Ее губы разошлись.

— Я не знала, что ты способен на такие чувства.

— Я способен на все, когда дело касается тебя, — я впиваюсь пальцами в ее бедро. — У меня травма от вида твоего фальшивого тела.

— Именно поэтому ты попросил меня извиниться на днях?

Я киваю.

— Извини, — шепчет она мне в губы. — Я хотела причинить тебе столько же боли, сколько ты причинил мне.

— Ты превзошла все ожидания, причинив мне ответную боль.

— Мне жаль, — повторяет она, на этот раз, осыпая поцелуями мои щеки, нос, веки и губы.

Мое тело расслабляется под ее прикосновениями, и я закрываю глаза, чтобы почувствовать, как ее тепло сталкивается с моим, а ее сердце бьется в унисон с моим.

Она здесь.

Она действительно здесь.

Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что моя реальность — это сон и что я окажусь в альтернативной реальности, где она мертва.

Через несколько минут она отстраняется и говорит.

— Что теперь, Кирилл?

Я медленно открываю глаза и смотрю на ее ожидающее лицо.

— Теперь?

— После этого, — она вскидывает руки.

— Почему здесь должно быть «после»?

— Мы не можем вечно жить в фазе медового месяца. У тебя есть обязанности Пахана.

Мое настроение меняется, резко пикируя в противоположном направлении.

— К черту.

— Ну, у меня есть свои обязанности.

— Я не хочу этого слышать, — я начинаю вставать, но она проводит ладонями по моим щекам.

— Ты не можешь притворяться, что внешнего мира не существует.

— Наблюдай.

— Но…

Я затыкаю ее своими губами и рукой, сжимающей ее горло. Она задыхается в моем рту, но вскоре сталкивается своим языком с моим.

Саша может притворяться, что не будет колебаться, прежде чем покинуть меня, но она тоже в заложниках у этой невидимой связи, которую мы с ней разделяем.

Связи, которая отказывается разрываться, независимо от обстоятельств.

Связи, которая существует столько, сколько мы знаем друг друга.

Я готов вести миллионолетнюю войну, лишь бы в конце найти ее.

Когда мы отрываемся друг от друга, она задыхается, ее губы распухли, а глаза блестят.

— Для чего это было?

— Чтобы заткнуть тебя, — я встаю и проверяю свой телефон. Когда нахожу сообщение, которого так долго ждал, я хватаю ее за руку. — Мы уходим.

Она молчит, кажется, ошеломленная. Но потом включает какую-то отвратительную рождественскую музыку и подпевает, когда я отъезжаю.

Я улыбаюсь каждый раз, когда она оживляется, потому что знает слова песни. Возможно, я веду машину медленнее.

Когда мы подъезжаем к коттеджу, она вылезает из машины, ее плечи ссутулены.

— Мы должны были купить хотя бы маленькое деревце.

— В этом нет необходимости.

Она останавливается перед домом, когда видит дюжину гирлянд и две елки снаружи.

— Ты… сделал это?

— Я заказал. Это считается?

— Да! — она обнимает меня, прыгая при этом вверх и вниз. Поскольку я пристрастился к ее объятиям, то использую любую возможность, чтобы насладиться ее прикосновениями.

Через некоторое время она замечает две машины, стоящие у подъездной дорожки, и переводит взгляд на меня.

— Кого ты пригласил?

Она не дожидается моего ответа и бросается внутрь. В доме царит раздражающий дух Рождества. Карина говорит Виктору, что он неправильно украшает елку и что, видимо, гирлянды нельзя размещать так, как будто это охранные тросы.

Константин и Кристина расставляют свои собственные украшения и улыбаются друг другу, как герои какого-нибудь заезженного фильма Hallmark⁶.

— Саша! — сестра бросает попытки исправить слабые потуги Виктора в декорировании и бросается в объятия моей жены. — Что ты думаешь? Что ты думаешь?

— Это так красиво! — Саша приветствует остальных и даже похлопывает Виктора по спине, на что тот ворчит.

Если я — Гринч, то он — еретик⁷.

— Это ты? — говорит он, оценивая мой свитер так строго, что я удивляюсь, как он не проделал в нем дыры с помощью лазерных лучей. — Не смог узнать тебя в этих отвратительных цветах.

— Очень смешно, — я принужденно улыбаюсь, а он только качает головой, подавляя собственную улыбку.

Я поднимаюсь наверх, чтобы сменить эту ужасную вещь. Я застегиваю рубашку, когда дверь в спальню открывается. Вскоре тонкие руки обхватывают меня сзади, и Саша зарывается головой в мою спину.

Мои глаза ненадолго закрываются, я вспоминаю тот ее образ, который создал после того, как решил, что она мертва.

Нет. Это реальность. Она вернулась.

Моя жена шепчет:

— Спасибо за то, что все спланировал.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Ты не чувствуешь дискомфорта от всей этой рождественской атмосферы?

— Не так сильно, как думала. Пришло время отпустить это. Спасибо, что заставил меня выйти из зоны комфорта и поделился со мной своей семьей.

— Мне сказать Максиму, чтобы он привел Антона?

Она качает головой.

— Он попытается убить тебя или взять Карину в заложники, чтобы убить тебя.

Я рад, что она достаточно умна, чтобы это понять. Я упомянул об этом только для того, чтобы успокоить ее. Я бы никогда не позволил этому вредителю приблизиться к моей семье. Если бы это зависело от меня, я бы не подпустил его и к ней.

— Отведи меня к нему позже, — предлагает она. — А сейчас давай просто жить моментом.

Моментом.

Мне это нравится.

Но есть одна проблема. Я не из тех, кто живет моментом.

Мой разум уже переполнен возможными планами на будущее. Однако все мысли затихают, когда моя жена приподнимается на цыпочках и приникает поцелуем к моим губам.

— Schastlivogo Rozhdestva, Luchik.

Счастливого Рождества.

Никогда я не любил этот мерзкий праздник так сильно, как сейчас.

Саша

Я никогда не думала, что скажу это, но последние несколько дней были, возможно, самыми счастливыми в моей жизни.

Ничто не могло подготовить меня к тем ошеломляющим эмоциям, которые я испытала с тех пор, как семья Кирилла приехала отмечать праздники с нами.

Ну, за исключением Юлии. И я благодарна ей за это, потому что она постоянно смотрит на меня с тех пор, как я вернулась.

На Рождество я пригласила многих охранников, с которыми провела большое количество времени, присоединиться к нам за ужином.

Кириллу определенно не понравился такой поворот событий, и он выразил свое раздражение в виде недовольных взглядов, но я загладила свою вину перед ним в душе той ночью.

Ему это определенно понравилось, так что я бы сказала, что миссия выполнена успешно.

За то время, что мы провели здесь, мне начала нравиться эта новая сторона Кирилла. Он все тот же приводящий в бешенство человек, которого я впервые встретила в армии, но теперь он кажется мне чуть ближе. Более реальным. Осязаемым.

Но это чувство комфорта, как я и подозревала, скоро закончится.

Я знаю, что дядя и бабушка всегда будут хотеть его убить. Помимо желания добиться свободы Антона, я не знаю, разделяю ли я с ними какие-либо цели.

Но опять же, как я могу спасти Антона, не рискуя жизнью Кирилла?

Всякий раз, когда я думаю об этом, у меня болит голова, вот почему я предпочитаю сосредоточиться только на настоящем.

Столько, сколько это будет длиться. Будь то несколько дней или месяцев. Мне все равно, пока я нахожусь в этом состоянии, похожем на сон.

Мне будет больно в тот день, когда я, наконец, проснусь, но этот день не сегодня.

Сегодня происходит нечто гораздо более напряженное.

— Может быть, я зайду в другой раз, — бормочу я, хотя в стерильно белой комнате нас только двое.

Кристина сжимает мою руку в своей и улыбается.

— Сегодняшний день ничем не хуже любого другого.

Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что я буду держаться за руки с Кристиной и сидеть на столе акушера-гинеколога, я бы назвала их дураками.