— Я сейчас позвоню охране, и тебя выкинут отсюда, нищебродка сраная! — Оксана быстро выхватывает сотовый из миниатюрного клатча, ищет в нём, видимо, номер той самой охраны, а я окончательно теряю контроль и рвусь с места к этой швабре в чётком намерении проломить ей голову кочергой. И что-то мне подсказывает, что я бы сделал это, если бы хозяин дома не материализовался рядом как чёрт из табакерки. Не успеваю оценить ситуацию, чувствую лишь быстрый тупой удар вроде как пальцев куда-то под рёбра и тут же задыхаюсь от нереального приступа боли. Кочерга выпадает из руки, с низким звоном брякает о паркет, и спустя мгновение там же оказываюсь и я.

Что он сделал, чёрт возьми?!

Внутри какой-то из органов сдавливает такой болью, что не остаётся ничего, кроме как сползти на пол и согнуться в позе эмбриона. Хотя боль от этого не утихает даже на грамм.

Тут же следом надо мной раздаётся безапелляционное:

— Езжай домой.

— Ты же не серьёзно? — Оксана нервно усмехается. — Ты не можешь оставить её здесь?

— Могу и сделаю это. Всё. Тема закрыта. — Разве она не его невеста? Или я чего-то не понимаю? — То, как поступлю с ней, тебя не касается. С этого дня она моя личная вещь, нравится тебе это или нет. И я буду делать с ней всё что захочу. Усекла?

Минуту в комнате висит напряжённое молчание. Я бы с радостью сейчас взглянула на физиономию брюнетки и даже от души бы позлорадствовала, только вот положение и обстоятельства, увы, не позволяют. И наплевать, что меня секунду назад назвали вещью…

Сквозь слёзы смотрю перед собой на тёмно-коричневый идеально намытый паркет и молюсь, чтобы эта боль прекратилась.

Кажется, девушка что-то тихо отвечает, потому что Ян повышает голос:

— Не слышу!

Ему серьёзно нужно наведаться к лору. По-моему у парня проблемы со слухом.

— Поступай, как знаешь! — зло бросает Оксана, после чего уходит, цокая каблуками и хлопнув напоследок дверью.

Ещё через мгновение слышу, как парень поднимает кочергу, вешает её на один из крючков каминного набора, затем возвращается, берёт со стола бокал, делает глоток. Сквозь гул в ушах пробивается еле разборчивое звяканье льда.

Конечно-конечно, я в полном порядке! Могу и утра так валяться…

Стакан, наконец, возвращается обратно на стол.

— Теперь ты… — Меня грубо хватают за воротник, встряхивают, будто тряпичную куклу, чем продлевают мучения. Ян проводит ту же чудо-манипуляцию и отталкивает на диван. Падаю, жадно глотая воздух ртом. Боль отпускает, словно её и не было вовсе, оставляя после себя неприятное металлический привкус во рту.

Да что это такое было?

Тайные учения Шаолиня?!

Кто он вообще такой?

Пиздец…

Едва успеваю прийти в себя, как меня снова хватают, но уже за горло.

А вот теперь действительно страшно…

— Ещё одна такая выходка и я сам тебя отделаю так, что ты останешься инвалидом на всю жизнь. Поняла?

— Да… — сдавленно сиплю и ещё киваю для убедительности.

— Умница, — меня вновь отталкивают. Исчадье ада возвращается к стакану с виски, осушает его в один глоток. — На сегодня можешь идти спать. Обо всём поговорим завтра, — звучит так буднично, словно мгновение назад ничего ТАКОГО не произошло и я живу тут уже хренову тучу времени. Да мы вообще подружки не разлей вода! — Виктор покажет тебе твою комнату.

О, у меня будет своя комната? Какая честь, право не стоило. Мне бы и коврика у двери хватило, но меня, разумеется, никто не спрашивает.

Парень оставляет пустой стакан на столике и уходит, а я ещё несколько минут пытаюсь прийти в себя и осознать в каких масштабов звиздец вляпалась на этот раз.

Первое утро в моем новом «доме» начинается с того, что меня бесцеремонно тормошат, пытаясь привести в чувства. Конечно же, это бессмысленно, ибо организм мой нутром чует, что время очень раннее, а спать я легла капец как поздно. Заявляю, что даже не подумаю подниматься в такую рань, натягиваю одеяло до самой макушки, после чего прибавляю, чтобы тот настырный козёл, что пытается вырвать меня из убийственных объятий Морфея, шёл лесом…

Настырным козлом оказался не кто иной, как Ян.

Через пару секунд с меня скидывают теплое одеяло и грубо стаскивают за ногу на пол.

Итог? Содранная кожа на коленке (я прочертила ею по ковру) и несколько синяков — на бедре и локте. Мне кажется, в последнее время я получаю слишком много побоев. Напрямую от чьих-то рук, или косвенно от падений, но в целом это факт. Не успевают сойти одни синяки, как рядом чудесным образом материализуются новые. Хотя вынуждена признать, такой метод идеально вышибает остатки даже самого сильного сна и гарантирует тебе паршивое настроение на весь последующий день.

Поднимаюсь с пола, шиплю от боли и злости. Хорошо хоть головой до кучи не приложилась об стоящую рядом прикроватную тумбочку.

— Одевайся и принеси мне кофе, — раздается приказной тон. Перевожу ненавидящий взгляд на Яна и пару секунд наблюдаю за тем, как парень завязывает чёрный галстук. Он, как всегда, при параде.

Пижон долбаный…

— Обязательно было так делать? — цежу, стараясь сдержать нестерпимое желание врезать этому козлу безрогому по морде.

— В этом доме подъём начинается с шести часов утра, — спокойно констатирует Ян. — Прислуга просыпается на час раньше. А ты уже проспала всевозможные нормы и даже сверх того. За подобную выходку в другой ситуации тебя бы уволили.

Ах, так я тут теперь в качестве прислуги? Вообще замечательно…

— Как будто я пришла сюда по собственной воле, — мрачно замечаю в ответ.

Парень заканчивает с галстуком, убирает руки в карманы брюк. Смеряет меня пристальным взглядом и задерживается на оголённых ногах. Спала я прямо в майке и лифчике, хотя спортивки всё-таки решила снять. Не дело это, ложиться спать в верхней, по сути, одежде. Только вот теперь успеваю сто раз пожалеть об этом. Машинально свожу колени и натягиваю конец майки вниз, словно я без трусов. Только вот теперь виден бюстгальтер. Есть ещё вариант снова забраться на кровать и закутаться в одеяло как в кокон, но я не двигаюсь.

Ян словно читая мои мысли, криво усмехается и произносит:

— Иди к Виктору и скажи, что б выдал тебе форму.

— Чего? — какую ещё форму?

— В таком виде по дому ты ходить не будешь.

— В каком таком? — тут же подбегаю к стулу и хватаю спортивки. — Сейчас надену штаны и…

— Я говорил тебе, что будет, если ты не станешь мне подчиняться, — повеяло опасным холодком, но я все равно быстро натягиваю свои вещи, поворачиваюсь и с пылом бросаю:

— Я не буду ходить в платьишке горничной! И даже под угрозой смерти тебе не удастся его на меня напялить, — терпеть не могу платья.

Ян молчит несколько секунд, я стоически выдерживаю его тяжелый взгляд. Затем он разворачивается и, уходя, добавляет приказным тоном:

— Кофе, в мой кабинет!

«Да, господин! Сию минуту, господин!» — хотелось сострить мне, но я промолчала.

* * * *

До чего же огромен этот дом! Просто кошмар какой-то… Чтобы добраться от «своей» комнаты до кухни я потратила минут десять. Потому что блуждала в огромном количестве коридоров как в гребаном лабиринте минотавра. Не представляю, во сколько им обходится содержание всего этого великолепия. Но дом красивый, без преувеличений.

В итоге добраться до злосчастной кухни мне помог уже знакомый Виктор, так кстати оказавшийся в холле. Мужчина проводил меня и показал, что где находится в бесконечной череде шкафчиков и ящиков, а затем так же внезапно удалился.

Пока копошилась, звенела чашками и блюдцами, местный повар — Жерар (имя наверняка ненастоящее, ибо на француза он ни капли не похож) быстро показал мне, как варить этот чертов кофе. Впервые в жизни делала это так, как оно должно быть в идеале. И почему он не сделал его сам? Так бы и плитка чистой осталась и нервы целыми. Как его, так и мои. Мужчина весь процесс наблюдал за моими жалкими потугами со строгим видом учителя, но никак не комментировал происходящее. А когда я, наконец, закончила и еще плюхнула до кучи в маленькую чашечку две ложки сахара, повар как-то резко переменился в лице. В его выражении отчетливо читался испуг. Чего это он?