108

еще несколько месяцев спустя, в Ночь длинных ножей, были свои же, тогдашние баркашовцы, чернорубашечники.

Допустим, Веденкин, хоть и рекомендует себя с соратниками людьми эрудированными, в гимназиях не обучался и истории не знает. Но кукловодто наверняка знает. Откуда же он взял эту цифру - шесть? Неожиданный свет на этот темный вопрос проливает фраза, брошенная бригаденфюрером мимоходом и опять-таки не подхваченная интервьюером,

- что очень скоро европейские страны, в первую очередь Германия, заговорят по-русски. Вот теперь все становится на свои места. Ибо Гитлеру и вправду понадобилось именно шесть лет, чтобы заставить Европу говорить по-немецки - подготовиться к агрессивной войне, начать расправу над соседями.

Вот же какую будущность открывает перед нами кукловод устами своей болтливой марионетки! О войне он говорит. О новой Ливонской агрессии, на которую подбивает он Россию, обещая удовлетворить имперские притязания ее фашистских политиков. Какой грандиозный соблазн - на этот раз не какая-то там Прибалтика, но и Германия заговорит по-русски! Что ж, очень своевременным оказался наш экскурс в историю. Кукловод говорит буквально языком Ивана Грозного, который тоже ведь писал, что коли б не изменники, подобные Курбскому, завоевал бы он с Божьей помощью не только Прибалтику, но и всю Германию. И другие всплывают ассоциации с Грозным, который вел себя в родном Новгороде, как чужеземный завоеватель, убийца и мародер, а иноземных государей третировал так же, как и собственных бояр: те рабы и эти рабы - и никого больше, кроме рабов. Тот же бред величия, та же утрата связи с реальностью, та же шовинистская паранойя… Похоже, что российская история отвечает нам на многие вопросы. Кроме главного: кто он, кукловод, невидимо возвышающийся над нашим доморощенным бригаденфюрером? Но и этот вопрос при желании можно было прояснить с помощью документов, цитированных в передаче. А также не цитированного в ней московского журнала “Элементы” (как, впрочем, и десятков подобных журналов под тем же названием, издающихся во многих столицах мира). Существует международный фашистский капитал, финансирующий “глобальную сеть правого экстремизма”, как назвал ее в “НьюЙорк Таймс” от 26 апреля 1995г. Инго Хассельбах, фашист-расстрига и бывший руководитель этой сети в Германии. Вскользь был упомянут в передаче австралийский миллиардер Николае Оман, симпатизирующий, по словам Веденкина, Баркашову и друг Жириновского. Когда Хассельбах признается, что “практически все наши пропагандистские и учебные материалы переправлялись к нам из Небраски”, он имеет в виду американского миллиардера Герхарда Лаука.

Вот они, эти таинственные “мы”: финансовые столпы всемирное “консервативной революции”, ставящей себе целью разрушение современной цивилизации и возвращение мира в средневековье. Но всему финансовому могуществу этих “революционеров”, всей их глобальной экстремистской сети грош цена в базарный день без 109

гигантского военно-политического тарана, способного вынудить к сдаче весь цивилизованный мир.

70 лет назад, когда после поражения в первой мировой войне Германия переживала то же самое, что переживает сейчас Россия, эти силы сделали ставку на Гитлера - и проиграли. Сегодня, пытаясь взять реванш, они ставят на мятущуюся Россию. Кто же, кроме ядерной сверхдержавы, способен совершить то, с чем вдоядерную эпоху не справилась гитлеровская Германия? И где еще найдут они охотников пойти на риск национальной - и всемирной - катастрофы ради достижения их общих бредовейших целей? Где еще отыщется такое множество политических лидеров, вроде Жириновского или Стерлигова, уличных главарей, вроде Баркашова или Анпилова, и самозабвенных фанатиков империи, вроде Руцкого или Проханова?

Воистину Россия - дар небес для международного фашистского капитала, десятилетиями прозябавшего после эпохального поражения Гитлера на глухих задворках мировой политики.

Клио плачет

“Хотя вооруженный переворот возможен, самый первый путь к власти — путь выборов, путь внедрения нашей идеологии в широкие слои населения. Как в Германии - Гитлер к власти пришел путем выборов. Его народ выбрал, народ ему доверил. И Гитлер оправдал это доверие”69.

Это Александр Баркашов нам обещает. И Владимир Жириновский, и Николай Лысенко, и Бог весть кто еще обещает нам это сегодня а Москве. А мы над ними только посмеиваемся. Ишь, чего захотели! Чтобы какойнибудь уличный демагог, скандалист и маньяк, вроде Жириновского или Баркашова, оказался - да еще легитимным, законным способом - у руля великой культурной страны? И превратил ее в националистический орден, в Третий Рим и в военный таран, обрушил все здание международной политики? Не может этого быть! Так не бывает!..

Так было,— отвечает нам Клио. Был уличный демагог, скандалист и маньяк, который оказался у руля великой культурной страны и превратил ее в националистический орден, в Третий Рейх и в военный таран, разрушивший здание международной политики… И веймарские либералы тоже посмеивались, считали Гитлера клоуном и комедиантом, площадным крикуном, место которому на свалке истории. Так оно в конечном счете и случилось - но уже после того, как этот клоун сгноил этих высоколобых либералов в концентрационных лагерях и сжег в печах. Судьба Карла фон Осецкого, самого блестящего из либеральных скептиков веймарской Германии, должна была, казалось, навеки излечить человечество от слепоты. Осецкий получил Нобелевскую премию мира в 1935 году, умирая в нацистском лагере. Ни ему, ни его либеральным единомышленникам не хватило политического воображения, чтобы представить, что невозможное - возможно. Им это, 110

однако, простительно: они были первыми. Но мы-то читали об этой страшной ошибке в десятках томов. Для нас трудились в поте лица исследователи, кропотливо выясняя, как именно это случилось. На нас работала Клио, ответственная за историческую память человечества. Все расписано, вычислено, объяснено. Теперь мы не можем ссылаться на недостаток политического воображения. При чем здесь воображение, если в руках у нас факты, оплаченные миллионами жизней? Вот загадка, на которую у Клио едва ли есть ответ. Снова гордо декламируют либералы: “Мы такие, какие мы есть, с многовековой привычкой к рабству и социальной апатии, [изредка] разряжающейся русским бунтом, бессмысленным и беспощадным… Мы должны найти в себе силы для прорыва в цивилизацию”70. Декламируют - и не вспоминают, что точно такая же декламация Осецкого не спасла их немецких предшественников от гибели в фашистских концлагерях. По самой простой причине не спасла: на почве изоляционизма изоляционисты всегда сильнее западников. Хотя бы потому, что, в отличие от последних, опираются они на вековую антизападную имперскую традицию, на ту самую “привычку к рабству и социальной апатии”, на которую ссылаются либералы. И если даже находятся среди них люди, замечающие, как крот национализма подрывает бастионы западничества, их не желают слушать. Им не верят, их не понимают. Вот исповедь замечательного журналиста из “Собеседника” Дмитрия Быкова: “Я остаюсь убежденным демократом, но не могу не видеть, что моя страна отвергает эту идею, противостоит ей, тяготеет к радикальному поправению, ибо не может больше дышать разреженным воздухом полной свободы. Идеологи российской независимости, умеренные политики, ярые коммунисты, религиозные философы, православные публицисты объединяются сегодня на базе национальной идеи. Политик в сегодняшней России, не заигрывающий с национализмом, помоему, обречен на провал. Самое что ни на есть крутое поправение неизбежно”71.

Никто из либеральных авторитетов не поднял, сколько я знаю, перчатку, брошенную Быковым.

Повторяется история. Клио плачет. Что ей еще остается?

Глава пятая

Феномен Жириновского