— Почему так долго? — наконец, «положив» трубку, парень теперь накинулся на меня.

Перевожу взгляд на юношу и честно совершенно не знаю что ответить. Я же не виновата, что кофе так долго варится. Хотя по мне так прошло всего ничего, но Яну ведь этого не объяснить.

— Ладно, не важно, — отмахивается он и садится в кресло, затем зажмуривается и потирает виски кончиками пальцев. Усталость на его лице можно увидеть невооруженным глазом.

— Может, вам поесть принести? — не подумав предлагаю я, и тут же жалею об этом.

— Разве я просил? — жесткое, недовольное.

— Я подумала, что вы голодны…

— А ты еще и думать умеешь? Удивительно.

Ну всё, лимит моего терпения исчерпан. Теперь закипать начинаю я. И как только можно быть таким уродом. Пытаешься пойти ему на встречу, а он один хер тебя с говном мешает. Козлина.

Не отвечаю.

— Свою инициативу держи при себе, — он выпрямляется, пододвигает к себе ноутбук. — Когда мне что-то понадобится, я непременно сообщу тебе об этом.

— Если кто-то испортил тебе настроение с утра по раньше, — это сейчас не я говорю с таким серьезным видом, — то это не значит, что теперь ты можешь вымещать злобу на других, — вижу, как юноша меняется в лице и поднимает на меня удивленный взгляд. Только вот, меня уже не заткнуть. — Лично я ничего плохого тебе не сделала. Да и никто из присутствующих в этом доме.

Ян вдруг жестко усмехается:

— А ты теперь еще и учить меня будешь?

— Нет, — спокойно, Алёна. Спокойно. — Просто говорю очевидное.

Парень кивает моим последним словам, встает и направляется ко мне. Не двигаюсь с места, но внутренне уже готовлюсь.

— Всем присутствующим в этом доме, — он останавливается напротив меня и продолжает елейно-опасным тоном, — я плачу деньги за то, чтобы они выполняли свою работу. А так же воздерживались от никому не нужных комментариев и высказывания личного мнения, — внезапно Ян поднимает руку и вцепляется кончиками трех пальцев за край воротника моей расстегнутой толстовки. Хочу сделать шаг назад, но меня словно кто-то держит. — И, к слову, со вчерашнего дня ты тоже на меня работаешь. Так что, прикрой свой прелестный ротик и дуй переодеваться в рабочую форму.

Парень возвращается за стол, а вместе с ним и отступает опасность, словно черное грозовое облако готовое в любой момент шарахнуть в тебя молнией. Облегченно выдыхаю и, пользуясь предоставленной возможностью, покидаю кабинет.

Вот же черт. Даже не представляю, что его сдержало.

* * * *

Как и следовало ожидать, почти весь день Ян пробыл дома. Ничего хуже для меня и придумать нельзя было, а тем более, когда он злющий как собака. Мне-таки удалось перекусить и попить чаю с Жераром и Полиной, когда хозяин дома свалил по каким-то делам примерно на час с лишним, но по его возвращению меня ожидал сущий ад. Мало того, что этот ненормальным каждые пятнадцать минут просил принести ему кофе. В какой-то момент я даже захотела съязвить и предложить ему сразу целое ведро, но мне и рта раскрыть не дали. Так в довершении к этому парень точно вознамерился убить меня работой по дому. Да-а, давненько я не вылизывала этот чертов особняк сверху донизу. Спасибо Полине, что хотя бы изредка помогала мне с работой, а-то я и до утра вряд ли управилась бы.

Сейчас я уже начала сомневаться в правильности своего решения согласиться на него работать. Теперь ведь и не предъявишь ничего. Уверена, если начну возмущаться, Ян ответит что-нибудь в духе: «Ты сама согласилась» или «Я плачу тебе за это деньги».

Черт, гребаные деньги. Порой меня убивает его непоколебимая уверенность в том, что за деньги можно купить все. Вот совершенно все, что душе угодно.

Хотя если смотреть с этой же стороны, меня он тоже можно сказать купил. Только вот согласилась я не из-за денег, а из-за крошечной уверенности в том, что нас или хотя бы моих друзей оставят в покое. Мне видимо покой только снился. Но пытаться донести до Яна Валерьевича эту невероятную истину просто пустая трата времени.

* * * *

— Разве я разрешал тебе отдыхать? — этот деспот приперся на кухню, стоило мне только сесть за стол в надежде хоть что-то перекусить. Время, кстати, доходило уже до девяти вечера, а домой отпускать меня никто не собирался.

— Пять минут, — говорю я с набитым ртом, пытаясь как можно быстрее затолкать в себя этот несчастный кусок торта. — И я вернусь к работе, — хотя по правде я переделала сегодня все, что только было можно придумать.

— Я задал тебе вопрос, — Ян со спокойным видом поправлял воротник своего пальто, укладывая под ним белый шарф. Слава богам! Этот ушлепок снова куда-то намылился.

— Ян Валерьевич, — это Жерар решил заступиться, чем немало удивил не только меня, но и сидящую рядом Полину, и самого хозяина дома. — Позвольте ей допить чай, а после я сам лично прослежу, чтобы она вернулась к работе.

Юноша переводит на повара стальной взгляд и надменно изрекает:

— Я разве с тобой разговариваю?

— Нет. Простите, — мужчина моментально сник. Вот же… теперь из-за меня еще и он получит. Хотя спасибо. Неожиданно, конечно, но спасибо.

— В таком случае, закрой рот, — продолжил разносить его Ян. — Не припомню, чтобы в твои обязанности входило следить за тем, как прислуга выполняет свою работу.

— Простите, — еще раз глухо повторил Жерар.

— А ты, — это уже мне. Я застыла с открытым ртом и поднесенной к нему ложкой. Подняла на Яна невинный взгляд. — Если через минуту не вернешься к работе, я устрою тебе кару божью.

Быстро доедаю приготовленный кусочек торта, запиваю чаем и подрываюсь со стула.

— А что делать-то? — решаю уточнить я, вытирая руки о фартук формы.

— Что делать? — юноша внезапно мрачнеет, а я судорожно пытаюсь вспомнить «что». Он сегодня столько всего мне говорил, что я уже и забыла. — Я велел тебе прибрать в моем кабинете, когда я уйду. У тебя, что совсем мозгов нет? Бестолочь.

Замираю на секунду, уставившись в пол. Слышу где-то внутри головы, как пищит датчик моего закипания. Тонкая черная стрелка трясется, словно паралитик на красном делении прибора. Откуда-то валит пар. Это значит, что скоро последует взрыв.

— Я не бестолочь, — поднимаю на парня гневный взгляд. — И прекрати, наконец, оскорблять меня. У тебя нет на это никакого права.

Все внимание присутствующих резко приковывается ко мне. По-моему это впервые, когда я так грубо ответила Яну при свидетелях.

— О, ты хочешь поговорить о своих правах? — он зло усмехается. — Тогда, быть может, мне напомнить, почему ты здесь?

— Не зачем. Я прекрасно это помню и могу уйти в любой момент.

Юноша смеется мне в лицо:

— Ну-ну. Удачи. Я с превеликим удовольствием взгляну на то, как ты будешь «уходить», — он делает акцент на последнем слове, затем разворачивается и, уходя, прибавляет: — За работу, лягушка. За работу.

Повисает тишина. Но буквально через пару секунд я-таки срываюсь и чуть ли не ору, прекрасно понимая, что он Ян еще не ушел далеко и может услышать мои слова:

— Вот же… урод! Моральный! Да чтоб тебе кирпич на голову упал, скотина высокомерная!

Полина округляет глаза и перепугано смотрит сначала на меня, затем на Жерара, после снова на меня.

Повар издает нервный смешок:

— Не обращай внимания, Полин. Это она на эмоциях…

— Конечно на эмоциях! — перебиваю, ору еще до кучи и на Жерара, махая рукой в сторону выхода с кухни. — Как можно быть таким козлом? Это же немыслимо! Вечно ставит себя выше всех. Червяк в шарфе. Закомплексованный, напыщенный придурок.

И тут Полина, поднося кружку с чаем ко рту, не выдерживает и прыскает со смеху прямо в нее. Я и Жерар замолкаем и переводим на девушку удивленные взгляды. Сколько ее знаю, она всегда была очень скромная и сдержанная. Просто идеал горничной.

— Простите, — виновато, но с улыбкой говорит она. — Я просто в первый раз слышу, чтобы кто-то так открыто и грубо отзывался о хозяйском сыне.

— Грубо? — я злобно усмехаюсь. — Это я еще мягко выразилась.