— Ну, да… поговаривают, что он всякое зло над ними творит. То, что я слышала, конечно, звучит дико… особенно теперь. И все же я не видела в замке никого кроме Боула, кучера, который нас сюда привез и вас. Ну, и еще мальчишки, но я не знаю…

— Мальчишки? – Нахмурилась женщина и вдруг всплеснула руками. - Светленького такого, скуластенького? Вот же проказник, говорила ему не подглядывать за вами… это мой сын, Бон. Ух, устрою ему! А что до остальных слуг, то и нет здесь почти никого – Дэрек всех отпустил.

— В смысле отпустил?

— Он после того разговора с Анной, когда она его клеймила чуть ли не мучителем, получил отвращение ко всякой неволе. Освободил своих крестьян от всех податей, слугам выплатил столько, что каждый мог бы себе собственный дом заиметь, даже самый последний конюший! Ну, большая часть и разбежалась. Да только куда слугам столько денег? Нет, кто-то конечно по уму потратил, а некоторые на ветер пустили. А потом что делать? Вернулись, как миленькие к графу под крылышко. Да только ведь не попадаться же ему после всего на глаза! Мы с Боулом обсудили и приняли некоторых обратно, дав прежнюю работу и жалование. Все теперь работают тут, в этом крыле замка, да ходят тайными коридорами, чтобы графа своим присутствием лишний раз не раздражать. Приспособились. От графа то скрывать было, разумеется, бессмысленно – все же из его денег жалование платили, да он и посмотрел на то прикрыв глаза. Мол, хотят работать на чудовище – пусть работают, да только никто никого держать не будет. – На мгновение Салли замолчала, и после тяжелого вздоха продолжила. - Вот только щедрость Дэрека ему же боком обернулась. Его возненавидели те, кто с радостью пользовался его гостеприимством в былые времена, и стали пускать дурные слухи. Еще бы, к чему их крестьянам такой пример благородства знати! Кто ж захочет что-то менять и уж тем более разбираться с бунтующей чернью. Пойдем, кое-что покажу.

Салли отерла руки о передник и, взяв Валери под локоть, повела ее в сторону небольшой, обитой железом двери, притаившейся у очага – та, как оказалось, предваряла спуск в подвал.

Из темноты на девушку дохнуло сыростью, и она неуверенно обернулась на свою спутницу.

— Да не трусьте вы! – Фыркнула женщина и подтолкнула ее вперед. - Это просто самый короткий путь. Да и не хочется мне в ту стужу, что сейчас за стенами, на улицу выходить.

Лестница, ведшая вниз, закончилась неожиданно быстро и Салли, на мгновение отпустив локоть Валери и оставив ту в темноте, вернулась к ней с зажженной свечей. Они шли по длинному туннелю с низким потолком, по обе стороны от которого виднелись то полки, уставленные всякой снедью, то запертые кладовые.

— Со всех окрестных земель к нам стали бежать люди, кого лорды неволят и притесняют. – Тихо продолжила женщина свой рассказ. - Ну и куда их было всех разместить? Замок-то не резиновый, всех на кухню, да в конюшню не пристроишь, а при таком числе закрытых комнат, куда нам столько горничных? Но у графа и на то созрела мысль. Нет, он конечно поворчал в начале, мол, зачем мы с Боулом им приют даем. Но потом стал деньги ссуживать на еду, одежду и лечение, а после и вовсе пришедших начал отправлять в свободные земли на своих кораблях, за Арвское море. А они и рады! Что же, там весь год тепло, неволи нет, да и работы всегда много в портовых-то городах и приморских деревнях. И идти стали к нам толпами…

На их пути выросла еще одна лестница и Салли ступила на ее ступени первой. Наверху, в самом ее конце была деревянная дверь из-за щелей которой проглядывал уютный теплый свет.

— Пришли. – Резюмировала женщина. – Это ход в старый амбар, тут раньше зерно держали, которое с крестьян собрано, а теперь вот…

Кухарка пухлой ручкой толкнула дверь и Валери в начале даже зажмурилась от яркого света, а когда зрение обрело прежнюю силу, замерла на пороге, не решаясь войти.

Это было огромное помещение, судя по каменным стенам, являвшееся частью замка. Ярко освещенное и отопленное переносными железными жаровнями, оно вмещало в себя не меньше двух десятков людей разного возраста и пола. Одни спали на самодельных нарах, кто-то бродил меж тех без дела, другие ели горячую, здесь же приготовленную пищу и общались, устроившись возле жаровен на ящиках.

Салли со вздохом сказала:

— Да, вот так вот и сбегаются целыми селами… под крыло к чудовищу. – Не удержавшись со смехом добавила женщина. - В последнее время особенно много крестьян приходит с земель барона Фрэйра. Каких только ужасов они про него не рассказывают!

— Фрэйра? – Удивилась Валери. – Не может быть… все знают господина Салазара, как достойнейшего человека! Здесь какая-то ошибка…

— Как же ошибка, миледи? – Внезапно раздался голос за спиной девушки.

Невысокий, сутулый мужчина с изборожденным морщинами лицом с поклоном вышел вперед.

— Меня зовут Най, я служил у барона с двенадцати лет. – Откашлявшись, представился он, сминая край рубахи, будто нервничая, а потом развернулся к девушке спиной и задрал ее до шеи, явив свету сотни криво заживших белесых шрамов и уродливых выпуклых рубцов. - Посмотрите на мою спину, как вы думаете за что мне такое? Не угадаете, за то, что посмотрел на него сверху вниз, когда тот проезжал на своем коне под крышей, которую я латал. Да что я, вы посмотрите на Фила. – Махнул Най рукой в сторону молодого хмурого парня, притаившегося на одной из грубо сколоченных кроватей. - И нет, он вам не расскажет. Барон велел отрезать Филу язык, за то, что тот с детства шепеляв и кортав, мол, не понравилось ему, как бедолага обращается к барону по званию, так пусть уж и вовсе всегда молчит.

Вдруг, знакомый звук привлек к себе внимание Валери. Жалостливый, надрывный стон, вот только теперь он слышался куда отчетливее, ведь доносился не из хитросплетений тайных коридоров, а всего лишь из-за ширмы, отделявших часть помещения от основного. Прежде чем девушка успела сделать в ту сторону шаг, ее остановил голос Ная.

— Мы-то что, мы еще легко отделались. Вот у Лайлы барон уж лучше бы жизнь отнял…

— Да. – Подтвердила Салли и с тяжелым вздохом. - Бедняжка работала у него прачкой и за то, что упустила на реке простыни, когда отвлеклась на плакавшую дочку, повелел продать ребенка работорговцам. С тех пор и плачет, едва глаза после сна продерет… да только где ей теперь отыскать родную дочь? Пожалуй, что той уже может и не быть в живы. Я уж всяко ей помочь пыталась. И в замке на работу пристроила, думала забыться поможет. А она, бедная, где моет, там и слезами все заливает.

— Да, ей бы забыть и жить дальше, а она все воет. – Недовольно проворчал парень у одной из жаровен и получил смачную затрещину от дородной женщины, сидевшей рядом.

— Ма…

— Помолчал бы, умник, когда говоришь, о чем не знаешь! – Прошипела она. – Вот уж правда, иногда грешным делом думаю, лучше бы тебя продали, чем ее бедную дочку.

Сложно описать что в тот момент творилось в сердце Валери. Оно сжималось в песчинку от жалости к этим людям… и к Дэреку. И вместе с тем разрывалось от осознания настоящих причин и следствий. Ее не просто так тянуло к этому человеку – как бы глубоко сама она не заблуждалась в нем и мотивах его поступков, собственное сердце меж тем не пыталось ее обмануть.

Вся картина мира в один миг перевернулась перед глазами Валери и голова ее кружилась от мыслей о том насколько все не то, чем казалось на первый взгляд. Как же она была неправа… и как несправедлива была к нему!

— Скажите, могу ли я чем-то помочь вам? – Едва сдерживаясь от того чтобы не расплакаться прямо здесь и сейчас от накативших на нее чувств, спросила девушка.

— Только вы и можете, ваша светлость. – С теплой улыбкой ответила Салли. - Но не нам. Нам ваш супруг помогает, пожалуй, что и больше чем некоторые того заслуживают.

Боул проводил Валери к кабинету графа в одной из башен замка и оставил у больших распашных дверей. Из-под них пробивался теплый свет пламени, плясавшего в жарко растопленном камине. На его фоне было видно, как тень хозяина замка скользит туда-сюда, меряя неторопливыми шагами кабинетное пространство.