– Подожди, – Йен дернул Айлеха за рукав и тут же отступил, пряча затравленный взгляд под ногами. – Давай постоим здесь, а после спустимся вместе.

Айлех снисходительно хмыкнул:

– Не бойся, ничего с тобой не случится.

– Нет, ты не понимаешь. – Йен вновь стал каким-то дёрганым, испуганным. Под хмурым и мрачнеющим взглядом Айлеха он совсем сник и прижался к фальшборту: – Только прошу, не злись… не стоит твоим силам просыпаться.

– Говори!

– Твой друг… Илбрек… Он отправился в вечное.

– Зачем ты его позвала? Или сомневаешься, что я способен тебя защитить?

Нет, Иола не сомневалась. Еще до того как открылась тайна, что она Шатмира, девушка ни на секунду не сомневалась в Лойтере. Знала, что он недолюбливает её, но не предаст. А после того как он произнёс древнюю клятву верности, и подавно, не задумываясь, отдаст за неё жизнь. Но принимать такую жертву она была не готова. Наверное, поэтому Иола и решила обратиться к Райнхарду. Да, к чужаку. Да, пугающему до дрожи. Но, несмотря на это, сильному и отважному, знающему этот мир намного лучше, чем они с Лойтером вместе взятые.

– Хорошо, – недовольно поджимая губы, шептал Лойтер, – но зачем было отдавать рубин? Теперь мы не узнаем, что он значил.

– И не нужно. Несколько дней назад я вообще о себе ничего не знала. А теперь знаю больше, чем могу осмыслить. И если откроется новое знание, боюсь, я не смогу его вынести.

– Но Ильга…

– Думаешь, есть что-то помимо того, что я потомок загадочной Шатмиры?

– Не смей так пренебрежительно о себе отзываться! – пылко возразил альв. – Ты та, кто ты есть. И даже если ты это не чувствуешь, этого не отнять. Но если тебе станет легче, скажу, что я тебя ощущаю не как человека, а как нечто неотделимое от этого мира.

– А раньше ты это не ощущал? – Иола лукаво усмехнулась.

– Ощущал, просто был слеп и глуп: злость на весь людской род затмевала здравый смысл. Да и сама вспомни: кроме меня и Ильги, которая обязана была скрывать правду, в деревне к тебе относились с особым уважением и почтением, словно ты не чужачка, а одна из нас. Даже каторжники Ильги, убийцы и воры, озлобленные, нелюдимые, выказывали несвойственное им терпение. Да, скупо, скрытно, но этого не отнять. Это было. За столько лет никто тебе не навредил.

«Это благодаря Илбреку и Айлеху».

– Эй, вы можете шептаться погромче? Не люблю прислушиваться.

Иола улыбнулась. А Лойтер, не удостоив стихийника взглядом, крепче прижал девушку к себе и резко пришпорил коня, оставив за собой клубы пыли.

– Так-то лучше. А то я думал, будем плестись до осени! – Или до тех пор, пока их не отыщут жаждущие возмездия троготы. Либо Эйлин. Хотя с ней он жаждал встречи: не терпелось вернуть должок.

Западнее Старино в трёх днях пути они выехали на грязную глинистую тропу посреди широкого поля. Мёртвого поля – не нужно было быть ведающим, чтобы это понять. Снег сошёл, но до сих пор здесь не проросло ни травинки. Да и веяло от земли могильным холодом, из-за чего хотелось подтянуть ноги повыше и сжаться. Кони заволновались, обеспокоенно задергали ушами и как-то нехотя стали вышагивать, то порываясь ускориться, а то и вовсе повернуть назад.

Вскоре за пригорком показались заброшенные постройки, изъеденные временем и непогодой. Прохудившиеся крыши, покосившиеся стены, прогнивший и завалившийся частокол, огораживающий когда-то небольшое селение. Десятка три домов, может, чуть больше. И все пустые. Единственное что оживляло мертвый пейзаж, это вороны, которые гадко каркали, увидев непрошенных гостей, и множество колышков, на которых развевались цветные ленточки. Нет, когда-то они были цветными и яркими, а сейчас это были старые оборванные лоскуты непонятного цвета, изъеденные плесенью.

Воспользовавшись случаем, Иола сползла с коня. От долгой езды ноги стали ватными, подкосились. Но Лойтер успел спрыгнуть за ней и поддержать.

– Давай обратно, нечего здесь делать.

– Альв прав. Слишком открытое место, если окружат, скрыться будет сложно.

Но Иоланта не слушала. Она легонько оттолкнула Лойтера и подошла к одному из колышков. Почерневший от времени и непогоды, он стоял непрочно, но гордо. Иола робко коснулась одной из лент, кажется, когда-то бирюзового цвета, на которой с трудом можно было различить вышитое имя.

– Что это?

Райнхард подъехал ближе:

– Эта откуп. Каждая лента – жизнь сида.

Иола подняла затравленный взгляд на мужчину:

– Расскажи всё. Я хочу знать.

– Тут нечего рассказывать.

– Отчего же, – вмешался Лойтер, – Иола должна знать, что после людей остаются только опустошение и смерть.

– Это сделали люди? Но зачем?

– Обмен. Честный, с точки зрения людей. Они забирают сида, взамен семья получает зерно для посева, овощи, скот. То, что поможет прожить еще какое-то время.

– А зачем людям сиды? – растерянно спросила девушка, стянув с колышка ленточку.

– Затем, что людская алчность и зависть безграничны. Со времён проклятого перехода, когда людей извергла бездна, им не дают покоя наши чары. В их природе не заложен дар созидания, они слепы и глухи. Но считают это великой несправедливостью. Люди всегда хотели быть похожими на нас, лучше нас уметь приручать потоки, управлять чарами. Правду я говорю, стихийник?

Райнхард хмыкнул:

– Чистейшую.

– Я думала, люди тоже рождаются с умениями… конечно, не все, только особо одарённые.

– Они рождаются пустыми, Иола, самыми обыкновенными, если в их кровь от рождения не примешана кровь сида. Но и тогда толку от этого мало: не каждый услышит зов потока, научится им управлять и тем более контролировать. Да и если научится, это не важно: если дар не в тех руках, его забирают ваши правители. Я слышал, что на большой земле полукровки вне закона.

– Но как… как… – Девушку начали душить нехорошие предчувствия. – Как можно отобрать чары?

– Люди научились черпать потоки… через нас. Через нашу суть. – Лойтер слегка сжал ее предплечье, и она заглянула в золотые глаза, подернутые печалью и болью. – Через смерть и страдания, Иола, они убивают нас, чтобы получить силу. Одна душа – одно умение.

Принять правду для девчонки оказалось сложно. Покинув пределы Мёртвополья и остановившись на ночлег, она отказалась от ужина и, лежа на подстилке из еловых веток, укуталась с головой в плащ и, кажется, плакала.

– Да, непросто даётся ей осознание нового мира, – подкидывая в костёр веток, тихо обронил Райнхард.

Лойтер, пополняющий запас стрел, не ответил.

– Каково же ей будет, когда она узнает, что ее друга забрали на остров, где как раз любят потрошить сидов.

– Издеваешься?

– Нет, просто думаю, что тебе стоит об этом упомянуть. Чтобы не было истерик.

– Тебе-то какое дело? Проводишь нас до Криверта, а после – проваливай. Мне даже дышать с тобой одним воздухом противно, не то что общаться.

– Кто бы сомневался. Твоим высокомерным дерьмом воняет за версту. Может быть, в начале времён, как ты выразился, когда нас извергла бездна, вы были более гостеприимны и терпимы. Но теперь вы не только показываете своё превосходство, но и напоминаете о нем при любом удобном случае.

– Мы – вершина мироздания, а вы – жалкое подобие разума с самыми низменными инстинктами: жрать, сношаться и убивать. Вы хуже животных.

Вот тут Райнхарду нечего было возразить. Его самого когда-то только и занимали мысли об удовольствиях и праздной жизни. Альх не чурался ни запойных празднеств, где еда и вино лились рекой, когда повсеместно были голод и разрушения, ни девиц, которых портил без оглядки, даже против их воли, ни случайных убийств, к которым часто приводили его забавы. Но, глядя на самодовольное лицо альва, смолчать он не смог:

– То-то я смотрю, твои высокоморальные мысли не дают отвести жадный взгляд от девчонки. В штанах ничего не мешает думать о возвышенном?