§ 37. Потом, построив монастырь, сделал из скалы наилучшее стекло, обратил воду в вино. Четверо демонов, одетые в монашеские одежды, приглашают его на похороны святого Филиберта, и он входит на подготовленный ими корабль; они гребут чрезвычайно быстро, и он плывет к острову. Уат; но когда он, преклонив колена, начинает читать святые молитвы, и корабль и гребцы внезапно скрываются из глаз. Он прибывает на Уат на плаще, но шкатулка с Евангелием тонет в море[1292]. Святой Филиберт оказывается живым и невредимым. При возвращении домой противный ветер забрасывает его на побережье Ирландии, где он исцеляет паралитика. Потерянную им некогда шкатулку находят рыбаки в какой-то огромной рыбе, он узнает ее на алтаре вместе с другими святыми предметами и, поклявшись, что она принадлежит ему, получает ее и открывает на людях. Обращает многих к Богу в Ирландии, Англии и других местах. Поручается за тирана-женоубийцу. Дом того поглощает земля, когда он нарушает данную им клятву; Гильда воскрешает убитую жену, и крестит рожденного ею Гильду-младшего, обучает его грамоте и благочестию.

Святой Винвалоэ (в современном произношении Гвеноле), по легенде — основатель аббатства Ландевенек, одной из крупнейших обителей Бретани, был сыном бриттского князя. По преданию, он общался со святым Патриком и бежал в Арморику (ум. ок. 504). Память 3 марта. Житие, отчасти написанное в стихах, было создано аббатом Ландевенека Урдистеном в IX веке.

Перевод сделан по изданию: MGH АА XIII (Chronica minora, vol, III fasc. 1), Berolini, 1898, repr. 1961. P. 22[1293].

Остров Британия, с которого, как известно, берет свое начало наше племя, славный своей красотой, украшенный стенами, башнями и другими великими строениями, как говорят, имеет огромное количество даров природы и превосходит все соседние с ним земли, принося во множестве и зерно, и мед, и молоко, но отнюдь не изобилует вином (ибо Вакх не любит холода), ибо его охватывает северный ветер.

Стало быть, она, таким добром одаренная, росла сперва, как травка весной; но вскоре, как посев, который не губит холод (ибо, когда пылает летняя жара, вылезает все, что пожирает посевы), породила плевелы и чумоносное семя тиранов. Плодородию почвы способствуют и реки — Сабрина и Тамен[1294], разлившиеся по равнинам и удобно разделенные, увеличивают урожай.

Но для всей этой области, которая добром пользовалась по-злому, изобилие было причиной зол. Ведь из изобилия выросли роскошество, гнусные похоти, идолопоклонство, кощунство, воровство, прелюбодеяния, клятвопреступления, убийства и все прочее племя пороков, которыми обычно связан весь человеческий род[1295]. И, чтобы не повторять далее мне древние преступления, тот, кто хочет больше об этом знать, пусть прочтет святого Гильду (Gyldam), который, рассуждая о ее местоположении и заселении, о ее чудесном обращении ко Христу, и — почти немедленно! — языческом отступничестве, и последовавшем страшном Божественном отмщении, и опять о милости [Божией], дабы не обратилась она совсем в золу и пепел, пишет много подобающего о ее деяниях, хорошо и безупречно.

Однако, она, отчизна циклопов, а ныне кормилица, как говорят, тиранов[1296], не оставалась долго в покое без отмщения бичами Божьими, которые жестоко ее преследовали: то частые вторжения врагов, то междуусобные столкновения граждан, то голод, чума и болезни. Я, однако, полагаю, что от этих нравов недалеко отстояло его племя, которое некогда перевезли утлые суденышки на сию землю за морем Британским в то же самое время, когда варварское племя, ощетинившееся оружием, нравами же сходное, захватило родную землю. Тут дорогие сородичи заключились в этом укрытии, и здесь, устав от многих трудов и успокоившись от войны, поселились на берегу. Между тем массами, без числа и без погребения, простирались бедные тела тех несчастных, которые обитали в родных селениях, погибая от внезапной гнусной чумы, и это великое поветрие отчасти опустошило старую родину. Только немногие, и очень немногие, которые едва избежали обоюдоострого меча, устремились, ведомые жестокой нуждой, к ирландской (хотя и враждебной), или к белгской земле, оставив свою родную.

Святой Павел Аврелиан, известный также в Бретани как святой Павел Леонский (Saint Paul de Leon), родился на территории современного Уэльса. Он создал несколько обителей в Уэльсе и Корнуолле, затем обосновался на севере Бретани. Скончался Павел около 579 года якобы в возрасте 100 лет[1297]. Память Павла Аврелиана празднуется 12 марта.

Житие святого Павла Аврелиана было создано бретонским монахом Урмоноком из монастыря в Ландевенеке (Бретань). По упоминанию о набегах викингов датируется оно 884 годом. Как и рукопись Первого жития Гильды, древнейший (X век) манускрипт жития Урмонока, опубликованный Ш. Кюиссаром, происходит из монастыря во Флери.

Помимо переведенного нами пассажа об учениках Ильтуда, автор жития Павла передает легенду об увеличении территории монастыря. Однако у него это чудо — плод совместных усилий Ильтуда и четырех его учеников — «некий чудный знак, в котором прославились имена этих четырех учеников вместе со своим учителем» (quidem mirabile signum, in quo et isti quatuor quorum nomina effati sumus discipuli cum suo magistro). Они единодушно просят учителя помолиться о расширении острова, он соглашается и просит, чтобы каждый из них также тайно помолился об этом, «чтобы не только по его, но и по их заслугам соблаговолил Господь даровать молящим рабам сей дар». После того как чудо произошло, Ильтуд своим посохом очерчивает границу моря. В этой версии ни из чего не следует, что монастырь находится на острове. Сначала говорится, что море «врываясь отовсюду, разрушает границы» монастыря, потом же оно «отступает... на милю или несколько более», где Ильтуд и очерчивает ему предел.

Есть здесь и эпизод с птицами-вредителями. Как и в Первом житии Гильды (5), поле стережет Павел, но в своем собственном житии Павел никого не зовет на помощь и справляется с птицами один. Увидев запертых в овчарню птиц, Ильтуд благодарит Бога в латинских стихах. Павел просит отпустить птиц, и после долгого разговора о будущем предназначении Павла, во время которого Ильтуд предлагает Павлу свой монастырь, а Павел отвергает это предложение, птиц, наконец, отпускают. Сравни изложение тех же эпизодов в житии Ильтуда, приложение 96, § 13-14.

Перевод выполнен по изданию: Vie de Saint Paul de Leon en Bretagne. D'apres un manuscript de Fleury-sur-Loire conserve a la bibliotheque publique d'Orleans / Ed. С Cuisssard // RC. Vol. V. 1881-83. P. 421 и сл.

[Ученики Ильтуда] III. Какие у него были школьные сотоварищи, и о чуде, которое через их посредство сотворил премудрый учитель.

У того же учителя Ильтуда, хотя, видимо, и было, милостью Божией, как но добродетели его и ученой премудрости, так и по истине и справедливости христианской религии (как мы уже сказали) множество благородных и прекрасных учеников, но мы, однако, озаботимся указанием имен только четырех наиболее выдающихся из всех (quatuor nomina assignare curabimus prae caeteris eminentiores), каковые как бы по повелению учителя имели превосходство или начальство над другими и, словно одинокие звезды, златым блеском горящие, просияли перлами чудес и знамений и явными свидетельствами трех родов мудрости[1298]: