Первые президентские выборы в России 12 июня 1991 г. ознаменовались сенсацией поистине неслыханной. Никому до того не известный кандидат, служивший ранее обыкновенным клерком во второразрядном московском издательстве, да еще с неблагозвучной фамилией и неподходящим по “патриотическим” параметрам отчеством, пришел к финишу третьим, оставив далеко позади всех других кандидатов оппозиции. Лишь таким национального масштаба фигурам, как Борис Ельцин и бывший премьерминистр СССР Николай Рыжков, удалось его опередить.

Непонятно - как, неясно - почему, но несомненно было - рождается новая политическая звезда.

Шесть миллионов голосов были поданы за новичка, дилетанта, только вчера появившегося перед широкой публикой, у которого даже не было своей организации или доступа к телевидению, Шесть миллионов Дебют

избирателей предпочли человека, против которого работали на полную мощность все без исключения партийные машины страны, правые и левые, официальные и неофициальные, не говоря уже о центральной прессе.

- Так не бывает, - твердили эксперты всех профилей и калибров. Но так было.

Сейчас уже подзабылось, с чем дебютировал в большой политике Владимир Вольфович Жириновский. Что ж, перелистаем его предвыборную программу, которую, к слову, он получил возможность обнародовать лишь в однойединственной центральной газете - “Красная звезда” (орган Союзного министерства обороны). Стержнем программы была отмена деления страны по национальнотерриториальному принципу. Другими словами, все народы, населяющие Россию, кроме русских, утрачивали право на свою этническую государственность. Автономным республикам и национальным округам предстояло вернуться к безличному статусу губерний, как это было в царской империи1.

114

Конечно, Жириновский, как выяснилось впоследствии, - человек малообразованный и к историческим медитациям не предрасположенный. Однако и ему должно было быть совершенно ясно, к чему приведет насильственное подавление этнической государственности малых народов.

Если оглянуться в прошлое, то во многом именно это подавление многочисленных нерусских народов и вызвало в 1917 году внезапный коллапс архаической империи царей. Если посмотреть вокруг, то именно под лозунгами завоевания этнической государственности проливают свою и чужую кровь в войнах и террористических акциях палестинцы на Ближнем Востоке и республиканцы в Ирландии, фламандцы в Бельгии и баски в Испании, корсиканцы во Франции и кашмирцы в Индии. Что же могло последовать за подавлением уже существующей этнической государственности малых народов? Неслыханная по масштабам резня в сердце России, жесточайшая военная диктатура, по сути, тотальная милитаризация страны - как единственная возможность “усмирения” татар, башкир, кабардинцев, чеченцев и еще сотни малых народов, населяющих Россию.

Впрочем, почему только Россию? Программа Жириновского покушалась и на государственную идентификацию крупнейших народов на всей территории еще существовавшего тогда СССР. Допустим, Украинская республика должна была превратиться в Киевскую, Харьковскую, Херсонскую и Львовскую губернии. Война и, следовательно, военная диктатура угрожали бы всей восточной части евразийского континента.

Но и это еще не все. Границы СССР тоже были тесны для Владимира Вольфовича. Он замахивался на всю южную часть евразийского континента. Красиво звучит - Тегеранская губерния Российской империи или, к примеру, Стамбульская. Прямая дорога к мировой войне. А раз так, то второй акцент в программе - открытая опора на армию. Лидер ЛиберальноДемократической партии Советского Союза даже вида не делал, что верит в либеральное, демократическое, даже вообще в политическое решение имперского кризиса. Ставка одна— на мощь вооруженных сил. “Надо немедленно остановить разрушение армии. Это последнее, что у нас есть, единственная здоровая сила. Она может остановить гибель государства, ибо политические силы компромисса не достигнут”2.

В предвыборных выступлениях Жириновский обещал военным неслыханные привилегии: “…одержу победу - подниму денежное довольствие офицеров до 4 тысяч рублей” (деньги по тем временам, когда зарплата доктора наук и профессора не превышала 500 рублей, фантастические). Подкупая офицерский корпус, кандидат в президенты не только обеспечивал себе голоса на выборах — он заранее готовил главный инструмент диктатуры, которую предполагал первый пункт его программы.

Другое дело, что в отличие от высокопоставленных бюрократов старого режима, готовивших как раз в ту пору августовский путч, Жириновский вовсе не рассчитывал на армию как на орудие захвата власти в разгар кризиса. Он оказался умнее и проницательнее августовских авантюристов, которые, уже держа фактически власть в руках, не 115

смогли договориться с народом. Его замысел требовал, чтобы сама страна вручила ему власть. Как завоевать народную любовь? Естественно, обещаниями. Картинами изобилия продуктов и товаров, сказочно выглядевшими на фоне продовольственного и товарного дефицита, уже начавшего доводить народ до белого каления. Но как заставить людей уверовать в этот резкий подъем благосостояния и жизненных стандартов, если ресурсы для него в стране отсутствовали, и всем это было известно, а расчеты на непопулярную иностранную помощь не совпадали с имиджем, который Жириновский себе создавал (он даже внешние долги, подобно большевикам, грозился не возвращать)?

Это, конечно, было самое шокирующее место в программе Жириновского: все, в чем нуждается Россия - отнять у более благополучных стран. Взять и ограбить их. Вот так: побряцаю ядерным оружием - и все появится. За 72 часа. А уж дешевую водку - гениальная предвыборная находка! - мы как-нибудь сами произведем.

Естественно, никто не мог публично выступить в поддержку таких планов. Даже всерьез обсуждать их казалось нелепостью. Само участие в выборах подобного кандидата их дискредитировало, придавая им оттенок фарса… Но откуда же тогда взялись эти отданные за него миллионы голосов? Кто они, избиратели Владимира Вольфовича? Неужели у политика такого толка есть в России столь внушительная политическая и социальная база?

Недоумениям не было конца. И только очень немногим наблюдателям, которые уже тогда рассматривали развитие событий в России сквозь призму веймарской гипотезы, метеорный взлет Жириновского представлялся совершенно естественным. По меркам сценария он даже, пожалуй, несколько запоздал. Если перед нами и впрямь веймарская Россия, то она обречена раньше или позже обрести своего Гитлера. Вот она его и обрела. Те самые слои населения, которые в веймарской Германии голосовали за Гитлера, должны и в “веймарской” России составлять заметный процент.

Ни сам Владимир Вольфович со своим немногочисленным тогда окружением, ни тем более его оппоненты, воспитанные на противостоянии коммунизму, а вовсе не гитлеризму, - никто из них тогда, в 1991 году, эту его истинную функцию не понимал. Но что с того? Исторические сценарии имеют свойство раскручиваться помимо намерений и воли главных действующих лиц.

Когда во время многолюдного митинга на Тракторном заводе в Челябинске в июне 1991 года будущие избиратели хором кричали Жириновскому: “А мы все равно будем голосовать за Ельцина!”, он спокойно им ответил: “Голосуйте. Вы хотите еще раз дать ему и другим шанс. Но они

“Я снова к вам приеду”

уже доказали свою беспомощность, свою некомпетентность, управляя вами. Через пять лет будут новые выборы, и я снова приеду к вам. А вот они уже не приедут, им нечего будет вам сказать”3.

116

И ведь как в воду глядел! Из шести тогдашних кандидатов в президенты четверо и впрямь канули в политическое небытие. Уцелели на национальной сцене лишь Жириновский и Ельцин. Но пяти лет еще не прошло, и большой еще вопрос - приедет ли в Челябинск Ельцин в июне 1996-го. А вот Жириновский, который на 15 лет моложе соперника, заверил меня, что не преминет приехать и напомнить тракторостроителям свой ответ. Теперь, я думаю, каждый принял бы эти его слова всерьез. А до декабря 1993 г., до выборов в Думу, его и слушать бы не стали. Феноменальный успех Жириновского не то чтобы забылся, но перешел в разряд анекдотов, которыми разбавляются суховатые политические комментарии. Все дружно сошлись на том, что это фигура случайная, эфемерная: еще немного попаясничает, а потом окончательно надоест всем и исчезнет. Запад же вообще пребывал все это время в счастливом неведении. Там просто игнорировали феномен Жириновского, словно бы июньской сенсации никогда и не было.