— У Макара есть. Он мне все рассказал.

— Ты… встречался с Макаром?

— И убил его, но не раньше, чем он раскрыл личность того, кто подтолкнул его к подготовке твоего убийства.

Она несколько раз качает головой, как будто не слышит меня.

— Я отказываюсь верить в то, что Константин когда-либо сделал бы это.

— Тогда ты такая же наивная, какой он хотел тебя видеть.

— Это еще не все. Ты, должно быть, тоже чувствуешь нечто другое. Это Константин! Он всегда уважал тебя как брата, даже когда ему приходилось притворяться, что он тебя ненавидит.

— Может быть, часть ненависти настоящая, и все это было притворством.

Она глубоко вздыхает, ее плечи опускаются.

— Ты ведь не собираешься изменять свое мнение, не так ли? Ты всегда будешь тем человеком, который сомневается во всех, включая свою семью. Может быть, однажды ты запрешь меня и будешь мучить при мысли о предательстве.

— Не будь смешной.

— Почему это смешно? Если ты сомневаешься в собственной плоти и крови, то что будет со мной? Как только я сделаю шаг, который не будет одобрен тобой, ты заподозришь меня.

— И почему ты делаешь что-то, чего я не одобряю, Саша? Хм? Какого черта ты создаешь дистанцию между нами в последнее время?

— Потому что ты гребаный идиот, вот почему! — она хрипло дышит. — Ты собираешься освободить Константина?

— Нет.

— В таком случае, я останусь с Кристиной, пока ты не отпустишь ее мужа.

А потом она поворачивается и уходит, хлопнув за собой дверью.

Меня так и подмывает последовать за ней и дернуть ее назад за волосы, но это только усложнило бы дело.

Поэтому я беру паузу и делаю глубокий вдох, прежде чем снова сосредоточиться на книге.

Конечно же, две страницы склеены вместе. Я осторожно раздвигаю их и нахожу внутри маленькую карточку памяти и письмо. Я открываю листок бумаги и смотрю на слова, нацарапанные неаккуратным почерком моего отца.

«Кириллу,

Если ты читаешь это, значит, я мертв, и ты стал моим наследником.

Есть несколько вещей, которые тебе нужно знать…»

Чем больше я читаю, тем яснее становится картина. Снова и снова мне кажется, что я нахожусь в голове Романа, когда он писал это.

Как только я заканчиваю, то точно знаю, что нужно сделать, чтобы наказать предателя.

Саша

— Я была так близка к тому, чтобы сдаться в этот момент. Так чертовски близка!

Сейчас я разглагольствую, но мне повезло что есть кто-то, кто слушает меня без жалоб.

Или больше похоже на двух людей.

Антон и Макс сидят по обе стороны от меня. Мой друг кладет руку мне на плечо, в то время как Антон молча кивает. Он наименее разговорчивый, но отличный слушатель.

Прошло три дня с тех пор, как Кирилл посадил Константина в тюрьму, как преступника. Никому из нас не был разрешен доступ в подвал, так что мы даже не знаем, что он там с ним делал.

А недостаток знаний хуже, потому что это поощряет мысли о плохих сценариях.

Я пыталась утешить Кристину и Карину, но это невозможно, когда никто из нас не знает о планах Кирилла. Он может убить его в любую секунду, и что тогда?

Думал ли он о том, что будет с Кристиной и ее ребенком? Ее семья на самом деле недолюбливает ее с тех пор, как она пошла против их воли и вышла замуж за Константина.

Потом есть Карина. Думал ли он о том, как ухудшится ее состояние, если ее брат убьет другого ее брата?

Но опять же, Кириллу всегда было наплевать на эмоции других людей. У него есть только свои планы и манипуляции, и он показывает всем остальным средний палец.

Включая меня.

Этот ублюдок не пытался поговорить со мной. Он воспринял то, что я сказал в тот день в его кабинете буквально, и проигнорировал мое существование. Не помогает и то, что он часто бывает вне дома допоздна. Или что я пристально смотрю на него каждый раз, когда вижу.

Выражение его лица не меняется, когда он смотрит в ответ, а затем запирается в своем кабинете с чертовым Виктором.

— Вы знаете, что забавно? Это он сказал, что я создаю дистанцию между нами, когда именно он тот, кто роет яму прямо посреди нас, — я хрипло дышу. — И что хорошего в том, чтобы все время находиться рядом с Виктором?

Макс улыбается, и я, прищурившись, смотрю на него. Я попросила Виктора привезти меня сюда, потому что мне нужна была передышка от напряжения в доме.

Я была рада, что Антон и Макс действительно шутили и дразнили друг друга. Когда я приходила в последний раз, Антон сказал, что Макс выпускает его, пока он обещает не убегать.

Не уверена, как долго мой брат сможет забывать о своих обязанностях и выполнять это обещание, но пока все идет хорошо. Он не выглядит напряженным или нервным. На самом деле, я не думаю, что он когда-либо выглядел таким умиротворенным, как в последние несколько недель.

— Чему ты улыбаешься? — спросила я у Макса.

Он делает дерьмовую работу, пытаясь скрыть свое веселье.

— Мне кажется, или ты ревнуешь к Виктору?

— Это неправда.

— На самом деле так и есть, — без всякой необходимости добавляет Антон.

— Теперь, когда я думаю об этом, ты всегда каким-то образом завидовала ему, — продолжает Макс.

— Верно. Она обижалась всякий раз, когда Кирилл встречался с ним наедине.

— Тоша! — я толкаю его локтем. — Почему вы двое ополчились против меня? Я пришла сюда не за этим.

— Тем не менее, это правда, — Макс гладит меня по плечу. — Тебе нужно привыкнуть к тому факту, что Виктор здесь надолго. Он оставит Кирилла только тогда, когда тот умрет.

Антон незаметно убирает руку Макса с моего плеча.

Я улыбаюсь ему с нескрываемым злорадством.

— Кто теперь ревнует?

Антон искоса смотрит на меня.

— Мне не нравится, когда кто-то прикасается к моей сестре.

— Лжец. Тебе не нравилось, что Макс прикасался к кому-либо в прошлом, не только ко мне.

— Он слишком прилипчивый. Это отвратительно.

Мой друг ухмыляется, полностью игнорируя комментарии Антона.

— О? О чем это ты, Саша?

— Не надо, — одними губами произносит мой брат, но я уже поворачиваюсь к Максу.

— Помнишь, как он выкручивал тебе руку и время от времени внезапно впадал в ярость?

— Ах, да. У него были моменты, когда он вел себя странно.

— Скорее всего, он потерял контроль, потому что ему не понравилось, что ты был таким прилипчивым со всеми. Особенно ко мне, поскольку он думал, что я тебе нравлюсь.

— Кто-то ревновал, да? — выражение лица Макса проясняется, когда он смотрит через мое плечо на Антона, на лице которого невеселое выражение.

— Ты закончил? — Он свирепо смотрит на нас обоих.

— Нет. Вообще-то мне это нравится, — Макс наклоняется ближе ко мне. — Каким он был ребенком?

— Взрослым, — я улыбаюсь. — Я не помню, чтобы Антон когда-либо был ребенком, за исключением тех случаев, когда ты втягивал его во все эти игры в течение последних нескольких лет.

Макс выпячивает подбородок.

— Так это значит, что я оказываю на него хорошее влияние?

— Самое лучшее.

— Прекрати раздувать его эго в форме члена, — ворчит Антон. — Он уже думает, что является Божьим даром.

— Я чертовски в этом уверен. Верно, Саша?

— Да, — я смеюсь. — Ты слишком экстравагантен. Мне это нравится.

— Слышишь это, Антоша? — Макс толкает ногу моего брата своей. — Тебе нужно брать уроки благодарности у своей сестры. Она более эмоционально зрелая, чем ты.

— Если бы это было так, она бы не влюбилась в социопата.

Мой юмор угасает, а плечи горбятся.

— Ой.

На этот раз Макс пинает Антона в ногу.

— Извинись, мудак.

— Что? Это правда.

— Она пришла сюда не для того, чтобы ей напоминали об этом, не так ли?

— О, мне очень жаль. Может, лучше спрятать голову в песок и притвориться, что все это нормально и что наша семья не приедет за нами или что-то в этом роде?