— Я догадываюсь. Но ты точно узнаешь, с кем имеешь дело, если сейчас же не сядешь. Я не буду повторяться дважды.

Карина вздрогнула и придвинулась ближе к Константину, когда капли брызнули из ее чашки с кофе. Она всегда была такой несчастной и нервной рядом со своей матерью.

Я действительно ненавижу эту женщину.

Она мерзкая, бессердечная и нанесла своей собственной дочери непоправимый вред. Черт, она поступила так же с Кириллом, только, наверное, гораздо хуже. Было бы гораздо лучше, если бы у них никогда не было матери.

Прекрати. Ты жалеешь его, хотя это должно быть последним, что должно быть у тебя на уме.

Константин берет Юлю за руку, и тогда она неохотно садится обратно.

Я стараюсь и не могу не обращать внимания на выражение лиц охранников. Они, должно быть, шокированы преображением, хотя формально я та же Саша, которую они знают уже много лет.

— Я собрал вас всех здесь, чтобы объявить о чем-то чрезвычайно важном, — властный голос Кирилла приковывает внимание всей комнаты.

Даже моя собственная спина выпрямляется, прежде чем я успеваю остановить себя.

Глупые старые привычки.

Кирилл скользит рукой по моей спине и сжимает мое бедро. По моей коже пробегают мурашки, хотя нас разделяют слои одежды.

Я уже собираюсь оттолкнуть его, но тут он говорит.

— Саша — моя жена. С сегодняшнего дня вы будете уважать и защищать ее так же, как и меня.

Кирилл

Саша активно избегает моего присутствия, прикосновений и компании.

На самом деле, она могла бы получить награду за раздражающе последовательное соблюдение правила «не прикасайся».

Прошла неделя с тех пор, как она вернулась туда, где ее место — рядом со мной.

Однако нет никакого ощущения близости. Да, она здесь телом, но ее душа либо где-то вдали, либо она подавляет ее, пока она не становится почти невидимой.

Она ложится спать раньше меня, повернувшись ко мне спиной. Если я пытаюсь прикоснуться к ней, она дает пощечину, бьет или отталкивает меня, как будто я самое отвратительное существо, которое когда-либо существовало.

Не имеет значения, сколько методов я использую и как далеко захожу, чтобы возобновить хоть какую-то форму связи.

Чем больше я пытаюсь, тем сильнее она старается перечеркнуть эти планы.

Я знаю, что она принуждает себя к этому. Я чувствую это по едва заметному подрагиванию ее кожи, когда я прикасаюсь к ней. Я вижу это в ее приоткрытых губах и глазах-хамелеонах. Я слышу это в замирании ее дыхания, когда мое тело оказывается рядом с ее телом.

Но она твердо решила не поддаваться этим эмоциям.

Рано или поздно она сдастся.

Я не отступлю, пока она снова не станет моей женой.

В последнее время она проводит время с охранниками, перекидывается парой слов и какой-то, блять, херней. Мне не нравится, что она улыбается им, Константину, Карине и даже чертовой Кристине, но эти улыбки никогда не направлены на меня.

Думал ли я о том, чтобы наказать своих охранников именно по этой иррациональной причине? Безусловно. Проблема заключается лишь в том, что, сколько бы я ни подвергал их своему гневу, это не изменит отношения Саши ко мне.

В тот день, когда я объявил всем, что она моя жена, она застыла в моих объятиях, как будто я объявил ей смертный приговор.

У остальных были всевозможные вопросы, на которые она отвечала, что у нее не было выбора, кроме как быть мужчиной. Но теперь она вернула свою силу и решила снова стать собой. Она также извинилась за то, что «лгала» им все это время.

Признаться, они восприняли это гораздо лучше, чем я ожидал, возможно, потому что они уже знали, что она женщина, после того как я похоронил ее фальшивое тело. Однако их принятие поднимает проблему того, что она слишком близка к ним, на мой взгляд.

То же самое относится и к проклятым членам моей организации. Мы только что закончили наше общее собрание, и я привел ее в столовую, обнял за талию и представил как свою жену.

У большинства из них открылись рты, кроме Рай, у которой хватило наглости вырвать мою жену из моих объятий и обнять ее.

— Я знала, что твое время еще не вышло! — говорит женщина, которая угрожала мне телесными повреждениями каждый раз, когда видела меня, потому что думала, что я убил свою жену.

Даже я начал верить в эту проклятую теорию в глубине своего безумного сердца.

Я думал, что зашел слишком далеко и расплачиваюсь за свою неудачу.

Саша обнимает ее в ответ, хотя и неуверенно и с достаточной неловкостью, которая проявляется в каждой линии ее нежного лица.

Моя жена никогда не была на высоте в общении — по крайней мере, когда дело касалось прикосновений.

Несколько месяцев назад я был единственным, чьего прикосновения она жаждала. В любое время и в любом месте.

Теперь я единственный, от кого она отчаянно хочет убежать.

Хочу ли я из-за этого вышвырнуть Рай на другую планету? Да. Но меня всегда посещают мысли о насилии, когда речь заходит об этой мерзавке Рай.

Михаил и Игорь делают вид, что никогда раньше не видели Сашу. Владимир сужает глаза, но держит свое ненужное мнение при себе.

Дэмиен, который во время встречи либо спал, либо набивал лицо печеньем, наблюдает за этой сценой с нахмуренным выражением лица. Странно, что он не окликнул Сашу, но никто не знает, что творится в голове у этого сумасшедшего.

Адриан приподнимает бровь, но это больше похоже на веселье, чем на что-либо еще.

Кайл стоит позади Рай, вероятно, чтобы защитить ее от меня, если я решу, что сегодняшний день будет последним, когда ей позволено дышать.

Если бы у нее не было его, ее труп сейчас покоился бы прямо в бетоне какого-нибудь ближайшего торгового центра.

Рай, наконец, отрывается от Саши.

— Нам нужно многое наверстать.

— Нет, — я притягиваю Сашу к себе, крепко сжимая рукой ее бедро. — Я отказываюсь делить ее время.

Моя жена деликатно отталкивает мою руку, улыбаясь Рай.

— Мне бы это понравилось.

Моя челюсть напрягается, и я бросаю взгляд на Кайла с ясным посланием: «Уведи свою жену».

Он приподнимает плечо и не может скрыть ухмылку, которую я собираюсь сбить прямо с его лица.

Все начинают выходить из комнаты, Саша и Рай следуют за ними, радостно болтая о хрен знает чем.

Адриан остается позади. Он подходит ко мне и постукивает указательным пальцем по бедру, его дурацкая бровь все еще приподнята.

Мое внимание по-прежнему приковано к выходу, через который только что вышла Саша, и я рассеянно говорю.

— Если тебе есть что сказать, говори и перестань стоять здесь, как клоун.

— Я бы заявил, что кто-то другой в этой комнате лучше подходит на роль клоуна.

Мое внимание переключилось на него.

— Это то, что ты хотел сказать?

— Эй, не сердись на меня. Я не тот, кто отнял у тебя жену, — он делает паузу. — Значит ли это, что ты перестанешь быть сумасшедшим ублюдком теперь, когда она вернулась?

— Слишком рано об этом говорить.

— Я могу это понять, — он сжимает мое плечо. — Хочешь, чтобы она осталась?

Я сужаю глаза.

— Почему ты думаешь, что она не останется?

— Догадка. Кроме того, почему ты думаешь, что я могу к этому относиться?

Я смотрю ему в лицо.

— Не могу поверить, что слушаю твои советы по поводу отношений.

— По крайней мере, моя жена со мной, в отличие от твоей, которая, похоже, уже одной ногой за дверью.

— Это не смешно.

— Это и не должно быть смешным. Во всяком случае, если ты хочешь, чтобы она осталась, не давай ей выхода.

— Если я не дам, она уйдет.

— Она все равно уйдет, но если ты воспользуешься методом, о котором я говорил, процент успеха будет выше, — он отпускает меня. — Все, о чем я забочусь, это о том, чтобы твоя голова была в игре.

И затем он выходит из столовой.

Я беру несколько минут, чтобы успокоиться и остановить постоянные креативные убийственные мысли в адрес Рай, а затем выхожу на улицу.