— Кто именно? — не выдерживаю и перебиваю.

— Я, Ренат, Оксана и… Ян, — снова шмыгает, вытирает нос. Берёт новый платок, вытирает растекшуюся тушь. Хотя получается фигово, девушка лишь ещё больше размазывает её. — Все было нормально. Мы веселились, разговаривали, танцевали…

Почему-то чёрные разводы на её лице раздражают. Беру платок и пытаюсь оттереть косметику. Слегка грубовато. Руки всё ещё дрожат. По ним словно по оголённым проводам бегают импульсы осадочной злости.

— А потом? — подталкиваю я.

— Потом Ренат и Ян ушли куда-то. Мы с Оксаной остались вдвоём… Какое-то время сидели. Общались. А когда они вернулись… — слёзы снова наворачиваются на её карих глазах. — Я не знаю, что произошло? Что я сделала не так, или… но… Когда они вернулись, Рената словно подменили. Он стал грубым, несдержанным. Говорил всякое. Про лохушек вроде меня, про деньги, за которые можно купить десяток таких, как я. Спрашивал за сколько я готова ему дать.

Едва сдерживаюсь, чтобы не заматериться в голос и самыми последними словами из всех, что я знаю. Лохушек?! За сколько даст?! Что это, блядь, за дерьмо?! Как так вообще можно?!

— Когда мне надоело это слушать, я вышла из ВИП-зоны. Сказала, что якобы хочу в туалет. А потом… — Ритка снова плачет.

Я всё так же флегматично тру её щёки, пытаясь избавиться от этой чёртовой косметики. Какой идиот додумался сделать тушь водостойкой?!

— Он нагнал меня когда я пробиралась через танцпол, —  продолжает она. — Схватил за руку, начал лапать. Говорил всякие гадости… а когда я оттолкнула его и сказала, что хочу уйти… он… он ударил меня. На глазах у всех!

Меня передернуло.

— А Ян с этой… Оксаной? — в голосе появляются какие-то механические нотки. Чувствую, что снова закипаю, но стараюсь держать себя в руках. Дать подруге возможность договорить прежде, чем разнесу полкомнаты.

— Они остались наверху… Кажется. По крайней мере, я их не видела в тот момент, — Ритка шмыгает носом, берёт ещё один платок. — Я кое-как отбилась от него. Убежала в туалет. Надо было сразу идти к выходу! — она вдруг смотрит на меня так, словно и не про себя вовсе рассказывает. — Не знаю, зачем я пошла именно в этот чёртов туалет. Именно тогда я тебе позвонила, а через несколько секунд он вломился туда вместе с Оксаной и Яном… Они выгнали всех оттуда, а потом… Алён, — Ритка хватает меня за руку, — он точно хотел меня изнасиловать! И сделал бы это… Когда я начала кричать и вырываться, Оксана с улыбкой добавила, что орать я могу сколько угодно, никто меня не услышит. Даже предложила подержать меня, чтобы не дёргалась. Ты понимаешь?! Подержать?! Господи… — снова слёзы, а я уже не выдерживаю:

— Вот же… тварь силиконовая… — срывается первое, что приходит в голову.

— Алён, — подруга смотрит мне в глаза. — Не знаю, как мне вообще это удалось, но… если бы я не вырвалась… если бы не добежала до выхода, если бы я… ты…

— Всё, успокойся, — прижимаю подругу к груди, глажу по голове, то и дело вздрагивающим в рыданиях плечам, спине. Твержу, что всё закончилось, всё позади. Стараюсь выглядеть сдержанной. Храбриться в её глазах. Но на сердце неспокойно. Не покидает уверенность, что последствия этой ночи ещё аукнутся.

Внезапно звонит мобильный. Смотрю на дисплей — Лёнька.

— Алён! Что у вас там стряслось? — друг в недоумении. — Сашка сказал, ты умчалась сломя голову за Риткой, даже куртку оставила. Что случилось?!

— Лёнь, не по телефону, — ровно отвечаю я. — Хочешь, приезжай в общагу.

— Что? Всё настолько плохо?

— Пока не знаю.

— Ладно. Скоро буду.

* * * *

Лёнька прилетает минут через двадцать. Вваливается к нам в комнату весь запыхавшийся, и только было хочет выкрикнуть что-то язвительное, но моментально затыкается, когда видит злую меня и заплаканную Ритку.

— Эй… — оторопело выдыхает парень, подходит к кровати, на которой мы сидим. — Вы чего? Как на трауре… Рит? — садится на край, кладёт рядом мою куртку. — Алён?

— Я тут подумала, — зачем-то роняю в ответ. — Где можно достать биту?

— Чего? — Лёня недоумевает.

— Или монтировку, а лучше сразу автомат!

— Да что случилось-то?!

— Этот ублюдок пытался её изнасиловать! — рявкаю. Лёнька, конечно, не при чём, но я как-то очень плохо сейчас себя контролирую. — Хотя нет… Можно сказать, что они пытались сделать это толпой.

— Чего?

— Того…

— Погоди, — друг мотает головой, хмурится. — Какой ублюдок? Тот, что на «мерседесе» приезжал?

— Да. Но не тот, в которого я карандашами швырнула, а его дружок, Ренат.

— А, — понял Лёнька. — Второй значит… Так это ж пиздец!

— Это мягко сказано, — я чернее тучи, но меня радует, что подруга, наконец, хоть немного успокоилась.

— В полицию ходили?!

— Я тоже сперва об этом подумала, — качаю головой на предложение парня. — Но если так прикинуть, что она им сделает?

— Не понял.

— Ты их видел?! Ладно, Рената ты не видел. Зато видел второго. Анаконда, блядь, долбаная. Я уверена, стоит нам даже попытаться написать на одного из них заявление, тут же слетятся их адвокаты, как стервятники на кровавое побоище.

— И что ты предлагаешь? — друг хмурится. — Оставить всё как есть?!

— Нет… Идти и затариваться в охотничьем магазине.

— Не смешно, Алён.

— Знаю… — прекрасно понимаю, что несу сейчас полную чушь. Должно быть, это нервное. Ведь действительно не знаю, как поступить. Будет просто замечательно, если эти ублюдки больше не объявятся у нас на пороге…

А если всё-таки объявятся?

Я опасаюсь худшего. Что этому Ренату стоит выцепить Ритку где-нибудь на улице, затолкать в машину и вывезти чёрт знает куда? Нет, разумеется, мы не хрен-то персоны, чтобы продолжать нес преследовать, но блин! Может, они психи… Долбаные маньяки. Последние слова этого мудака — Рената — прозвучали, как вполне себе реальная угроза. Оскорблённое эго и всё такое. Некоторые особи мужского пола, которых язык не повернётся назвать мужчинами, и, не имея всяких крутых связей, могут выкинуть какую-нибудь лютую дичь за своё драгоценное «поруганное достоинство», что уж говорить про этих…

Отстраняюсь от Ритки и подскакиваю с кровати.

— Ты куда? — взволнованный голос Лёньки.

— Ща приду, — бросаю и выхожу из комнаты.

Иду на совместную кухню и роюсь там в шкафах. Точно помню, что у Макса где-то была заначка… Бинго! Нахожу в глубине одного из нижних шкафчиков бутылку коньяка. Не дорогого конечно, но достаточно крепкого, чтобы по мозгам дало, как следует. Пожалуй, сейчас самое время напиться. Коньяк потом верну. Новый.

Нахожу три стопки, споласкиваю их в раковине, возвращаюсь в комнату. Ставлю бутылку и стопки на письменный стол возле своей кровати.

— Действительно… — кивает друг, — самое время напиться с горя.

— Ничего лучше я пока не придумала, — достаю из-под стола литровую бутылку спрайта, затем перетаскиваю всё это на табуретку к Риткиной кровати. Наливаю одну и вручаю подруге.

— Алён, я не…

— Пей! — мой тон ясно даёт понять, что возражения не принимаются. И подруга выпивает, морщится. Тут же протягиваю ей свою кружку с уже приготовленным лимонадом. Наливаю себе и Лёньке. Молча выпиваем. Даже отказываюсь от спрайта, ибо мне кажется, что меня сейчас ничто не пробьёт. Наверное, зря, но как-то по… известному народному месту.

Спустя короткую паузу друг спрашивает:

— Так что будем делать?

Ритка вытирает нос.

— Можно прямо сейчас пойти в полицию, — уже спокойно отвечаю я. — Хотя у меня нет полной уверенности, что от этого вообще будет хоть какой-то толк. Изнасилования не было… — я осеклась, смотрю на подругу. — Прости, Рит.

Она понимающе кивает.

— А значит никакая экспертиза не докажет хотя бы тот факт, что он пытался это сделать. Хотя след от удара виден невооруженным глазом…

Наливаю ещё, выпиваю.

— Удара?! — восклицает Лёнька и переводит взгляд на девушку. — Он тебя ударил?!

Рита кивает и сдавленно произносит: