за неправильную стратегию войны. “Гитлер проиграл войну не в России, он проиграл ее уже в тот день, когда согласился на испанский нейтралитет (и отказался от Гибралтара, и в дальнейшем не придавал должного значения Североафриканскому фронту). Победу Рейх должен был добывать на Средиземном море, а не на Востоке”26.

План четвертой Пунической войны, предложенный Тириаром, предназначен исправить ошибки обоих диктаторов - и на этот раз окончательно добить Америку. Вот как он разворачивается. “СССР выиграет первый этап войны против США. Этот блиц-этап будет напо

162

линать наступление немцев в мае - июне 1940 г., а также молниеносное продвижение японцев в течение первых месяцев войны на Тихом океане. Ближайшими целями русского наступления будут захват Гибралтарского пролива, затопленной или разрушенной Англии - единственного надежного союзника Вашингтона, и Суэцкого канала… После достижения этих целей начнется война на износ, которую СССР не сможет выиграть без активной поддержки промышленности и населения Западной Европы”27.

Однако, СССР не получит такой поддержки, “если захочет навязать Европе свой порядок и повторит ошибку Гитлера, создавшего немецкую Европу. Хозяева Кремля стоят перед историческим выбором между созданием Европы русской или Европы советской. Советская Европа-это Европа интегрированная, русская Европа - это Европа оккупированная”28. Но что, в сущности, выбирать, если вывод очевиден? “СССР выиграет затяжную войну, если создаст настоящую, хорошо интегрированную Евро-Советскую империю, которая будет простираться от Владивостока до Дублина и Рейкьявика”29.

Вот и все. На бумаге новый Карфаген уже разрушен. Осталось выполнить план. За работу, товарищи!

А работа непростая: железом и кровью возродить империю, способную зажать в своих тисках оба континента. Вот зачем европейской “правой” нужен Проханов. Вот зачем соблазняют они его видением грандиозной, небывалой евразийской державы. Но они, в отличие от него, не

Умрем за Гибралтар?

эпатируют публику. Там, где он экзальтирован, они смертельно серьезны. То, что для него романтическая греза, для них предмет точного и жесткого планирования. Они угадали его главную слабость.

Естественно, что Россия гражданская, не имперская, ориентированная на интересы собственного народа, им ни к чему. Такая Россия не сможет и не захочет таскать для них из огня каштаны, исполняя чуждую ей миссию.

Зачем России Гибралтарский пролив или Суэцкий канал? И с Америкой ей тоже делить нечего. Свободная Россия преспокойно уживется с ней на одной планете - как равная с равной. Для европейских фашистов такая Россия была бы крушением последней надежды.

Они не только дразнят и соблазняют, и подстрекают Проханова, играя на его романтической одержимости идеей империи и на его глухоте к идее свободы. Они его вербуют, они дают ему задание - любой ценой превратить Россию в боевой таран, в ядерный кулак, в пушечное мясо, пригодное для захвата Гибралтара. Убедить русскую “патриотическую” интеллигенцию, что старое, традиционное противостояние России и Запада, на котором она выросла, отжило свой век, что не разговоры надо разговаривать, а идти войной на новый Карфаген. 163

Александра Дугина, бывшего члена “Памяти”, а ныне главного редактора “Элементов”, де Бенуа уже нанял. Дугин уже говорит голосом Тириара: “Европа вместе с Россией против Америки… Понятия “Запад” в нашей концепции не существует. Европа здесь - геополитическая антитеза Западу. Европа как континентальная сила, как традиционный конгломерат этносов противопоставляется Америке как могущественнейшей ипостаси космополитической, вненациональной цивилизации”30. Дугин уже декларирует, что “за сохранение нашей империи, за свободную Евразию надо сражаться и умирать”31. А Проханов? Он тоже готов послать своих детей умирать за Суэцкий канал и разрушение Карфагена? Он тоже принял слегка перефразированный римский постулат, вдохновляющий Дугина: пусть погибнет Россия, но стоит империя?..

Глава седьмая

Националбольшевики. Александр Стерлигов и Геннадий Зюганов

И по внешности, и по характеру, и, должно быть, по вкусам люди эти

- антиподы. Лед и пламень, как говорил Пушкин. Если принять эту метафору, лед представляет в нашей паре, несомненно, Зюганов. Медлительный, невозмутимый, холодноватый. Рядом с ним Стерлигов - легкий, щеголеватый, хлестаковского склада - выглядит удачником, человеком, который успеха в жизни всегда добивался играючи. Молодого читателя может смутить, что два абсолютно несопоставимых по нынешним своим весовым категориям персонажа представлены здесь в связке. От сегодняшнего Стерлигова, лидера заштатного Русского Собора, которого даже на собственной его территории резво обходит какойнибудь Юрий Скоков, до сегодняшнего Зюганова, солидного думца, всерьез лелеющего президентские претензии и уже давно входящего в первую десятку самых влиятельных российских политиков, - как до луны.

Этому читателю я напомню, что еще летом 92-го связка Стерлигова с Зюгановым вызвала бы не меньшее недоумение - только по причине прямо противоположной. Ибо как раз Стерлигов был тогда человеком на белом коне, самым многообещающим, казалось, лидером “непримиримой” оппозиции. А Зюганов — куда ему, он был лишь одним из многих отставных партийных бюрократов, мельтешивших в ту пору на дальних задворках российской политики. Оттого и сопредседательствовал он в Русском Соборе и во Фронте национального спасения, что отчаянно пытался хоть как-то вынырнуть на поверхность. Лишь теперь, задним числом, знаем мы, что ему это удалось. А чем хуже Стерлигов? Кто сказал, что это не удастся ему? История коварна, и поэтому не стоит в разгаре смуты списывать в музей восковых фигур вчерашних вождей: кто знает, когда и как удастся им снова выплыть?