Посланник вернулся к Ильтуду и выполнил предписание понтифика, оставив там жильца одного, если не считать частых ангельских явлений. Потом посланник рассказал в обители, что видел и что с ним случилось. Услышав это, братия радостно отправилась в указанное место, где и обрела дражайшего аббата. Радуются братья, обретя благочестивейшего аббата, радуется и он сам, зная, что нельзя было его найти и нельзя было ему вернуться без Божьей на то воли. Пришли все соотечественники, воздавая хвалу за возвращение Господина, говоря так: «Раньше мы были скорбны, теперь веселы и в безопасности от всякой превратности и опасности. Ничего мы не боимся, кроме Господа, которого страшиться надлежит, при таком прибежище. Никто не посмеет нам противодействовать при таком господине! Короли и князья явятся перед добродетельным князем, и место это — главное над местами сей области. Наша радость пряталась в тайной пещере и не выходит за границы без прошедшей скорби. Пещера эта — не темна, но полна света, ибо там живет Ильтуд, и не перестает сиять ангельским сиянием!»

Имя Кадок — уменьшительное от Катмаэль (позднее Кадфаэль), что значит «князь битвы»[1309]. Святой Кадок был сыном короля Гвинллива и его супруги Глэдис. Весьма объемное житие святого Кадока было написано Ливрисом (или Леофриком), сыном епископа Лланкарвана (Нанткарвана) Хервальда, в период епископства последнего (ок. 1056-1104 гг.). Завершается житие загадочной историей о том, как Кадок стал епископом в Италии и принял там мученическую смерть. Память его празднуется 24 января. Даты жизни и время кончины Кадока точно неизвестны.

Перевод сделан по изданию: VSBG, 82-86; 94[1310].

[Прибыв в Шотландию, святой Кадок собрался строить монастырь в окрестностях горы Баннок[1311]].

Однажды, когда святой Кадок копал землю около строящегося монастыря, он обнаружил кость шейную (или шеи) некоего древнего героя, чудовищную и непомерной величины, через которую — о чудо! — мог беспрепятственно проехать на лошади могучий воин. Обнаружив это, святой Кадок, изумившись, сказал: «Не подойду я ни к воде, ни к питью, но молитва будет мне вместо хлеба, а слезы — вместо питья, покуда Господь не откроет нам, что это было за чудесное [существор. В ту же ночь дошло до него с неба ангельское речение, глаголюще: «Се, глас молитвы твоей принят и услышан Господом и то, что ты покорно просил у Бога, даст Он тебе. Воистину укрепи священнослужителей твоих и прочий народ словами, дабы не вострепетали они от того, что должно случиться с ними. Ибо завтра древний гигант здесь восстанет в первый час дня, и будет он твоим копателем, покуда будет жить». Услышав это и встав утром, он объявил народу ангельское речение.

И тут, когда он беседовал с народом, вот тогда явился им воскресший гигант, ужасный и огромный, чудовищного роста. Увидев это, все в селении, испуганные, сказали: «Вот, призрак, обратившийся в человеческий облик, явился искусить нас». А чудовищный сей герой бросился в ноги мужу Господню, говоря: «О святой Кадок, выдающийся раб божий, благословен будь Богом и людьми! Ибо я усердно прошу великой твоей милости, дабы ты никогда не позволил бедной моей душе, весьма мучимой доселе в страшных харибдах Коцита, вернуться туда снова». Святой же: «Кто же ты, — говорит Кадок, — и из какого рода произошел? Да и разъясни нам подробно, каков был образ твоей кончины». Гигант отвечает: «За горой Баннок царствовал я много лет. Случилось так, что по диавольскому наущению я, с войсками моих разбойников пришел на эти берега ради того, чтобы грабить и опустошать их. Король же, который в те времена царствовал над этой областью, преследуя нас со своим отрядом, убил меня и мое войско, когда сошлись мы в бою. С того дня и доселе мучаемся мы в прожорливых огнях геенны, но мое наказание все мучения других превосходило огромностью наказаний, ибо я больше всех погрешил против Бога, как и в Писании говорится: "Сильным и муки сильные уготованы"». Человек же Божий расспросил, как он зовется. На это он отвечает: «Кау (по прозвищу) Придин (Pritdin)[1312], или Каур, звался я доселе»[1313]. Ему человек Божий: «Возрадуйся, — говорит, — и будь бодр душою, ибо даровал мне Бог, чтобы ты еще пожил в веке сем, и после завершения здешней жизни, если выкажешь верное и благочестивое послушание Богу, и смиренно будешь повиноваться моим поучениям, и совершишь достойное покаяние за грехи твои, тогда из темницы сего злополучного тела душа твоя переселится к славе вечной, и будет там с Богом счастливо царствовать». На то гигант отвечал так: «Все, что ты мне предпишешь, легко мне покажется, и охотно послужу я к его исполнению». И с того дня до самой кончины сей копатель блаженного мужа исполнял посредством копания то, что ему было предписано (illic beati uiri fossor, quae ei precipiebantur, fodiendo effectus est) [...].

[Проведя в Шотландии семь лет, Кадок возвращается в Лланкарван].

[Колокол Гильды] Нельзя умолчать о том, что некий бритт, выдающийся ученый, прекрасный писатель и умелый ремесленник, по имени Гильда (egregius scholasticus et scriptor optimus, callidus artifex), из ирландских земель придя сюда с неким прекраснейшим пестрым колоколом (uaria campanula), воспользовался на одну ночь его [Кадока] гостеприимством в Лланкарване. Тот, весьма изумившись сему колоколу, зазвонил в него. И поскольку красота, звук и цвет ему были приятны, то он попросил вышеупомянутого Гильду уступить ему сей инструмент. Тот отказался, говоря: «Не продам я его, но возложу на алтарь святого Петра в Риме». Блаженный же Кадок, настаивая на своей просьбе: «Наполню я его тебе, — говорит, — монетами». Но Гильда вторично отверг предложенную цену. А тот добавил: «Дам я тебе столько чистого золота, сколько он может вместить». Тот отказался — не продаст, мол, колокол ни на каких условиях, утверждая, что принесет его по обету Богу и святому Петру и, милостью Божией, исполнит свой обет, хотя, как говорит Соломон: «Глупый и нечестивый обет неугоден Богу».

Потом отправился Гильда в паломничество в Рим с этим самым колоколом и представил его Римскому папе Александру[1314], говоря: «Сей колокол, который я изготовил и принес сюда из Ирландии, возложу я Господу и святому Петру на его алтарь». Верховный понтифик апостольской церкви принял его. Внимательно осмотрев его, он попытался в него позвонить, чтобы послушать его звук, но он никакого звука не издал. Тогда папа, весьма удивленный, спросил клирика: «Почему же колокол твой, хотя он имеет железный язык, или било, не звонит? И почему же будто свинцовым стало то, что железное? Скажи, — говорит, — кто последний раз в него звонил».

А тот отвечает: «Господин мой, некий святой муж, по имени Кадок, проживающий в Британии, во время этого паломничества предложил мне свое гостеприимство, и когда он звонил в последний раз в этот колокол, тот производил нежный звон». Папа ему отвечает: «Муж, о котором ты говоришь, некогда был мне знаком, ибо сюда семь, а в Иерусалим три раза, приходил он молить о прощении душам своих родных и соплеменников». Папа снова взял колокол, и благословил его, и сказал: «Сей колокол, благословленный мною и освященный, отнеси обратно святому Кадоку, чтобы на нем совершались все важнейшие клятвы и чтобы был он твердым прибежищем всей Британии. И будет этот колокол почтен у бриттов по двум причинам — поскольку благословен он мною и потому что владеть им будет святой Кадок. Ибо я слышал о неверии и мятежном упрямстве сего племени, и поэтому посылаю я его им, чтобы на нем согласно заключали они соглашения и мирные договоры. Если же кто принесет на нем ложную клятву, то если не совершит достойного покаяния, то, без сомнения здесь и в будущей [жизни] будет анафема».