— Тоша, — она останавливается рядом с ним.

Он открывает глаза, смотрит на нас с Максимом, потом снова на сестру с холодным выражением лица.

— Что ты здесь делаешь?

— Что ты имеешь в виду? Я пришла проведать тебя.

— Уходи, — приказывает он. — И я имею в виду не отсюда, а из страны.

Я убью этого ублюдка.

Максим застывает рядом со мной, скрестив руки.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Я не брошу тебя, — возражает она.

— Я приказываю тебе.

— Нет, — она поднимает подбородок. — С меня хватит приказов от тебя, дядюшки и Бабушки. Отныне я буду делать то, что хочу.

Это моя женщина.

— Саша… — предупреждает он.

— Я не уеду, Тоша. Не без тебя.

Он ненадолго закрывает глаза и испускает разочарованный вздох.

— Неужели ты не видишь, что он использует тебя против меня?

Он — это я, если никто не понял.

— Мне все равно, — она сжимает его руку. — Со мной все будет в порядке.

Я подхожу к ним и обхватываю ее плечо рукой.

— Я хорошо позабочусь о своей жене.

— Ты, ублюдочный… — он делает выпад, чтобы ударить меня, но Максим мгновенно настигает его и прижимает к матрасу ударом локтя по горлу.

— Прекрати, остановись! — Саша безрезультатно дергает Максима за плечо.

Лицо Антона краснеет, когда он бьет Максима по руке, но чем сильнее мой охранник сдавливает его трахею, тем слабее становится его борьба.

— Макс! — кричит она, но он ее не слышит. — Пожалуйста, отпусти его.

Наконец, она понимает, с кем ей следует говорить, и поворачивается ко мне.

— Скажи ему, чтобы он остановился.

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Сначала извинись.

— Извиниться за что?

— За то, что бросила меня. За то, что заставила меня поверить, что ты мертва. Я хочу, чтобы ты сказала, что тебе чертовски жаль.

— Пошел ты, — выдавливает она.

Я приподнимаю плечо, когда в воздухе раздаются судорожные вздохи Антона, смешанные с его отчаянной борьбой за дыхание.

— Макс, пожалуйста, — умоляет она его, но он все еще не слышит ее. Судя по покрасневшему лицу ее брата, у него осталось около минуты до того, как он перейдет на другую сторону. Если не меньше.

Саша смотрит на меня со слезами на глазах.

— Извини меня.

— За что?

— За то, что полюбила такого монстра, как ты.

Моя челюсть сжимается, и я испытываю искушение придушить ее на хрен, но я не уверен, что не убью ее, если поступлю так.

— Отпусти его, Максим.

Мой охранник, кажется, не слушает, поэтому я толкаю его, дестабилизируя его локоть от шеи Антона.

— Я сказал отпустить его.

Он смотрит на меня, как будто только что вышел из транса, что вполне возможно.

Антон кашляет, звук грубый в огромном пространстве. Саша садится рядом с ним и поглаживает его по спине. Выражение ее лица — чистый ужас.

Не то, на что я рассчитывал.

Я смотрю на Максима. Он медленно опускает голову, потому что точно знает, как сильно он облажался.

Может быть, я тоже облажался, поскольку не уверен в том, что мой следующий план сработает так, как я надеялся.

Саша

Я так близка к точке извержения.

Хаотичные эмоции бурлят во мне, и я хочу разразиться вспышкой насилия или испустить протяжный крик.

Лишь бы причинить боль мудаку, который держит меня за руку и ведет через хрен знает что.

Опять же, мне пришлось надеть повязку на глаза, чтобы я не узнала, где он держит моего брата.

В голове гудит напоминание о том, что Макс может убить его в любую секунду. Черт, если бы Кирилл не применил силу раньше, я, возможно, сейчас оплакивала бы смерть своего брата.

Мой друг не сказал мне ни слова, не говоря уже о том, чтобы попытаться объяснить, почему он игнорирует все сообщения, которые я отправляла в течение последней недели.

Может быть, Антон был прав, и Максим слепо предан Кириллу, а значит, без колебаний убьет моего брата, если мой чудовищный муж отдаст приказ.

Мои мышцы напряжены до боли, и я вынуждена терпеть прикосновения этого ублюдка, несмотря на желание повалить его и дать ему по яйцам.

Все, что я вижу, — черное, и это точно передает мое нынешнее настроение. Хуже всего, что из-за отнятого зрения у меня обостряются другие чувства.

Я слышу отдаленные завывания ночных существ и шорох листьев под нашими ботинками. Даже ровное дыхание Кирилла проносится сквозь меня, как раздражающий акцент звуков.

Мои руки покрываются мурашками, и я хочу списать это на ночную прохладу, но если это так, то почему мне жарче, чем обычно?

На самом деле, они ощущаются так, будто оторваны от моего тела и живут в странном промежуточном состоянии. Наполненном подавляющим присутствием Кирилла.

Его запах сливается с запахом леса — древесным, глубоким и, что самое главное, бездонным. Как и его эмоции.

— Мы еще не пришли? — резко спрашиваю я.

Мы идем уже, я уверена, больше получаса — хотя кажется, что целую вечность.

Прогулка до тюрьмы Антона заняла двадцать минут. Я смогла определить это, посчитав время между тем, как он надел повязку на глаза, и тем, как он ее снял.

— Значит, у тебя есть голос. А я-то думал, что ты его потеряла.

Я смотрю на него даже сквозь повязку.

— Ты думаешь, я в настроении разговаривать с тобой после того, как ты заставил меня смотреть на попытку убийства моего брата?

— Ты прекрасно знаешь, что это не было моим намерением.

— Прекрасно знаю? — недоверчиво повторяю я и заставляю его остановиться, после чего срываю повязку с глаз. Меня встречают тенистые деревья и упрямое выражение лица Кирилла. — Ты из тех, кто подстраховывает людей только для того, чтобы выдернуть ковер у них из-под ног, так что нет, о твоих истинных намерениях невозможно узнать.

Он делает шаг вперед, вторгаясь в мое пространство и заманивая меня в ловушку своим арктическим волчьим взглядом.

— Это может относиться ко всем остальным, но никогда к тебе.

Я бью его в плечо.

— Прекрати говорить такие вещи!

— Почему? — он сжимает мой кулак в своей руке и прижимает его к своей груди. — Неужели ты боишься, что если будешь слушать меня, не проецируя свою самовнушенную ненависть, ты действительно поверишь мне и, в конце концов, простишь меня?

— Простить тебя? За что именно? За то, что держал меня в секрете, замышляя жениться на другой? За то, что послал своих людей избавиться от моей семьи и от меня, потому что не смог закончить работу шесть лет назад?

— Если бы ты была моим секретом, я бы не представил тебя моей семье и организации в качестве своей гребаной жены. Я никого не посылал убивать тебя или твою семью. Ни сейчас, ни шесть лет назад.

— Но я видела Макара в тот день! Он был там, возле коттеджа, чтобы убедиться, что меня подорвали внутри него.

Он делает паузу, глаза сужаются.

— Макара?

— Старший охранник твоего отца, который был предан тебе после его смерти, или ты также собираешься притвориться, что не знаешь его или не отдавал ему приказ?

— Я знаю его, но у него не было такого гребаного приказа. На самом деле, он должен был тесно сотрудничать с филиалом Братвы в Чикаго, причем уже несколько месяцев.

— Так ты хочешь сказать, что это не ты его вызвал, чтобы устранить меня?

Он хватает меня за плечо своей свободной рукой и трясет меня, почти выбивая все мои чувства из колеи.

— Это последний раз, блять, когда я говорю это, я бы никогда не причинил тебе вреда.

— Но ты причинил! — я бью себя в грудь. — Ты взял глупые чувства, которые я испытывала к тебе, и использовал их против меня самым жестоким образом. Но теперь это не имеет значения. Я покончила с этим и с тобой.

— Лгунья, — его хрипло произнесенное слово посылает разряд электричества через мое глупое сердце, которое отказывается умирать. — Если бы ты с этим покончила, ты бы не стала избегать меня. Ты бы не дрожала в моих объятиях, как сейчас.