Поразительно, но даже в самом обстоятельном американском исследовании возможных исходов московского кризиса (“Россия 2010” Даниела Ергина и Тана Густафсона), опубликованном два года спустя после его фантастического дебюта, Жириновский упомянут лишь вскользь, посвящены ему всего четыре строчки, и даже в них авторы умудрились все перепутать, обозначив его партию как ответвление “Памяти”. Я не говорю уже о более поверхностных работах, как, скажем, “Черная сотня” Уолтера Лакера, где Жириновский представлен обыкновенным уличным скандалистом, непонятно чем обаявшим миллионы избирателей. Декабрьские выборы опровергли старую мудрость о снарядах, не падающих дважды в одну воронку. Русский Гитлер вовсе не исчез с политической сцены. Мало того, он окреп, его электорат вырос в два с половиной раза (с 6 до 15 миллионов). И даже сама российская Конституция, столь дорогая сердцу президента Ельцина, не имела шанса пройти на референдуме без поддержки Жириновского: из 58 процентов отданных за нее голосов 24 принадлежали ему.

Ельцин и Жириновский - дистанция между ними казалась неизмеримой. А теперь Владимир Вольфович может публично заявлять на каждом углу, что он лучший друг президента, что он постоянно гостит у него на даче в Завидово, что они играют в шашки и после этого вместе парятся в бане. И никаких попыток пресечь это неприличное амикошонство зарегистрировано не было. Что должно это означать, кроме того, что Ельцин не может позволить себе роскошь бросить открытый вызов своему бывшему - и будущему - сопернику?

Да, похоже, что роли действительно переменились. Мысль, что этот человек и в самом деле может стать президентом России, уже не кажется дикой. Вскоре после выборов в Думу даже были предложены поправки к только что принятой Конституции, предусматривающие либо отсрочку, либо вообще отмену новых президентских выборов. Уже сам ранг выступивших с этой идеей политиков (Михаил Полторанин, Владимир Исаков - председатели парламентских комитетов) дает представление о глубине охватившей их паники.

117А вот западные аналитики теперь вступили как раз в ту самую фазу постижения проблемы, в которой до декабря 93-го пребывали их российские коллеги. Теперь уже они объявляют успех Жириновского случайным и эфемерным — в один прекрасный день он просто развеется, как дым. Существует, оказывается, лаг между российским и западным восприятием феномена Жириновского, и это очень опасно. Если он сохранится, то к трезвому осознанию угрозы на Западе придут как раз к июню 1996-го - к новым президентским выборам. А тогда может оказаться поздно предпринимать что бы то ни было. Как поздно было предпринимать что-либо по поводу феномена Гитлера после января 1933-го, когда он ошеломил мир, в один день сделавшись канцлером Германии.

Одинокий волк

На московском оппозиционном Олимпе, куда вознесли Жириновского выборы 1993-го, он в сущности очень одинок. Начните разговор с любым из лидеров российской “патриотической” оппозиции —хоть с “белыми” националистами Сергея Бабурина, хоть с “красными” империалистами Геннадия Зюганова или с “коричневыми” штурмовиками Дмитрия Васильева, даже с бывшим министром безопасности в теневом кабинете самого Жириновского, “национал-большевиком” Эдуардом Лимоновым

- и ни один не удержится от брезгливой гримасы при упоминании его имени.

Для “коричневых” он, естественно, неприемлем уже по причине своего подозрительного отчества. “Владимир Вольфович, - высокомерно заявил в беседе с журналистами тот же Васильев, - любит называть себя русским, но, говоря откровенно, никакой он не русский. Если бы он был честен, то перестал бы скрывать свою национальность”. Но и сверх того; “коричневые” считают Жириновского не более чем авантюристом без собственной политической философии

- как изящно формулирует Васильев, “без глубинного понимания всемирного сионистского заговора”4. Даже Лимонову, восхищающемуся Жириновским как политиком (“это его и наше несчастье, что он нерусский”), с ним не по пути: “нет, не пустим мы его [в президенты националистической России]. Нельзя. Владимир Вольфович, талантливый, дорогой - нельзя! Это же совсем будет извращение. За то, что вы отказываетесь от своей нации-пусть вас мучит совесть, а ее - стыд за вас. Сами разберетесь. Но человек, в течение нескольких лет сменивший три идеологии, доверия не заслуживает”5.

Коммунисты не переносят Жириновского, конечно, совсем по другим причинам. Да и как, право, любить им человека, публично заявляющего, что “сейчас - мы в бане. Мы смываем эту коросту… эту заразу, то сатанинское, что было запущено в центр России с Запада, чтобы отравить страну, подорвать ее изнутри

- через коммунизм”6.

А у “белых” на него - свой зуб. Один из крупнейших идеологов этого движения с репутацией самого коварного сказал мне в порыве откровенности: “Не сомневайтесь, Жириновского мы уберем!”

118

жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж

Никто не любит Владимира Вольфовича! Ну, а в противостоящем “патриотам” либеральном лагере его просто единодушно презирают - за вульгарность, за полуобразованность, за претенциозность, за неинтеллигентность и, конечно, за откровенный ультраимпериализм. Даже перешедший сейчас в оппозицию Гавриил Попов, человек достаточно циничный, говорит, что все его базисные идеи означают войну7. Да и как, на самом деле, может нормальный европеец относиться к политику, который на всех перекрестках клянется в верности плюрализму и многопартийной системе, без ложной скромности рекомендует себя “человеком с космическим мышлением, как минимум, с планетарным”8, и тут же, не переводя дыхания, заявляет: “Я за авторитарный режим”9? Но выше всех разногласий, выше презрения - страх. И для “патриотического”, и для либерального лагеря Жириновский воплощает в себе угрозу, которую их лидеры затрудняются точно сформулировать (обвинения в неарийском происхождении и в идеологической всеядности не в счет), но чувствуют всей кожей. Даже Леонид Кравчук, бывший президент Украины, в публичных дискуссиях со своими строптивыми парламентариями использовал имя Владимира Вольфовича как пугало: “Вы хотите, чтобы вместо России Ельцина нам пришлось иметь дело с Россией Жириновского?”

Страшное подозрение, что несмотря на всю их браваду, на пороге стоит Россия Жириновского, парализует и “патриотов”, и либералов, затуманивает их мышление и лишает свободы маневра.

Но и Владимир Вольфович не любит никого. Его положение в сегодняшней России - классическая ситуация аутсайдера, самозванца, если угодно, всегда возникающего в пучине смуты словно бы ниоткуда - в момент, когда силы, борющиеся за власть, теряют доверие электората. Зачем ему такие союзники?

Подобно Гитлеру, Жириновский высокомерно отвергает все претензии и конвенции “истеблишмента” - и либерального, и “патриотического”, всех, кого фюрер презрительно именовал “парламентскими фокусниками, критиканствующей партийной сволочью”10.

Подобно Гитлеру, бесцеремонно вторгается он в их святая святых, ломая все общепринятые правила игры и не уставая демонстрировать, что король, мягко выражаясь, голый. Он обращается непосредственно к публике - через голову “партийной сволочи”. И при всем своем презрении к парвеню, истеблишмент - как либеральный, так и “патриотический” - страдает от мучительной неуверенности в лояльности публики к этим самым правилам игры, так откровенно попираемым самозванцем.

Три маленьких примера того, как Жириновский решает “проклятые” вопросы российской политики, демонстрируют это лучше, нежели любые рассуждения.

Вот первый пример. Все лидеры оппозиции одинаково яростно протестуют против возвращения Японии островов ЮжноКурильской гряды. Они собирают многолюдные митинги протеста. Они произносят в парламенте речи. Но метят при этом исключительно в прави

119

тельство и президента, чтобы заставить их изменить официальную позицию России. Жириновский поступает по-другому. Он обращается напрямую к японцам: мало вам Хиросимы и Нагасаки? Хотите пережить еще одну ядерную катастрофу? Нет? Так забудьте про острова11. И все,вопрос закрыт.