По-прежнему для нас оставалось неясно, какое место занимает учитель в планах Фантома. Мне хотелось верить, что учитель связался с бандитами случайно и найдет в себе силы порвать с ними. Было решено еще раз проверить учителя. Мы сообщили ему, что нами получены совершенно достоверные сведения от одного пастуха о местонахождении какого-то бандита, и попросили его быть проводником к Илчевой балке, где должна была быть устроена засада. Он согласился. Однако об этой засаде, которую мы готовили для Каменова, чтобы еще больше расположить к нему бандитов, стало известно их главарю, и дело, разумеется, провалилось.

Вскоре поступили сведения о том, что через два-три дня Серафим собирается отвести Каменова, учителя и еще трех бандитов к Фантому. Учитель должен был возвратиться, а наш контрразведчик — остаться в горах. Перед уходом Серафим и учитель должны были сделать кое-какие покупки, в том числе достать необходимые лекарства и перевязочные материалы. Я решил как бы невзначай встретиться с учителем, совсем не подозревая, что эта встреча окажется роковой для него.

Когда учитель направился в кафетерий, я поспешил к нему. Увидев меня, он сильно побледнел, потому что Серафим уже сидел здесь и ждал его. Я взял учителя, как давнишнего приятеля, под руку, подвел к свободному столику и заказал бузу[8]. Я спрашивал его о здоровье, о том о сем, а он весь дрожал, хотя и делал вид, что не замечает окаменевшего лица и ничего не выражающих глаз ближайшего помощника, который сидел как истукан.

Учитель не выдержал, самообладание покинуло его, и, не дождавшись заказанной бузы, он выскочил на улицу. Встал и я. Догнав учителя, я подхватил его под руку и пригласил зайти в управление:

— Заходите, господин учитель. У нас тут хорошее, чистенькое кафе. Заходите, не стесняйтесь, ведь мы же приятели...

Когда мы входили в управление, Янков не спускал глаз с ближайшего помощника Фантома, который вышел вслед за нами. Спустя полчаса учитель отправился домой. Вид у него был подавленный. Серафим, убедившись, что мой гость целым и невредимым покинул областное управление, тоже медленно удалился.

А дальше случилось то, чего мы и не предполагали. Вскоре ближайший помощник Фантома объявил Каменову, учителю и еще троим сообщникам, что поведет их в горы. Вышли еще до рассвета, и, когда взошло солнце, они были уже высоко в горах. Двигались молча, лесом. Серафим, Каменов и учитель шли сзади. Неожиданно ближайший помощник Фантома поднял руку и сказал:

— Господин учитель, тебе дальше не нужно! — И, выхватив пистолет, выстрелил учителю прямо в лицо. Закрыв лицо ладонями, тот рухнул на землю. — Об этом поговорим там, в горах, у главаря... — спокойно произнес Серафим и пошел дальше...

Каменов немало поразился, увидев, что лагерь бандитов располагался на совсем открытом месте, откуда отлично просматривались все подходы. Его удивило и то, что вечером в лагере спокойно горели костры, на которых жарились огромные куски мяса, а какой-то парень тихонечко наигрывал на пятиструнной гитаре.

Серафим приветствовал главаря поклоном. Тот ответил тем же. Каменов потом рассказывал, что в душе испытывал немалый страх, наслышавшись об этом свирепом и жестоком человеке. На главаре были зеленые брезентовые брюки, фланелевая, с глухим воротом, рубашка и пиджак спортивного покроя — по два кармана с каждой стороны. Брюки были заправлены в мягкие хромовые сапоги.

— Серафим, благодарю тебя за заботы! — произнес Фантом, окинув оценивающим взглядом вновь прибывших.

— Вел пятерых. Одного не довел, учителя! — ответил Серафим и, указав рукой на Каменова, продолжал: — Вот этот поджег сенник в воинской части, сжег бензовоз и сообщил мне о том, что учитель — предатель и ходит докладывать обо всем в управление государственной безопасности. В этом я убедился собственными глазами, увидев, как учитель выходил из областного управления... Он и предателя убил, одним выстрелом свалил наповал! Я ему искренне благодарен.

Услышав эти слова, Каменов остолбенел и не знал, что ответить. В голове даже мелькнула мысль выхватить парабеллум и разрядить его в стоявших вокруг людей. Но в следующий момент он увидел довольные глаза Фантома, который с распростертыми объятиями направлялся к нему.

— Вот такие люди мне и нужны! — С этими словами Фантом обнял нашего разведчика, расцеловал и, обернувшись, тихо распорядился: — Собрать всех! Выдать всем коньяк! Только митаксу[9]. Быстро! Потом отдых! До завтрашнего вечера!

Наш разведчик затаив дыхание смотрел на бандитов. Сколько преступлений было на совести Фантома! Две околии жили в страхе. Он живо представил себе, как много еще бед могут натворить эти люди. Да, наверное, было бы проще бросить в самую середину этого осиного гнезда две свои ручные гранаты и одним махом все решить. Но он понимал, что этого нельзя делать, тем более что среди этой своры головорезов должен был находиться свой человек. Он поискал его глазами. Но как его отличить от других? И все же Каменов не терял уверенности, что обязательно найдет его...

Было что-то зловещее, пугающее и в то же время комическое в наполеоновском чванстве главаря, в его позе царя царей и патетической речи, с которой он обратился к вновь прибывшим в банду.

— ...Царь — в изгнании. Болгарский народ запуган большевиками Москвы. Только мы принесем демократию Болгарии, но не большевистскую, а истинную демократию. Мы также против полиции и фашизма. Господа, на нас обращены взоры всего болгарского народа, который рождает таких героев, как наш господин Каменов. Я внимательно следил за его деятельностью. И вот господин Каменов теперь перед вами. Теперь он будет моим заместителем. Господа, бог дарит нам жизнь и лишает ее. Я представляю здесь и святую церковь. Приказываю, господа, дать клятву во всем подчиняться подполковнику Каменову так же, как и мне!..

Бандиты медленно вставали по стойке «смирно», снимали кто берет, кто фуражку, кто ушанку и, усердно крестясь, произносили: «Клянусь!» И вновь наш контрразведчик увидел, как блестели от удовлетворения глаза Серафима, который, будто примериваясь к чему-то и обдумывая слова клятвы, твердо произнес:

— Я даю слово подполковнику быть его верным последователем...

Один из бандитов старательно разливал по алюминиевым кружкам великолепный коньяк и раздавал каждому по шоколадной конфете. Главарь с пафосом театрального актера времен первой мировой войны поднял тост:

— О-о, боже, ты, небесный владыка! Дай нам силы, сделай крепче наши мужские руки, помоги уничтожить врагов твоих! Ниспошли, боже, победу войску своему!.. — И вдруг выпрямился и заговорил резко, напыщенно-театрально и не сводя взгляда с Каменова: — Господа, а теперь давайте попросим моего заместителя сказать нам несколько слов!..

Хоть наш сотрудник и не обладал особым красноречием, но его выступление понравилось бандитам. Один из них даже спросил Каменова, чем еще угостить его.

— Люблю зеленую скатерть, кружку холодного пива и красных раков на закуску! — ответил Каменов, прекрасно воспользовавшись предоставленной ему возможностью, чтобы сообщить пароль для своего человека.

Эти слова вызвали всеобщий смех. Но, как ни вглядывался Каменов в лица смеявшихся, он не смог определить, кто же из присутствовавших был его помощником. В душе Каменов несколько расстроился: ведь вряд ли скоро мог представиться еще такой удобный случай, чтобы вот так, во всеуслышание, произнести слова пароля.

На следующий день кто-то прибыл в лагерь, но главарь банды не позвал Каменова, хотя только вчера наградил его подполковничьими погонами и так торжественно назначил своим заместителем. Цель этого посещения осталась для нашего контрразведчика неизвестной. В разговоре с бандитом, ведавшим у Фантома вопросами снабжения, Каменову удалось выяснить только то, что приходивший в лагерь человек получил от главаря сто тысяч левов. Ранец с деньгами, в котором хранилось около двух с половиной миллионов левов, Павлов носил всегда с собой и никому не доверял его. Говорили, будто один из бандитов пытался завладеть им, но получил пулю в затылок.