Барон решил, что «работа» уже налаживалась. Но он ошибся. Сообщение из Неврокопа было доведено до сведения всех отделений государственной безопасности и милиции. Товарищи в Софии вскоре напали на след барона и его дружка. 28 ноября обоих шпионов арестовали. Были также арестованы наместник архиерея и другие помощники и соучастники бандитов.

Случилось так, что через несколько лет я вновь оказался на поляне возле монастыря.

Прошли годы после той кровавой схватки с фашистской бандой. Сейчас на поляне горели костры, играли аккордеоны, звенел девичий смех, молодые люди играли в футбол. Неожиданно футбольный мяч отскочил и ударился в монастырские ворота. И в памяти вдруг отозвался тот грозный, раскатистый взрыв гранат, брошенных бандитами. Будто наяву, я услышал автоматные очереди...

А во дворе монастыря играли солнечные блики, весело звенели голоса людей.

Спустя некоторое время я вновь прибыл в Неврокоп. Ездил по селам, встречался со многими людьми, с которыми познакомился еще раньше, будучи секретарем околии[1]. Среди них были разные люди — и по профессии, и по возрасту, но один отличался от всех. Звали его Кара Мустафа. Мы встречались с ним обычно по пятницам после одиннадцати. Я пил кофейный напиток из ржи или поджаренного гороха с сахарином. Иногда содержатель кафе бай Манол ухитрялся доставать рахат-лукум. Причем это случалось в те дни, когда Кара Мустафа не спеша привязывал своего коня в тени чинары у моста и степенно входил в накуренную кофейню. Хозяин кофейни сразу же извлекал свой рахат-лукум, и я уже знал, что эти два события определенным образом связаны между собой. Я еще не мог объяснить всего этого, но уже достаточно наслушался о силе и авторитете Кара Мустафы и видел, с каким уважением относились к нему все в Слаштенском районе. Кара Мустафа садился рядом со мной и, улыбаясь, уважительно здоровался, причем делал это без напыщенности и не заискивая.

— Как поживаешь, начальник? Доброго вам здоровья! Сто лет жизни!

Мы пожимали друг другу руки. Я чувствовал себя перед ним как-то неловко, будто меня сразу одевали в пижаму. Его взгляд пронизывал насквозь. Какие у него были глаза, голубые или серые, не помню, но такого мужественного, спокойного и в то же время кроткого лица, такого умения владеть собой я больше не встречал.

— Начальник, — говорил он, — по Темной долине со стороны Греции прошли кабанчики. Нам, мусульманам, они не нужны. А ты не хочешь поохотиться на них?

Мы разговаривали с ним обычно не больше десяти минут. Когда я уходил, Кара Мустафа сразу же оказывался в центре внимания всех присутствующих. Оперативный работник Сотир Атанасов, отвечающий за Слаштенский район, встречался с Мустафой чаще, чем я, и, как мне казалось, на то имелись свои причины. Атанасов еще до 9 Сентября по указанию околийского комитета партии (это мало кому известно) служил в 39‑м полку царской армии и получил офицерский чин; ему рекомендовали тогда тщательно скрывать свою связь с Рабочим молодежным союзом и партией. После победы революции он был на фронте, и его грудь украсили четыре ордена за храбрость. Я любил этого человека, и, видимо, больше всего за то, что он, как никто, умел сближаться с людьми и располагать к себе. С ним часто в задушевных беседах делились самым сокровенным. При своем громадном росте он был удивительно подвижным и ловким. Однажды Кара Мустафа позвал Сотира Атанасова на охоту. Ходили, поднимали зайцев, но никого не подстрелили. Вечером, по возвращении Кара Мустафа пригласил Атанасова к себе и угощал как самого дорогого гостя. Мустафа никогда не говорил о делах в пьяном виде, и поэтому, когда они крепко выпили, он поднял глаза и строго сказал:

— Ты, Атанасов, очень добр ко мне, но ты из органов государственной безопасности. Ты — доверенный человек, в твоих руках власть, ты можешь ходить повсюду, а я простой человек, не обижай меня...

Сотир сделал вид, будто не обратил внимания на его слова. Не понимая, куда он клонит, Атанасов предложил выпить еще, но Кара Мустафа не сказал об этом больше ни слова. Весь вечер он пел песни и рассказывал охотничьи истории.

Как-то Кара Мустафа пришел в сельскую общину и стал ждать Сотира Атанасова. Никто, кроме меня и шофера газика, не знал о прибытии Атанасова в этот день в Слаштен. Как ему стало известно об этом, я до сегодняшнего дня не могу понять. В другой раз он приготовил ужин для Атанасова, когда тот совершенно неожиданно, без всяких предупреждений, выехал в поездку по своему району. В большинстве деревень в то время и телефонов-то не было. Просто невероятно, каким образом становилось известно о выездах наших работников. Оставалось предположить, что вся усиленная деятельность врага в приграничном районе и дальше на север, до Чепино и Разлога, — дело рук людей, о которых что-то знает Кара Мустафа. Мы не имели никаких улик, даже косвенных, и постоянно пытались ухватиться за ниточку, которая вывела бы нас к бандам. А они продолжали появляться словно из-под земли и так же внезапно исчезали. Сначала бандиты расклеивали листовки с угрозой старостам, их помощникам или секретарям партийных организаций. Вскоре в одном из сел хоронили двух стариков, ставших жертвами подрывной деятельности. Вместе с повозкой они взлетели на воздух от взрыва мины. На шоссе в Садово подорвался грузовик, который вез муку крестьянам; погибли два человека. Через некоторое время после этого случая недалеко от границы подорвался на мине газик, погибли трое: два офицера и старшина. За пять-шесть дней шоссе разминировали, но в околии создалась тяжелая, напряженная обстановка; люди были напуганы, как никогда. Учителя перебрались в околийский центр. Молодой врач уехал в Софию. Перед отъездом он заявил мне, что возвратится только тогда, когда в околии исчезнут бандитские шайки. По селам ходили инструкторы околийского партийного комитета, убеждая крестьян в преимуществах кооперативного хозяйства, но все их усилия оставались безрезультатными. Помню, как-то я присутствовал на одном собрании в Огняново. Докладчик из околийского комитета бай Митью горячо объяснял:

— Кооперативный строй, товарищи, это социализм. А знаете ли вы, что такое социализм? Это — наука, товарищи! Пришло время заставить науку служить трудовому человеку... Агрономия, физика, химия... А известно ли вам, что такое химия? Представьте себе, товарищи, вот сейчас жара, земля высохла и потрескалась, скорбит и плачет земля. А если применить химию — с неба польет дождь как из ведра...

Выступая на другом собрании, бай Кольо Шуманов разъяснял:

— Когда построим социализм, мы будем иметь громадные участки и сады и на каждом участке будем выращивать одну культуру, а не так, как сейчас: ряд помидоров, ряд перца, ряд еще чего-нибудь. Нельзя так, товарищи...

Люди смеялись, качали головами, но вступать в коллективное хозяйство отказывались. И не потому, что они не понимали и не верили в новое. Нет, они просто боялись нового, их еще будоражили ветры старых времен, а они пахли порохом...

В городах и селах у нас были сотни и тысячи друзей-единомышленников, готовых помогать нам. В некоторых селах все жители от мала до велика вместе с нами вели наблюдение за лесами, борами и оврагами, заброшенными загонами для скота и хижинами в горах, но пока не удавалось напасть на след оголтелых бандитов. Мы держали под неослабным контролем наиболее подозрительных лиц в приграничной зоне, но и это еще не дало никаких результатов. К сожалению, те, кто убивал, терроризировал и наводил страх на население более двадцати деревень и сел, оставались пока за пределами нашего наблюдения. Иногда банды в двести — триста человек блокировали целые села и вступали в бой с пограничниками, стремясь увести с собой за границу целые семьи с детьми и скотом. Мы узнавали об этом в лучшем случае на следующий день.

И вот именно в тот момент, когда мы сделали первый шаг к неожиданному успеху, Сотир Атанасов совсем случайно натолкнулся на бандитов.