Я заставил себя взглянуть на Зои, и поймал то, как она быстро смахнула слезу, стекавшую по ее лицу.

— Да, я понимаю, — она наклонила голову. — Мы завязли довольно глубоко. Ты серьезно хочешь узнать друг друга настолько лучше?

Честно говоря... нет. Конечно, я хотел бы задать ей несколько вопросов, может быть, почувствовать, чего ожидать от нее, но я не планировал заходить так глубоко, так скоро или вообще, на самом деле. Разговор привел нас туда, где мы были. Чтобы облегчить тяжелое настроение, я попытался направить нас в другую сторону.

— Давай устроим блиц.

— О, я в этом полный отстой. Я не умею отвечать одним словом, но порази меня.

— Кошки или собаки?

— Собаки. Кошки... они немного пугают меня. Не те милые котята, но мне не нравится, как некоторые из них фокусируются на вас, как будто они замышляют способы вас убить. Ты понимаешь, о чем я говорю? Не все, но все же. Я собачник. Ты?

Я не мог сдержать улыбку. Девушка права, она была не лучшим человеком для коротких ответов, но я не жаловался.

— Я тоже скажу «собаки». Итак, искусство и фотография, да?

— Да. Твоя специальность?

— Политология. Твоя любимая закуска к фильму?

На ее губах заиграла улыбка, и девушка поиграла краем рубашки.

— Переходим к более сложным вопросам, да? M&M's, без сомнения, но я не покупаю их — это было бы опасно. То же самое с чипсами. Обычно у меня нет самоконтроля, когда дело доходит до еды. Твоя?

— Попкорн. Ты должен есть попкорн, когда смотришь фильм. И не покупать M&M’s... не знаю, что сказать об этом. Какая твоя самая большая слабость?

— Я думала, что сейчас моя очередь, но ладно, я отвечу, — она вздохнула и опустила взгляд, прежде чем ответить. — Пицца. Это пицца.

— Что случилось с лицом? — спросил я, смеясь.

— Это плохо, — ответила она, глядя на меня сквозь ресницы. — Действительно плохо. Я могу съесть большую в одиночку, хотя знаю, что буду чувствовать себя несчастной и иметь проблемы со сном из-за переедания, но я не могу сказать «нет». Я никогда не могу отказать пицце. И определенно не собираюсь говорить «нет» в ближайшее время. Если спросить меня, какой продукт питания я бы выбрала для остальной части моей жизни, или если бы я застряла на острове, и могла бы иметь только одну вещь и…

— Дай угадаю, ты бы сказала «пицца».

— Да. Это моя слабость. Углеводы в изобилии. Я знаю, это плохо для тебя и все такое, но это так вкусно. Вся такая сырная липкая, боже мой, и соус также важен. Как и тесто, и начинка... Боже, начинка. Каждый слой важен. Так много вариантов. Это волшебство, круг любви. Какая твоя любимая начинка?

Чем больше она говорила, тем больше росла моя улыбка.

— Пепперони или любое другое мясо.

Могу поклясться, я слышал ее стон, когда она облизывала губы.

— Какая твоя самая большая слабость? — спросила она.

— Не хочу звучать, как будто копирую тебя, но если мы говорим о еде, то это должны быть чизбургеры. Пицца будет на втором месте. Хорошо, следующий вопрос. Скажи мне, что твой самый большой раздражитель.

— Это не должно быть сюрпризом, но у меня их больше, чем несколько. Я очарована людьми, и это главная причина, почему я люблю портретную фотографию, но... я ненавижу фальшивых людей. Терпеть их не могу, не хочу быть рядом с ними. Люди, которые постоянно говорят о тебе, как будто твое мнение не имеет значения. Просто нет. Это заставляет мою кровь бурлить сильнее. Люди, которые ставят себя выше других. Не смытые туалеты. Отвисшие штаны на парнях. Люди, которые считают, что все вокруг дерьмо, а они хороши во всем — обычно это не так, и даже если так, то, я бы хотела прокомментировать это, а не услышать это от них. Я могу продолжать и продолжать, так что, пожалуйста, заткни меня.

— Не смытые туалеты и отвисшие штаны, понял.

В ней было что-то такое. Может быть, это было то, как открыто звучал ее голос, такой честный и реальный, или, может быть, то, как она говорила, как будто не могла подобрать слов достаточно быстро... Зои быстро отводила взгляд каждый раз, когда наши взгляды сталкивались, или то, что ее руки, казалось, были постоянно заняты чем-то: подушкой, оливково-зелеными часами на запястье, подолом ее футболки. Я не мог точно определить, что это было, но что-то заставило меня почувствовать себя расслабленным рядом с ней, как будто это был не первый раз, когда мы садились и наслаждались бессмысленным, простым разговором.

— Я не хочу, чтобы ты затыкалась. Мне это нравится, — признался я, не задумываясь. Зачем лгать, когда она мне так нравилась? — Мне придется согласиться с людьми, которые ставят себя выше других, но мой самый большой раздражитель — это люди, которые громко жуют, особенно когда жуют жвачку. Из-за этого я подрался с несколькими парнями в команде. Теперь они все жуют жвачку, когда хотят меня разозлить. Звук причмокивания... черт, нет. Надеюсь, ты не одна из них. Если это так, прекрати, или я не могу обещать, что это не кончится плохо.

— Да, сэр, — невозмутимо произнесла она с позабавленным выражением лица.

— Еще один — когда люди все время играют со своим телефоном, как будто он приклеен к их руке или типа того.

— Мой отец такой же. У нас есть правило насчет этого. Если мы ужинаем, он всегда настаивает на том, чтобы есть вместе, будь то перед телевизором или за столом, я не могу дотронуться до своего телефона. То же самое происходит, когда мы разговариваем. Он ненавидит, когда я смотрю на свой телефон, когда разговариваю с ним.

— Мне не нравятся люди, которые лгут, — сказал я.

— Мне тоже не нравятся лжецы.

— Люди, которые не любят животных.

— О, да. Я бы не стала доверять им. Это звучит так, будто мы не очень любим людей.

— Ну, у нас есть что-то общее, так что это хорошо.

Положив запястья на скрещенные ноги, она заерзала на своем месте.

— Думаю, моя очередь задавать вопрос.

— Вперед.

— Кем ты хочешь быть?

— Я буду профессиональным футболистом. Ты?

—Я буду профессиональным фотографом.

Мы улыбались друг другу. Мне нравилось, что мы оба были так уверены в своем будущем.

— Какое твое любимое место? — спросил я.

— В смысле, мое любимое место... куда пойти?

— Да, и не говори мне, что это библиотека или где-то рядом с кампусом.

Она подняла на меня бровь и слегка улыбнулась.

— Кто теперь осуждает? Это не библиотека. На самом деле это пляж. У меня нет длинного списка, но это, наверное, одна из немногих вещей, которые я люблю в Лос-Анджелесе, особенно когда он немного опустел. Несколько человек здесь и там, я ненавижу, когда слишком тесно. Санта-Моника уже перебор. Еще лучше, если ближе к закату. И да, хорошо, мне также нравится библиотека. У тебя?

— Футбольное поле.

Это заставило ее закатить глаза.

— Ты, наверное, на поле все время.

— И у меня не было бы другого пути. Значит, ты из Феникса?

— Да. А ты? Лос-Анджелес?

— Нет. Сан-Франциско.

— Знаешь, ни один из этих вопросов не имеет ничего общего с тем, что мы живем вместе. Если бы ты спросил меня о моем расписании, или громкий ли я сосед, или хожу ли во сне, или... Я не знаю, что-нибудь связанное с этой ситуацией, тогда понятно, но... — она указала пальцем куда-то через мое плечо, поэтому я оглянулся и увидел, что Зои указывает на большие часы, висящие на стене. — Уже за полночь, и кое-что еще, что ты, возможно, захочешь узнать обо мне, это то, что я редко не сплю так поздно, поэтому мне лучше... отчаливать. Это было... — она остановилась и, казалось, удивилась тому, что она собиралась сказать. — Это было весело, и, возможно, не так плохо, и, надеюсь, ты теперь не будешь бояться спать. Я не собираюсь причинять тебе боль своими секретными навыками ниндзя или чем-то подобным. У меня завтра ранний урок, так что... — Она поднялась на ноги.

Я тоже встал и подошел прямо к ней. Девушка потерла предплечья, как будто у нее зуд, потому что я стоял так близко к ней. Так близко, что почувствовал слабый запах ее духов, что-то свежее и сладкое, но не чрезмерно. Это ей подходило.