Вся прислуга наблюдала за происходящим с непонимающими лицами. Нечасто они имели удовольствие видеть, как их хозяин уделяет столько нездорового внимания какой-то непонятной девке с улицы. Всем явно было интересно, что же между нами происходит? Но спросить — равносильно смерти.

Поесть мне позволили лишь поздней ночью. Принесли несколько бутербродов и горький кофе. Охринеть, какая честь! Его королевское величество, Ян Валерьевич, снизошел до того, чтобы самолично принести прислуге поесть. Мир, должно быть, пошатнулся после этого.

Пока я жадно расправлялась с едой, парень сидел в соседнем кресле и как-то странно на меня смотрел.

21 декабря

* * * *

Полночи не могу уснуть. Ворочаюсь с одного бока на другой. То руке неудобно, то ноге, то голову не могу уложить так, чтобы она не давила на ухо. А знаете как это сложно? Уложить голову так, чтобы она не давила на ухо. Проблема просто на грани фантастики.

В голове куча мыслей. Одна чёрнее другой. Мне опостылела вся эта ситуация, из которой я никак не могу найти выход. Я больше не могу находиться в этом доме. Не могу выносить его присутствие, его постоянные издевательства. Да, я сама на это подписалась. Сама согласилась… Но выбора у меня не было. Я не могла бросить друзей.

А теперь…

Теперь я совершенно не уверена в том, что мой поступок был единственно верным. Мысль сбежать хоть на край света становилась всё более заманчивой. Но я понятия не имела, как это сделать так, чтобы потом не винить себя. За то, что бросила Риту и Лёньку.

На цыпочках, словно вор, я прокралась на кухню. Сон совершенно отказывался идти, хоть глаза скотчем заклеивай, и плюс ко всему, сильно хотелось пить. Сперва думала, просто попью воды и вернусь к себе, но решила, что чашка горячего чая поможет немного успокоить нервы. Во всем доме было так тихо. Даже непривычно как-то. Свет на кухне включать не стала. Приглушенного отсвета из коридора было вполне достаточно, чтобы сориентироваться. Я вскипятила воду, взяла большой бокал, бросила пару ложек гранулированного чая прямо в него, сверху сахар. Залила кипятком. Затем долго вылавливала чайной ложкой плавающие на поверхности листики, иногда тихо ворча, как старуха. Я так увлеклась этим занятием, что даже не заметила присутствия постороннего, пока под потолком не зажегся свет. Я громко вдохнула и резко обернулась с таким перепуганным лицом, будто меня застали на месте преступления.

В дверях заднего входа в дом стоял Ян. Парень держал в руках пальто и выглядел несколько озадаченным. Не видела я его со вчерашнего утра, когда он улетел на работу и даже от кофе отказался. Как выяснилось потом, ночевать он тоже не приходил. И откровенно говоря, я была безумно рада этим двум дням. А теперь вот нарисовался, напомнив мне, где я нахожусь и что зря расслабилась. По его лицу было видно, что он никак не ожидал, встретить в три часа ночи на кухне свою «личную прислугу».

— А я тут… это… — невинно залепетала я, судорожно соображая как бы отмазаться. Затем быстро схватила свою чашку, придержала ее ладошкой снизу и с заискивающей улыбкой выдала:

— Чаю хотите?

Надо было еще прибавить, что у меня тут плюшки в заначке завалялись с вареньем. Давайте-ка почаевничаем в три часа ночи. И почему я обратилась к нему на «вы»? Мы, вроде, в неофициальной обстановке, чтобы я продолжала «выкать», или… Да о чем я вообще?!

Вижу, как светлые брови парня медленно приподнимаются, а моя улыбка синхронно им сползает вниз. Он удивлен? Или же раздражен? Чёрт… Ну и что я тут стою? Сейчас опять огребу по первое число. Быстро ставлю чашку на стол и только порываюсь убежать прочь с кухни, как слышу крайне удивлённое:

— Чай пить не будешь?

Замираю. Не верю своим ушам. Неуверенно оборачиваюсь и чуть кривлюсь.

— А можно?

Ян невнятно хмыкает:

— А почему нельзя-то? — он вешает пальто на спинку стула, закатывает рукава светло-бежевой рубашки. Сегодня он изменил себе, вместо привычного делового костюма и темных тонов, на нем белая жилетка в клеточку и такие же светлые брюки. Парень подходит к раковине и долго моет руки.

Пользуясь предоставленной возможностью, быстро хватаю этот чертов чай и начинаю жадно пить, не двигаясь с места. Стою спиной к Яну, который, очевидно, тоже решил выпить чего-нибудь. Теперь во рту не просто пересохло, там гребаная пустыня. И сердце испуганно колотится. Надо поскорее расправиться с чаем и валить к себе в комнату пока дракон — вторая сущность моего «хозяина» — не проснулся.

Птьфу, долбаные гранулы!

Ян не утруждает себя варкой привычного горького кофе и просто делает напиток из кофеварки с картриджами. Занимает у него это всего пару минут.

— Шоколадный мокко будешь? — внезапно спрашивает он, а я вздрагиваю от неожиданности. — Можно ещё добавить ликер.

Эм-м… должно быть у меня слуховые галлюцинации. Резко оборачиваюсь и ловлю на себе непривычно располагающий взгляд.

— Шоколадный… мокко? — с глупым видом вторю парню, и некоторое время осмысливаю происходящее.

— Да, — кивает Ян и чуть хмурится, но мне показалось, что он сдержал улыбку. — Шоколадный мокко… с ликером. Поможет уснуть.

Какие мы вдруг заботливые. Это точно реальность? Демонстративно щипаю себя за руку и тут же шиплю. Нет. Увы, но я не сплю.

Ян снова озадачен. Некоторое время тупо смотрим друг на друга. Он на меня, как на конченую идиотку. Я на него… как конченая идиотка. И вот, когда он снова вознамерился мне что-то сказать, я быстро перебиваю его:

— Нет, спасибо. Я не люблю кофе.

— Так это и не совсем кофе. Скорее какао…

— Всё равно не буду… Спасибо. — Впиваюсь в бедную чашку обеими руками и присасываюсь к горячему напитку. Листики попадают в рот, но я и их проглатываю.

— Как знаешь, — парень пожимает плечами, берёт свой кофе и садится за обеденный стол.

Он выглядит уставшим. Меня удивляет, что он не раздражен. Ян кажется каким-то другим. Задумчивым, погруженным в свои личные, никому не доступные, мысли. Эти мысли тяжелые, безрадостные. Они вычерчиваются на его лице едва заметными морщинками. Потухшим взглядом. Такой образ молодого, уверенного в себе и очень успешного человека кажется непривычным. Неправильным.

В какой-то момент он поднимает на меня глаза, и я понимаю, что все это время неотрывно смотрела на него. Меня словно кольнули иголкой. Я чуть вздрогнула, быстро опустила взгляд и ссутулилась как Квазимодо. Прислонилась бедрами к столешнице гарнитура. Чего я на него пялюсь, в самом деле?

— Почему не спишь до сих пор? — спокойно интересуется Ян, и я поднимаю на него взгляд, но лишь на секунду.

— Не спится.

— Бессонница?

— Можно и так сказать, — дёргаю плечами. Какая, собственно, разница? Ему ведь наверняка всё равно, что там творится в моей голове.

Он опускает взгляд на стоящую перед ним чашку с нетронутым кофе, а затем снова поднимает на меня:

— Можешь завтра отдохнуть.

Чего-о-о?!

У меня буквально глаза на лоб лезут, и я едва сдерживаюсь, чтобы не раскрыть рот от изумления. Но кто-то язвительный просыпается во мне раньше, чем я успеваю это понять:

— С чего вдруг такая забота?

— Ни с чего, — парень пожимает плечами, отрешённо смотрит перед собой. Затем устало вздыхает и закрывает глаза, потирая веки кончиками пальцев одной руки. Что это за странные вздохи?

А я тем временем продолжаю в том же ключе:

— Может, ещё и погулять отпустишь?

— Может, и отпущу… — он смотрит прямо в глаза, и я замечаю в них лёгкий холодок. — Если будешь себя хорошо вести, конечно.

Ну, слава богу! А то я уж грешным делом подумала, что ему инопланетяне мозги промыли, вытравив оттуда ватагу демонических обдобанных самой тяжёлой наркотой тараканов, и он больше не будет меня доставать.

Не отвечаю. Просто допиваю свой чай и иду к раковине. Трачу пару минут на то, чтобы как следует вымыть чашку, а то Жерар опять будет негодовать, что я плохо помыла посуду после себя. Когда убираю посуду в шкаф и оборачиваюсь, замираю.