Проанализировав биографические материалы о Гильде, имеющиеся в нашем распоряжении, можно сделать весьма неутешительные выводы. Практически никаких конкретных фактов о нем у нас нет. Все материалы далеко отстоят во времени от подлинного Гильды и не поддаются проверке. Единственным полностью надежным источником является сам текст «О погибели Британии». Сейчас в наши задачи не входит полностью анализировать труд Гильды с этой точки зрения. Хотелось бы затронуть лишь один вопрос — распространенное в литературе утверждение о том, что Гильда был якобы монахом.

Большинство наших агиографических источников утверждают, что Гильда жил в монастыре или был основателем такового. Но действительно ли Гильда был далеким от мира отшельником? По нашему мнению, текст «О погибели Британии» не противоречит предположению, что его автор был женат.

Гильда говорит в главе 65 о злодеяниях «епископов или прочих священников, или клириков даже и в нашем чине» (episcoporum vel ceterorum sacerdotum in nostra quoque ordine). О каком чине идет речь?

Обычно предполагалось, что речь идет о монашеском чине и что «желанная гавань», о стремлении к которой он упоминает в главе 65, является пристанью монашества. Однако известный специалист по церковной истории Оуэн Чэдвик предположил, что «гавань» — это «пристань молчания, столь любимая античными риторами»[167]. Что же касается «чина» (ordo), то, как отмечает Чэдвик, слово «ordo» в смысле «монашеский чин» до середины VIII века не употребляется — «это выражение стало обычным только в каролингскую эпоху»[168]. Гильда, по его мнению, имеет в виду чины священничества — епископа, пресвитера и диакона, причем сам он является диаконом[169].

С этим соглашается также Молли Миллер[170] и Майкл Хэррен. Хэррен возражает Чэдвику, подчеркивая, что нельзя утверждать, что Гильда вообще никогда не был монахом (фрагменты его посланий как будто говорят об обратном), но согласен с тем, что Гильда не был монахом на момент написания «О погибели Британии»[171].

Дополнительным доказательством этому может служить глава 109 труда Гильды, где автор цитирует высказывание апостола Павла о диаконах: «Диаконы также должны быть честны, недвоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы, хранящие таинство веры в чистой совести. И таких надобно прежде испытывать, потом, если беспорочны, допускать до служения»[172]. К этому Гильда добавляет: «Конечно, на них мне страшно долго останавливаться (horrescens diu immorari), и только одно по правде могу сказать, — что это все превращается в дела противоположные, так что клирики (clerici), — в чем я признаюсь не без боли в сердце — нечестны, двуязычны, пьяны, корыстолюбивы, имеют веру, — а вернее сказать, неверие — в нечистой совести, и служат не "испытанные в добре", а заведомо известные дурными делами и допускаются к святому служению, имея бесчисленные преступления». Если вспомнить, насколько нелицеприятно отзывается Гильда о священниках вообще (66) и о епископах, неправедно добивающихся проставления (67), по меньшей мере, странно, что он опасается что-то сказать о диаконах. Единственной причиной такой робости может быть только одно: Гильда сам диакон, и ему неловко порицать своих собратьев.

Ф. Керлуэган заметил, что обилие библейских цитат в произведении Гильды говорит как раз о, том, что его статус, прежде всего церковный, был невысок: «Великие полемисты и проповедники христианской древности обладали всеми необходимыми званиями и могли говорить с позиции авторитета. Например, Иларий и Цезарий были епископами, Сальвиан и Иероним — пресвитерами (не говоря уж об огромном личном престиже последнего). Гильда же, напротив, не имел соответствующих степеней и опорой ему могла служить только Библия»[173].

Как справедливо отмечает О. Чэдвик, если мы признаем, что Гильда принадлежал к белому духовенству, то станет «труднее отбросить его жалобы как вопли человека, который ничего не знает о мире»[174]. Какова бы ни была дальнейшая судьба Гильды, его труд — «О погибели Британии», — вопреки распространенному мнению, не был написано монахом.

Гильда выказывает лишь желание последовать по монашескому пути. Что же ему мешает? Скорее всего, то, что он женат.

Вопрос о браке бриттских священников анализирует в своей содержательной работе Кэтлин Хьюз. По ее мнению, как сочинение Гильды, так и данные эпиграфики, свидетельствуют о том, что бриттские священники VI века состояли в браке[175]. К. Хьюз указывает на то, что хотя в галло-римской церкви V-VI веков епископы формально были обязаны жить отдельно от своих жен[176], некоторые бриттские епископы жили вместе со своими супругами и воспитывали детей. Помимо Гильды, она ссылается на надгробную надпись[177] V-VI веков с острова Англси[178]:

«...ива, святейшая женщина здесь лежит, которая была любимейшей супругой Бивота, раба Божьего, священника и ученика Паулина родом из [общины] андоков и всем гражданам и родным пример и строгостью нравов, и премудростью»[179]. По мнению К. Хьюз, слово sacerdos в данном случае должно означать «епископ», а не «священник».

Другая аналогичная надпись, относящаяся приблизительно к 525-530 годам[180], также происходит с Англси. В ней говорится: «Здесь в мог[иле ле]жит блаженный [...] Сатурнин и его свя[тая] супруга Па[...]р[181]. Дополнительный вес этой надписи придает то, что она была обнаружена в церковном дворе в местечке под названием Ллансадурн[182], то есть по-валлийски «Церковь Сатурн (ина)»[183] — как правило, церкви именовались в честь их основателей.

Таким образом, указания генеалогий на наличие у Гильды семьи и детей вполне стоит принимать всерьез.

Произведение Гильды было известно в Средневековье, но не очень широко. Можно сказать, что его читали профессиональные историки — Беда, Ненний, Гальфрид Монмутский, Уильям Ньюбургский, но у широкой читающей публики Гильда не пользовался популярностью. Уильям Ньюбургский, например, полагал, что стиль Гильды «в такой степени груб и пресен, что мало кто озаботился тем, чтобы его переписать или хранить, его редко можно найти»[184].

Поскольку в средние века Гильда тем не менее пользовался авторитетом, как «премудрый» (Sapiens) и историк, ему часто приписывалась «История бриттов», принадлежащая некоему Неннию. Из-за ее занимательности она переписывалась гораздо чаще, чем произведение Гильды: рукописей Ненния сохранилось более тридцати[185] и пятнадцать из них приписывают «Историю бриттов» Гильде[186].