— Обычно все его боятся. Уважают, конечно, но боятся.

— Пф, — высокомерно фыркаю и возвращаюсь за стол, даже не думая браться за работу. — Я вообще не понимаю, как вы столько времени проработали в доме этого самодовольного индюка.

— Этот самодовольный индюк хорошо платит, — без задней мысли произносит Жерар и тут же осекается, снова сделав испуганное лицо.

Полина начинает смеяться уже в голос. Я растягиваю довольную лыбу.

— Ну вот, — неодобрительно ворчит мужчина затем, — от тебя набрался.

— И правильно! — отламываю ложечкой кусочек торта и с удовольствием отправляю его в рот. — С индюками только так и надо.

Секунду молчим, переглядываемся, а затем хором заходимся громким смехом.

* * * *

В кабинете Яна Валерьевича я всё-таки прибралась, как и было велено. И даже невзирая на мое огромное нежелание признавать это, но в чем-то он был прав. Как всегда… Я снова согласилась на очередную игру предложенную Яном, наивно надеясь, что все будет по-другому. Согласилась. Сама. И ведь он не давил на меня… Ну, почти не давил… В отличие от прошлой ситуации, сейчас этот несносный человек служил для меня и моих друзей чем-то вроде щита. Ведь я ни на секунду не сомневалась в намерениях Рената, а особенно после того, что произошло в «Альянсе». С какой-то стороны, правда больше была на его стороне, чем на моей. Хотя если задуматься при любом раскладе Ян делал все чтобы выставить именно себя правым. Какие бы гадости он ни дела, что бы ни говорил. Он всегда и безоговорочно был уверен, в своей правоте. Переворачивал и извращал любую ситуацию в свою пользу.

Хотя одного я до сих пор не могла понять. Зачем ему все это было нужно? Зачем он продолжает (как выразился Михаил) «возиться» со мной? Для чего? Забавы ради? Или здесь все-таки скрыт какой-то иной подтекст? Так или иначе, я могла лишь гадать.

После окончания рабочего дня вся прислуга собралась в кухне. Было это примерно после десяти часов вечера. Жерар достал из закромов несколько бутылок дорого вина, накрыл поистине королевский стол, приготовив массу своих фирменных блюд. Даже всегда такой сдержанный и профессиональный Виктор не отказался отпраздновать со всеми день рождения повара. Кстати, после того как все прилично накидались, оказалось, что наш управляющий не такой уж сноб. Почти целый час я и он бурно обсуждали упадок любви к литературе в нынешнем обществе. Конечно, в большей степени говорил он, и, надо отметить, очень увлекательно говорил. Я преимущественно слушала, иногда вставляя какие-то короткие, но вполне логичные и уместные реплики. Высказывала, так сказать, свое мнение.

Затем Альбина — девушка, которая всегда занималась стиркой — притащила откуда-то ноутбук и уже через пару минут вся прислуга задорно выплясывала посреди кухни. Больше всех меня удивили Мария Сергеевна и Виктор. Танцевали и веселились так, словно последний день живут. Вот что алкоголь делает с людьми.

В обычно жизни они профессионалы, знающие на зубок свои обязательства. Работу, которой посвятили свою жизнь. Строгие, немногословные в какой-то мере даже высокомерные, словно под стать своим хозяевам. Но сейчас. Сейчас я видела простых людей, с такими же простыми жизнями, своими проблемами, заморочками. Стремлениями и мечтами, как мои. Сейчас все были равны. Эти всегда профессиональные люди мгновенно утратили весь свой лоск, важность и апломб. И такими они понравились мне куда больше. Такими я предпочла их запомнить на все последующее время, что буду с ними проводить.

8 января

* * * *

Гулянье закончилось часу в первом ночи. Всем на следующее утро нужно было снова возвращаться к работе. На наше счастье Ян Валерьевич домой не возвращался, а-то я так и вижу его выражение лица, если бы он застал нас в разгар веселья. Большая часть прислуги разбрелась по своим комнатам в доме, а я и Жерар закали себе такси. Мужчина всю дорогу уговаривал меня поехать с ним, дальше праздновать. Говорил, что собирается в один дорогой ресторан, мол, там его друзья приготовили какой-то сюрприз. Но я вежливо отказалась, напомнив повару, что и нам тоже завтра предстоит нелегкий день, который каждый точно проведет в обнимку с похмельем.

Какое-то время я и Жерар проторчали на улице у моего подъезда. Замерзли до чертиков. Никак не могли распрощаться. Мужчина все говорил-говорил, а потом, когда я, наконец, направилась к подъезду, пьяно крикнул мне вслед:

— Хорошая ты девчонка, Алён. Правда, хорошая.

Я с легкими нотками самодовольства усмехнулась:

— А ты еще и сомневался.

— Немного, — он показал большим и указательным пальцами насколько мало это «немного».

— Ладно, Жерар. Езжай уже, — рассмеялась я. — А то таксист там уснет, если мы простоим здесь хоть немного.

— Олег, — внезапно поправил меня мужчина. — Зови меня Олегом.

— Ты же не любишь, когда тебя так называют, — удивилась я. — Ты ведь именитый повар Жерар, — я произнесла это с наигранным почтением.

— А черт с ним с Жераром, — махнул рукой повар, садясь обратно в такси. — Надоел этот Жерар.

С улыбкой на губах я дождалась, когда машина покинет двор и направилась в Лёнькину квартиру. Но как только подошла к двери и вставила ключ в замочную скважину, поняла, что что-то не так. Стоило только открыть дверь и войти в прихожую, как тут же меня окутало облако звуков, голосов и приятного запаха чего-то съестного. Под потолком зажегся свет, и я вздрогнула от крика:

— Алёнка! — Ритка подлетела ко мне, повисла на шее. — Я так соскучилась!

Слегка ошарашенная я обняла подругу, а затем перевела взгляд на Лёньку. Парень подпирал плечом косяк, сложив руки у груди.

— П-привет, Лёнь, — неуверенно произнесла я и удивилась еще больше, когда друг улыбнулся в ответ и сказал:

— Привет.

Вся атмосфера счастья и радости испарилась буквально через несколько минут, когда друг поманил меня пальце. Мы прошли на кухню. Рита достала из-под стола табуретку, поставила ее у гарнитура так, чтобы прислониться к нему спиной и смотреть на меня и Лёньку. А мы расположились за столом «переговоров» напротив друг друга.

— Ну… — начал парень, прикуривая сигарету. — Рассказывай.

Против воли все внутри сжимается от напряжения, но обстановку быстро разряжает Рита, внезапно подскочив со стула и громко скрипнув дверцей духовки. Проверив готовящуюся в ней курицу, девушка с тем же отвратительным скрежетом закрыла духовку. После заглянула в кастрюлю, потыкала вилкой, варящуюся картошку, села обратно на стул, снова встала. Задумчиво нахмурилась, словно пытаясь вспомнить, что хотела сделать. А затем началось, то она искала что-то в шкафчиках, то звенела посудой, а потом и вовсе принялась мыть посуду.

Я и Лёнька наблюдали за происходящим с каменными лицами. Первым не выдержал друг:

— Рит! Ёпрст…

— Что? — вздрогнула от неожиданности девушка и обернулась.

— Да сядь ты, наконец. Мы вроде поговорить собирались.

— А, ну да… — тихо пробормотала она, выключила воду и уселась на приготовленную табуретку.

С секунду отрешенно смотрю перед собой, думая с чего же начать. Сразу с извинения? Так мы это в роде уже проходили. Дохлый номер. Или быть может с момента их уезда? В итоге я так начинаю нервничать, что тоже хватаюсь за пачку с сигаретами.

— Ты вроде не куришь, — делает замечание Лёнька и хмуриться.

— Сегодня исключение, — просто отвечаю я, не поднимая глаз. Блин, да что же так не ловко-то?

— Лёнь, — внезапно вставляет Рита. — Ну не ругайся ты на неё, а…

— Рит, мы уже говорили об этом. Не лезь, пожалуйста.

— Ладно, — тяжело вздыхает девушка, сводит плечи вперед и опускает глаза.

— С чего начать-то? — задумчиво говорю я глядя на поверхность стола. — Наверное, в первую очередь с того, что я не уехала следом за вами, а осталась тут? — поднимаю на Лёньку вопросительны взгляд.

— Наверное, — пожимает плечами он. — Так почему ты осталась?