Вопрос о «Пенитенциалий» на данный момент не может считаться решенным и требует дальнейшего исследования.
Что же касается «Фрагментов»[314], то их принадлежность Гильде считается весьма вероятной. Речь идет о десяти отрывках, содержащих моральные наставления, прежде всего для монахов, и предваряемых в рукописях словами «(Говорит) Гильда» (Gildas dicit или Gildas ait)[315]. Основным источником для них является Кембриджская рукопись IX века, хранящаяся в колледже Корпус Кристи (MS. 279)[316], где собраны различные отрывки из Библии и Отцов Церкви. Высказывания Гильды имеются и в другом собрании канонических отрывков, известном как «Ирландское» (Hibernensis), составление которого относится к началу VIII века. Как показали исследования Р. Шарпа, источником для цитат из Гильды в ирландском собрании послужила рукопись типа Кембриджской. Таким образом, составление Кембриджской коллекции должно относиться ко времени до 700 года и после 636-го — кончины Исидора Севильского, цитаты из которого также содержатся в этом собрании[317].
Эти отрывки были изданы Г. Вассершлебеном[318], а потом Т. Моммзеном (по Кембриджской рукописи)[319]. Изданы[320] и переведены[321] они также в издании М. Уинтерботтома, который предложил ряд небольших поправок к тексту издания Моммзена[322].
В первом фрагменте речь идет об отлучении грешников от стола; во втором — о том, что пост, сопровождающийся самолюбованием своей безгрешностью, бесполезен. В третьем говорится о самозваных праведниках, презирающих своих братьев, в четвертом автор воспрещает монахам, охваченным чрезмерным стремлением к аскетизму, покидать аббата, который кажется им слишком снисходительным. Фрагмент 5 прямо запрещает аббатам принимать таких монахов. Фрагменты 6 и 7 советуют не осуждать аббатов и епископов, а также не отказываться от общения с братьями из-за мелких прегрешений. Фрагмент 8 состоит всего из одной фразы: «Правда мудрого прекрасна, какими бы устами она ни была произнесена».
Порицания в адрес монахов, чрезмерно увлекающихся постами и бдениями, часто сопоставляют с описанием монашеской жизни в «Житии святого Давида». Хотя «Житие» — памятник весьма поздний (XI век)[323], в нем встречаются все изложенные во «Фрагментах» элементы; упоминается в том числе и о том, что монахи впрягались в плуг вместо волов[324]. Традиционно Давид считался современником Гильды.
Уже давно «Фрагменты» отождествлялись с посланиями Гильды к святому Финниану, упомянутыми в послании святого Колумбана к папе Григорию Великому. Авторство Гильды в отношении «Фрагментов» признавали еще Хаддан и Стаббс, позднее — Р. Шарп, Д. Дамвилль, Т. О'Салливан, М. Хэррен[325].
Первая отсылка к Гильде, в главе б послания, говорит о епископах, которые поставлены за плату, «то есть ради прибыли; ведь и Гильда писатель (Gildas auctor) писал, что они — симонитская зараза (simoniacos et Gildas auctor pestes scripsit eos)». Многие специалисты, в том числе издатель Колумбана Д. Уокер, отождествляли это упоминание с главой 67 «О погибели Британии», где действительно речь идет о симонии. Правда, следует отметить, что буквально выражения «симонитская зараза» у Гильды нет, как и самого слова «simoniacus»[326]. Далее Колумбан спрашивает, «что нужно делать с теми монахами, которые ради созерцания Бога и воспламененные жаждой совершенствования жизни (pro Dei intuitu et vitae perfections desiderio accensi), идя противу обета, оставляют места первого своего обращения, и вопреки желаниям аббатов, побуждаемые монашеской горячкой, или ослабевают, или бегут в пустыни. Финниан писатель (Vennianus auctor) спросил о таковых Гильду, и тот приятнейшим образом отписал (elegantissime ille rescripsit)»[327]. Этот ответ Гильды Финниану отождествляется с фрагментами 4-5, где говорится о монахах, которые «приходят из худшего места в более совершенное» (de loco viliore ad perfectiorem).
Как пишет Р. Шарп, «использование ссылок на Библию и развитие аргумента кажется сравнимым с "О погибели Британии", даже если литературный стиль не идентичен»[328]. Он справедливо отмечает, что эти отрывки представляют собой не официальный документ, а фрагменты из личных писем, в значительной степени оторванные от своего контекста[329]. «Стиль его писем прост и энергичен, — говорит Д. Моррис, — но его книга, предназначенная для публикации, представляет собой удивительное и оригинальное событие в латинской литературе»[330]. Таким образом можно полагать, что Гильда, следуя примеру Цицерона и других античных авторов, писал свои письма в другой манере, нежели «О погибели Британии», хотя из этого, конечно, не следует, что письма для публикации не предназначались.
Проанализировав упоминания о монашестве в «О погибели Британии» и «Фрагментах», М. Хэррен приходит к выводу, что между первым и вторым произведением прошло значительное время, и монашество во многих отношениях изменилось, в частности, в том, что касается состава монашеских общин и принятых в них правил. «Можно, конечно, предложить только приблизительные догадки, — пишет он, — но между миром "О погибели Британии" и "Фрагментами" — по меньшей мере поколение, то есть приблизительно двадцать пять — тридцать лет»[331].
Глава 4
1500 ЛЕТ ИЗУЧЕНИЯ ГИЛЬДЫ: ГИЛЬДА ПРЕМУДРЫЙ ИЛИ «ОФИЦИАЛЬНЫЙ ИДИОТ»?[332]
Уже упоминалось об огромном количестве нелестных эпитетов, обрушенных на Гильду историками. Невозможно да и бессмысленно перечислять все работы, где авторы иногда в конце очерка о Римской Британии, а иногда и в начале, предваряя описание плодотворного и прогрессивного развития английского общества, поминали недобрым словом Гильду, называя его злобным и невежественным писакой, его произведение — бессодержательным нравоучением и, выдрав из текста несколько фраз и истолковав их нужным образом, с облегчением прощались с этим источником раздражения. Действительно, изучали Гильду не так уж много и еще меньше — изучали его в полном объеме. В этой главе, конечно, упомянуто далеко не все достойное, что писали о Гильде (о многих работах читатель может узнать из других глав). Здесь дан лишь общий очерк прогресса (а иногда и регресса) в науке о Гильде.
Изучение Гильды историками как исторического источника началось еще в раннем Средневековье. Если для святого Колумбана[333] Гильда еще был человеком того же, что и он, культурного круга, хотя и несколько отдаленным, высоким и абстрактным авторитетом, человеком, в непосредственном общении с которым могли находиться представители старшего поколения, то для всех последующих писателей, начиная уже с Беды, труд Гильды и сама его личность стати предметом для толкования и анализа. Говоря о хронологии труда Гильды, Молли Миллер заметила, что средневековые авторы жонглирую! отрывками из произведения Гильды, пытаясь приспособить его к собственной хронологической схеме... почти как современные ученые[334]. Это наблюдение можно отнести не только к хронологии, но и к другим аспектам его сочинения.
