— Антон, двигайся вниз. Много поворотов, но мы сможем услышать, когда кто-то будет приближаться. Кустарник вдоль дороги поможет нам укрыться. Так мы сократим расстояние. Обходным путем идти до Бане дольше. Скоро стемнеет, а конференция начнется ночью.

Прежде чем спускаться к шоссе, партизаны посмотрели по сторонам. И в этот миг Антон представил себе, как из всех уголков повстанческой зоны по тайным тропам пробираются на конференцию представители партизанских отрядов, партийных и ремсистских организаций. Наверное, товарищ из ЦК в сопровождении боевой группы уже подходит к месту встречи. Однако стало известно, что и полиция в эти дни активизировала свою деятельность. Неужели нашелся предатель и сообщил о предстоящей конференции? А может, это случайное совпадение? Как выяснилось позже, это была очередная операция с целью повышения боеспособности полицейских, особенно тех, кого недавно мобилизовали в полицию. Старосты в характеристиках на таких людей обычно писали: «В связях с партизанами не замечен. Антигосударственных высказываний не допускал. Годен для службы в полиции...».

Партизаны пошли по пыльному разбитому шоссе. Антон снял ботинки. «Если эта обувь порвется, в чем я буду ходить?» — подумал юноша и решил, что раз командир отряда Страхил, одетый в крестьянскую одежду, может позволить себе открыто, с беззаботным видом шагать по большой царской дороге, держа в руке топор дровосека, то почему же ему немного не пошлепать по пыли босиком?.. Антон привязал к ремню ботинки, перебросил с руки на руку свой топор и легко зашагал.

— А сейчас послушай меня, дорогой мой инструктор по работе с молодежью и вожак юных партизан! — прозвучал баритон Страхила. — Красная Армия подошла к границам Румынии. Для господ в Софии настало очень трудное время. Вполне возможно, что правительство сразу распадется, подадут в отставку регенты, царский парламент будет распущен и назначат демократические выборы. Есть достоверные сведения, что Бекерле и князь Кирил ведут переговоры с Цанковым о создании правительства фашистской диктатуры. Оно должно заменить правительство Багрянова, который вчера вечером лицемерно защищал свою правительственную программу предательства...

Рилские горы все отчетливее вырисовывались на фоне синего неба, а на горный хребет Пирин уже надвигалась тень, поскольку солнце заходило за высокие, блестевшие, как мрамор, вершины. Вся широкая равнина, от Якоруда и вниз, к Разлогу и Банско, лежала в пышном ярко-зеленом убранстве, тщательно ухоженная в ожидании урожая. С гор дул слабый ветерок, неся нежную прохладу в долины и тенистые ущелья.

— Может показаться, что теперь нам будет легче, но на самом деле все намного сложнее. Багрянов — царедворец с большим политическим опытом, и теперь он будет вести свою монархическую политику гораздо изощреннее. Так что нам не надо обольщаться кажущейся легкостью!..

Шоссе было извилистым. Страхил с каждой минутой ускорял шаг.

— Неужели мы идем всего тридцать пять минут? Кажется, будто прошло уже полдня. Смотри, мы спустились вон там, у того холма. А далеко ли мы отошли от него? — обратился Страхил к Антону.

Когда партизаны миновали очередной поворот, сзади них послышался гул мотора. Укрыться было негде: слева от шоссе поднимались крутые, скалистые склоны горы, а справа находилось ущелье, в котором бурлила быстрая, пенистая река Места.

— Едет легковая машина, — определил Страхил не оборачиваясь. — Грузовик мы услышали бы раньше. Вынь руку из кармана. Когда я кашляну три раза, мы вместе начнем действовать. А сейчас успокойся и наблюдай за мной!..

Действительно, к ним приближался старый «хорьх» начальника областного полицейского управления.

Страхил зашагал по обочине, обернулся и старательно поправил висевший на согнутой руке топор, а затем снял кепку и поклонился проехавшей мимо машине.

— Хорошо, что ты не стал кланяться. Ты в форме гимназиста, и это было бы неправдоподобно, — сказал Страхил, надевая кепку и глядя вслед удалявшейся машине. — Была бы у нас машина, за один час добрались бы до Бане... Да и в Разлоге успели бы побывать, там тоже есть дела. Слушай, если что со мной случится, иди сам в Бане, к портному Губерову. При встрече скажи: «Добрый день! Меня послал учитель Иван узнать, готовы ли его брюки». Можешь отвечать на все его вопросы. Он отведет тебя на партийную конференцию...

Неожиданно автомобиль остановился, и из него высунулся человек в форме. Он жестами стал приглашать их к себе. Подходя к машине, командир партизанского отряда сразу узнал в этом человеке с аксельбантами начальника областной полиции. «Слава богу, дело упрощается», — подумал Страхил, заметив, что кроме полицейского начальника в машине был еще только один шофер.

— Без моего сигнала ничего не делай, следи за мной! — прошептал Страхил и в следующий миг снял кепку, подошел к полицейскому и, засуетившись перед ним, вынул из кармана документы и какие-то бумаги.

— Прошу, господин начальник!.. Все в порядке, мы дровосеки, ходим в здешний лес, полицейские знают нас.

— Да, да, мне известно об этом! Пусть подойдет ближе и парень! — засмеялся полицейский начальник, польщенный покорным поведением этого здорового, сильного человека с обветренным лицом и коротко подстриженными русыми волосами.

— До Разлога идем мы, господин начальник! Там пробудем недолго — и опять назад, — смиренным тоном продолжал Страхил.

— Давайте садитесь со мной! В машине есть место!

Устраиваясь на переднем сиденье, Антон с удивлением заметил, что шофер улыбался. Это был Стамбола, единственный житель из их села, которого мобилизовали в полицию. Без сомнения, шофер узнал его. Но будет ли он молчать? Антон повернул голову и посмотрел на полицейского начальника. Серо-землистый цвет лица этого человека свидетельствовал о том, что он постоянно недосыпает и для взбадривания часто прибегает к кофе и коньяку. У полицейского были черные нахмуренные брови, густые черные волосы, а на высоком лбу виднелась надавленная фуражкой красная полоска. Он был чисто выбрит. Крепкую шею облегал чистый накрахмаленный подворотничок, подшитый к светло-синему воротнику кителя; на плечах красовались блестящие аксельбанты.

— Ну как идут дела? — спросил полицейский начальник.

— Меня призывали из запаса на семнадцать месяцев в армию, и это выбило нас из колеи. Брат вот мой вернулся домой. Ему надо бы учиться, но он решил пойти работать — денег совсем нет... — резво болтал Страхил, но Антон уловил по голосу, что его командир напряженно обдумывал, как поступать дальше. То, что они легко могли справиться с этими полицейскими, не вызывало никакого сомнения, тем более что один из них сидел за рулем, а другой вел себя доброжелательно и, ничего не подозревая, внимательно слушал Страхила.

— Так сколько же сейчас зарабатываешь? Можешь ли выделить денег для парня? Осенью запиши его в гимназию. Молодежь должна учиться.

— Правильно, господин начальник, правильно! Да вот у меня небольшой долг господину Тумбову из Разлога, прежде надо расплатиться с ним... Ну а если этой осенью брат не попадет в гимназию, его призовут в армию. У меня есть знакомые люди, которые помогут ему устроиться в интенданты. Он может остаться в строевой части. Он у меня толковый. Колоть дрова — не для него...

Очевидно, довольный ответом, полицейский начальник замолчал. Машина быстро катилась по ухабистой дороге и мерно тарахтела старым мотором. До Разлога было еще далеко.

— А в лесу не встречаете незнакомых людей, которые бродят там вверх да вниз? Не заходят они к вам?

Лицо Страхила осветилось широкой улыбкой.

— Осмелятся ли они, господин начальник? Ведь за одну голову дают много денег!.. Как-то утром по вершине горы в сторону Родоп двигались семь человек, вероятно партизаны, но с тех пор мы больше никого не видели. Они стараются держаться повыше, а мы валим лес внизу.

— Партизаны остерегаются, не такие уж они наивные, — согласился начальник. — Может быть, твой брат побольше ходит по лесу?..