Поневоле вспоминается старый еврейский анекдот, который лучше всего объяснит нам, что происходит. Вдова жалуется ребе, что ее сын не умеет курить, пить водку и гулять с девушками.

- Так это же очень хорошо. Вы, наверное, самая счастливая мать!

- Ребе, вы меня не поняли. Он ничего этого не умеет. Но он все это делает!

Шутки в сторону, впрочем: м-р Бжезинский не только теоретизирует - он дает четкие рекомендации американскому правительству, и имя его придает каждому предложению немалый вес.

Естественно, политика этого правительства, которая “может быть суммирована следующим образом: цель сдерживания советской экспансии заменена партнерством с демократической Россией”32, этому эксперту не нравится. Он настойчиво советует вернуться к прежней политике, дав ей новое имя — “геополитический плюрализм”33. Суть этого туманного термина проста: сдерживание новой русской экспансии, ориентированной, как предполагается, на “возрождение империи”34. “Хорошая доза жесткой геополитики будет намного полезней в создании достойной преемницы для исторически преуспевшей стратегии сдерживания”35.

Как видим, именно за пренебрежение геополитикой и готовность партнерствовать с демократической Россией и сердится м-р Бжезинский на правительство: “Сегодняшняя стратегия Соединенных Штатов исходит из неверных предпосылок, сфокусирована на ошибочной стратегической цели и может привести к опасным геополитическим последствиям”36. Но почему “ошибочная”, почему “опасные”?

Оказывается, перспективы “стабильной демократии в России никак нельзя назвать многообещающими”37. Дело в том, что “возникающий капиталистический класс полностью паразитичен”38; “склонность президента Ельцина к авторитаризму преобразовала новую конституцию демократической России в документ, который может с 64

легкостью быть использован для оправдания произвольного личного правления”39; “имперский импульс остается сильным и даже усиливается”40; “особенно тревожна растущая самоуверенность военных, пытающихся сохранить или возродить контроль над старой русской империей”41. В результате - “если сегодняшние цели российской политики и не могут трактоваться как открыто империалистические, они по меньшей мере прото-империалистические”42. В доказательство м-р Бжезинский цитирует “президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который публично заявил - словами, почти рассчитанными на то, чтобы разъярить русских, - что любые разговоры о защите русских, проживающих в Казахстане, напоминают времена Гитлера, который тоже начинал с вопроса о защите судетских немцев”43. Второе возражение м-ра Бжезинского против “политики партнерства” имеет в виду некий “грандиозный план” русского экспансионизма, угрожающий не только новым независимым государствам в постсоветском пространстве, но и Центральной Европе и самому даже ЕвроАтлантическому союзу. Последствия могут быть катастрофическими для Америки. В особенности, если российская “система безопасности будет простираться (как гласит лозунг) от Ванкувера до Владивостока, размывая таким образом Евро-Атлантический союз и позволяя в то же время России стать региональным гегемоном и сильнейшей державой в Евразии”44. Есть, в самом деле, над чем призадуматься бедным американцам! Правда, м-р Бжезинский ничем этого своего утверждения не обосновывает - ни цитатами, ни примерами, ни вообще чем бы то ни было вещественным. Он даже не сообщает читателю, чей именно этот “лозунг” и этот “грандиозный план”. Единственный аргумент - это нежелание России видеть своих бывших союзников членами НАТО, а себя исключенной и изолированной. Но ведь при наличии могущественного военного союза под самым боком, на своих бывших западных границах, такое нежелание естественно. Как отнесся бы м-р Бжезинский к тому, чтобы, скажем, Мексика, Куба, Канада и страны Центральной Америки объединились в военном союзе, а США были бы из него исключены? Но если человек не ссылается ни на какие источники, это вовсе не значит, что он ими не пользуется. И поскольку никто в сегодняшней Москве не рассуждает об империи от Ванкувера до Владивостока, кроме русских фашистов, не трудно эти источники распознать. Да, именно на экспансионистских планах Дугина и Жириновского строит уважаемый аналитик свои стратегические выводы. Но только приписывает он эти планы — ельцинскому режиму. Странная, согласитесь, ошибка, даже для геополитика. Как выглядел бы в Америке тот, кто захотел бы, скажем, приписать президенту Картеру планы и лозунги американского фашиста Линдона Ляруша?

Идеи экономической и оборонной интеграции постсоветского пространства действительно носятся в воздухе во всех столицах новых независимых государств. Есть, однако, два принципиально различных подхода к этой проблеме.

“Евразийский союз”, предлагаемый Назарбаевым, предполагает свободную конфедерацию суверенных государств - по модели Европейского союза. Уж если м-р Бжезинский хвалит президента Казах

65

стана за независимую позицию, то об этих его проектах он просто не может не знать.

Второй подход, проповедуемый Дугиным, делает ставку на насильственное “собирание империи”, на попрание суверенитета новых государств.

Сблизить эти два подхода невозможно. Перепутать тоже. Именно на этом замешано яростное противостояние ельцинского режима и его имперских оппонентов на всех фронтах. В самом деле, мирного решения этот конфликт не имеет.

Неужели же м-р Бжезинский этого не знает? Но почему же тогда, игнорируя все различия, он смешивает оба подхода в один и предлагает своему правительству “сдерживать” не реваншистскую оппозицию, а ельцинский режим? Представляю, как приятно были изумлены русские фашисты, получив столь неожиданную поддержку! Не случайно ведь один из лидеров русского имперского реванша в разговоре со мной признался, что если бы в Америке уже не было “Плана игры” Бжезинского, им пришлось бы его выдумать. И ведь точно, для этой публики изоляция России, подразумеваемая концепцией “геополитического плюрализма”, - все равно, что выигрыш миллиона по трамвайному билету.

На этом примере отчетливо видно, как непонимание веймарской природы нынешней российской ситуации дезориентирует даже бесспорно сильные и изощренные умы. Я ведь не спорю с м-ром Бжезинским просто ради того, чтобы спорить. Напротив: считаю, что в изначальных своих посылках он безусловно прав. Сегодняшняя политика США в отношении России нравится мне, как знает читатель, ничуть не больше, чем ему. Я готов подписаться под его точной формулой:

“Россия может быть либо империей, либо демократией. Быть и тем и другим она не может”45. Растущая самоуверенность российских военных и меня тревожит точно так же, как и его.

Но различия между нами не только в том, что я вижу всю несовместимость Ельцина с Дугиным, а он - нет, он уверен, что у геополитики есть ответы на все вопросы российско-американских отношений, а я так не считаю. Он проходит мимо психологической войны, не берет в расчет гибельную националистическую “радиацию”, которая уже привела в Москве к опасному отступлению демократии на всех направлениях. Порой мне кажется, что он вообще не подозревает об их существовании, хотя этот веймарский феномен наверняка окажется решающим для судеб второй ядерной сверхдержавы и всего мира.

Имперский реванш, о котором предупреждает м-р Бжезинский, будет абсолютно реален в постельцинской России. Но пока - пока ассоциировать его с послеавгустовским режимом, который, при всех своих грехах, остается покуда единственной силой, способной противостоять ему в сегодняшней Москве, не только логически нелепо, но и политически гибельно.

Антирусская позиция - решись американское правительство последовать этому авторитетному совету - неизбежно нанесет сокрушительный удар по всем либеральным, антиимперским силам в Москве. Она подтвердит, по сути, что ненавистники Запада были правы с самого начала. Прозападные симпатии населения - главная наша надежда - будут полностью развеяны.