Серые стены каменного мешка, двери, время от времени попадавшиеся в них, повороты, спуски и ответвления – все, как и прежде. Сейчас даже странно было идти по этим застенкам, ведь они уже не казались пугающими, девушка была здесь и хорошо запомнила дорогу. Добравшись до развилки с лестницами и тупиком, она на мгновение остановилась, чтобы перевести дух и прислушалась.

Ничего. Только ветер.

Должно быть, женщина уже спала в этот час? Вряд ли несчастная оплакивала свою горькую судьбу сутки напролет… тем лучше. Ведь Валери в самом деле достаточно было бы просто увидеть ее, а поговорить можно будет и после, когда Майлз прибудет в этот проклятый замок с королевскими гвардейцами. Если прибудет…

Дойдя до двери, девушка поставила подсвечник на пол и принялась внимательно ощупывать ее по краю рамы, снимая пыль и паутину. Кажется, ее давно не открывали и все же механизм должен был быть где-то здесь. Но дверь никак не хотела поддаваться. Выбившись уже из сил, девушка отерла со лба испарину и прислонилась к стене, опершись на выделявшийся из нее булыжник и о чудо! Та отворилась, с сухим щелчком отойдя от рамы на два пальца.

И из-за двери на Валери дохнуло застарелой гарью…

Шагнуть за порог было невозможно страшно! Девушка ожидала что по ту сторону ее будет ждать свет свечей или тихие причитания женщины, потерявшей надежду на спасение из страшного плена, но ее ждало… ничего.

Абсолютная, оглушающая тишина, темнота, захватившая мир вокруг благодаря закопчённым окнам и этот гнусный, удушающий запах.

В воспоминаниях сразу всплыли слова Альмы на балу: «Говорят, что он сильно обгорел в том пожаре… В том пожаре, который устроил чтобы скрыть убийство своей жены»

Что, если пожар и правда был? Но до чего же жутко держать несчастную женщину взаперти в комнате, сгоревшей дотла! Ведь женщина точно была, Валери своими ушами слышала ее плачь.

Маленькое пламя свечи, проникшее во мрак комнаты, разгоняло его удивительно ярко, открывая пространство с обветшалыми, потемневшими гобеленами на стенах, поеденными пламенем коврами на покрытом слоем пыли потрескавшемся мраморном полу. В этом жутком месте и правда когда-то бушевало нешуточное пламя! Настолько сильное, что люстры, свисавшие с потолка, частично оплавились и теперь подчеркивали зловещее настроение этой тайной комнаты.

Валери хотела было позвать в темноту, но не решилась. Ей было слишком страшно находиться здесь… Пожалуй, теперь она даже не была уверена в том, что кто-то и вправду жил здесь. Так неужели же все ей лишь померещилось, и она сама придумала себе то, чего нет?! Но сдаться и уйти так просто девушка теперь не могла.

Вдруг, яркое пламя свечи коснулось чего-то посреди комнаты, отозвавшегося бриллиантовым блеском. Но ничто не могло так ярко сиять в комнате до костей обглоданной пожаром и Валери, собрав всю свою храбрость в один порыв, смело двинулась вперед, ступая по пеплу сгоревших ковров.

Свет выхватил из тьмы вазу с розами, должно быть теми, которые граф прихватил вчера из танцевального зала, а после граненую поверхность хрустального стола… вот только не стола – поняв это, девушка охнула и едва не выронила единственный источник света.

Перед ней, уложенный на постамент из белого мрамора, стоял хрустальный гроб и в этом не было сомнений.

Так что же, все было правдой? Первая жена графа мертва? Но этого просто не может быть, ведь Валери отчетливо слышала женский плачь!

Отказываясь верить своим глазам, девушка в несколько шагов преодолела расстояние, отделявшее ее от хрустального гроба и, трепеща всем телом, склонилась над ним, поднеся свечу к нему ближе… вскрикнув и едва не выронив ее вновь!

Внутри на розовых подушках, с разметавшимися по ним соломенными волосами, спала девочка лет шести. Маленькое милое личико в форме сердца, кукольные глаза с длинными светлыми ресницами и пухлые, слегка капризные губки – ангел, да и только! В тон тому был подобран и наряд: пышное розовое платьице с оборками из-под которого выглядывали хрустальные туфельки. В маленьких ручках девочка держала розу…

Валери схватилась за сердце не в силах дать себе отчет, что же предстало перед ее глазами. Быть может все это ей просто снится… ведь до чего же жутко оставлять ребенка спать одного в хрустальном гробу, в сгоревшей дотла комнате!

— Ты довольна? – раздался за спиной голос, который Валери меньше всего готова была сейчас услышать.

Жесткая рука подхватила девушку под локоть, когда та уже готова была упасть. Удержав ее на месте, граф выхватил подсвечник и сам отступил на шаг, давая ей прийти в себя.

— И что теперь Валери?

— Кто она и почему она спит здесь?

Тяжелый взгляд из-под маски прошил ее холодом насквозь. А потом мужчина неожиданно ухмыльнулся.

— Все, кто спит таким крепким сном должны делать это в кромешной темноте.

— Что вы несете! – Воскликнула девушка, чувствуя, как гнев на Сакстона, подпитывавший ранее ее храбрость, теперь вновь дает ей силы. – Это же ребенок! Вы действительно чудовище, если держите ее здесь! Ее нужно разбудить немедленно!

— Ах, если бы я мог…

Валери была готова к тому, что он закричит на нее в ответ или даже кинется, но вовсе не ожидала что вместо этого мужчина повернулся к ней спиной и, поставив на него подсвечник, опустился возле хрустального гроба на колени.

— Ее зовут Роза и она больше никогда не проснется. Потому что в ее теле нет жизни и только этот проклятый Лиссанский хрусталь сохраняет ее для меня такой. Но стоит открыть крышку… и я больше никогда не увижу ее лица, потому что оно рассыпется в прах.

Рукой в черной кожаной перчатке граф нежно коснулся крышки, словно хотел убрать соломенные локоны от лица девочки.

Это было дико… настолько, что Валери просто не могла поверить в реальность происходящего.

— Почему же вы держите ее здесь? – Спросила она дрожащим голосом, отступив назад. – Кто она для вас?

Поднявшись с места, граф неторопливо развернулся к Валери и пламя свечи блеском отразилось в его черной маске, зловеще подсветив лицо мужчины снизу.

— Причина по которой я для всех стал чудовищем… и вместе с тем единственный человек на земле, который любил меня так же сильно, как я его. Моя дочь.

— Что вы сделали с ней? – едва найдя в себе силы на слова, прошептала Валери.

— Разве не ясно? – Горько усмехнулся мужчина и сделал шаг вперед, опасно нависнув над остолбеневшей от ужаса девушкой. – Убил ее. Вот этими вот проклятыми руками.

— Ч… что? Нет… как же вы могли?

Дэрек Сакстон склонил голову набок, внимательно рассматривая выражение ужаса и смятения на лице молодой супруги. С интересом и странной садистской улыбкой наблюдая за реакцией на свои страшные слова.

— А что, разве не такого признания вы все это время хотели от меня услышать? Разве вы не желали, чтобы я дал вам окончательный повод себя ненавидеть? Так вот же он, берите и пользуйтесь!

— Но как можно…

— Можно. Ведь я вновь совершил ошибку и снова должен за нее расплатиться, так накажите меня, Валери. Сорвите с меня маску, ударьте, я ведь столько зла причинил вам и всем вокруг, стремясь самому себе доказать, что я все еще жив и достоин… - Мужчина будто задохнулся, произнося эти слова, вдруг умолк и девушке на миг показалось что в его глазах отразилась вовсе не злость, а страх, который бывает, когда человек не решается раскрыть перед кем-то душу.

— А ваша жена?

— Жена? – Удивился Сакстон, словно меньше всего на свете мог ожидать такого вопроса.

— Да. – Замирая от страха перед правдой, прошептала Валери. – Ее вы тоже убили?

Губы мужчины дрогнули, а в глазах отразилось совсем другое чувство. Боль? Тоска?

— А если и так? Что ж, будто после всего это хоть как-то ухудшит ваше отношение ко мне…

— Мое отношение? Вы так говорите, будто оно…

— Имеет для меня значение? – Усмехнулся тот, перебив ее. – Пожалуй, я считал вас куда умнее. Неужели вы не видите, что в вашем присутствии я веду себя как последний глупец? Ваше отношение ко мне – это единственное, что было важно для меня… пока сегодня вы все не разрушили этот мираж нашего будущего своим любопытством! Разве это не было той малой платой за мою щедрость, о которой я просил вас? Не открывать запертых комнат?