– Ты и правда древнее зло?

Брови мужчины поползли вверх. Он отклонился на стуле, скрещивая на груди руки и улыбнулся:

– Возможно.

– И ты хочешь, чтобы мир погряз в войне между людьми и такими, как ты?

Усмешка на заросшем щетиной лице стала шире:

– Ты, наверное, хотела сказать «такими, как мы».

– В отличие от тебя, я не убийца и не намерена ею становиться.

– Отчего же? Ты неплохо обращаешься с клинком. Я оценил, как здорово ты проткнула того стражника. Если бы приложила побольше сил, моя помощь не потребовалась бы.

– Я защищалась.

Альх пожал плечами:

– Слабакам свойственно искать себе оправдания. Они никогда не признаются даже себе, что получили удовольствие.

Эйлин хотела возразить, но мужчина перебил:

– Мне глубоко плевать на этот разлагающийся мир, я хочу, чтобы такие, как твой отец, оставили меня в покое, а ты – закрыла рот и дала мне спокойно поесть.

Он зачерпнул ложку супа и с наслаждением засунул ее в рот, теряя к собеседнице интерес. Зато у девушки интереса стало больше. Напряжение, что сковывало ее вначале, спало, и Эйлин, указав на висевший на шее стихийника кварц, произнесла:

– Я пыталась призвать то существо. Но оно не явилось.

– Ты пыталась вызвать моего фамильяра?

Эйлин сконфузилась и кивнула:

– Думала, он поможет, скажет, как тебя лечить. Ведь мои песни не помогали, травы и настои были бесполезны.

– Глупая девчонка, чтобы призвать фамильяра, нужна кровь его хозяина и сакральные слова. Ты знаешь эти слова?

Девушка отрицательно качнула головой.

– Тогда ради какой бездны ты трогала мои вещи?!

– А ради какой бездны ты умирал?! Древнее зло не может лежать трупом!

Райнхард раздраженно повел плечами, но продолжать пустое пререкание не стал. Смерил девушку задумчивым взглядом и, как ни в чем не бывало, произнес:

– Я тебя прощаю.

– За то, что пыталась тебя спасти? – негодующе воскликнула она, поперхнувшись чаем.

– Если бы твой болван-отец сразу отдал мне руну, ничего бы этого не случилось. Моя связь с потоками восстановилась бы, и исцеление пошло бы быстрее. И тебе не пришлось бы строить из себя целителя и напевать мне свои дрянные песни, ожидая, когда я сдохну.

– Что-о-о?! – Эйлин задохнулась от несправедливого обвинения и резко вскочила на ноги, задев чашку, из которой пила. Хотела сказать что-то обидное, но прикусила язык и попятилась: чашка выплеснула содержимое Райнхарду на колени.

Мужчина вскочил. Его лицо из язвительно-добродушного стало непроницаемым, ухмыляющиеся губы превратились в тонкую линию.

– Нарочно меня провоцируешь?

Эйлин упрямо вздернула подбородок и скрестила руки на груди. – И поделом! Нечего говорить мне гадости! – Но, хоть ее глаза и излучали вызов, они все же были испуганны.

Райнхард подошёл к девушке вплотную, пьянея от сладкого запаха вереска, что источали ее пшеничные пряди, собранные в легкую косу, от нежной кожи. И чистой, незапачканной этим миром энергии, что на уровне потоков ощущалась, как небесный нектар.

– Что, хочешь, меня ударить?

– Как можно…. Хочу показать, с каким наслаждением буду тебя… гм… любить.

Альх схватил лицо Эйлин мозолистыми ладонями и притянул к своим губам, жадно, неистово, дико. Поборов легкое сопротивление, он рванул на девушке платье и потянул ее за собой на импровизированный лежак из звериных шкур…

Никогда прежде Райнхард не чувствовал себя лучше. А если и чувствовал, то давно забыл об этом. И дело не в том, что у девчонки открылся какой-то талант в отношении плотских утех, совсем наоборот: она была так зажата и скованна, что мужчине пришлось чуть ли не взять ее силой, уговаривая нетерпеливыми ласками, жаркими поцелуями и молчаливыми обещаниями, которым никогда не суждено сбыться.

Дело было в другом: отпечаток альвийской крови и дар целителя накладывали на его обладательницу особые таланты. Она могла восстанавливать и очищать энергетические потоки, залечивать душевные раны, наполнять светом там, где давно поселилась тьма. И даже когда похоть и голод тела были удовлетворены, альх продолжал беззастенчиво пить ее свет, который напоминал живительный нектар. Только когда холод и тьма уступили теплу и уюту, он выпустил девушку из своих объятий и устало откинулся на спину.

Некоторое время они лежали молча, слушая в тишине тяжелое дыхание друг друга, не спеша прерывать то хрупкое и, казалось, зыбкое умиротворение, что окутывало полутемное, сырое и промозглое помещение, в котором гуляли сквозняки и слышался шум подземного источника.

– А ведь я даже не знаю, как тебя зовут, – тихо прошептала Эйлин и глупо хихикнула, ощущая счастье и, казалось, пульсацию звезд, что рассыпались на небосводе, видном через отверстие над их головами. Несмотря на то, что между ними произошло, она не испытывала ни смущения ни стыда. И была в какой-то мере благодарна мужчине, который показал ей, как это… гм… любить. Конечно, она не питала иллюзий и надежд, понимая, что с рассветом мужчина уйдет, оставив в ее душе лишь горечь разочарования. Но также она понимала, что все в ее мире зыбко, и лучше узнать мужчину так, как это произошло сегодня, чем не узнать никогда или узнать насильно, с тем, кто ей будет отвратителен и мерзок. Некстати вспомнив, как ее лапал Григар, она вздрогнула, но тут же о нем позабыла, когда мужчина рядом с ней заговорил:

– Меня зовут Райнхард.

– Райнхард, – тихо повторила девушка и улыбнулась. Ее улыбка отразилась в серебре мужских глаз. – А почему мой отец называл тебя альхом? Что это значит?

– Это значит, что меня породил божественный творец и покровитель всего сущего, Альхард. Тот, кому поклоняются люди на континенте, продолжая его славное дело по уничтожению скверны. Уничтожению таких, как ты.

Девушка приподнялась на локтях и склонилась над лицом, вмиг ставшим суровым.

– Не понимаю… – Она нахмурилась, и между светлых бровей залегла морщинка. – Зачем истреблять нас?

– Потому что в нашем мире людям свойственно сторониться всего, что невозможно объяснить логикой и здравым смыслом, и опасаться тех, кто на них не похож.

Мужчина тяжело выдохнул и прикрыл осоловевшие глаза:

– Давным-давно, когда первые люди пришли на континент, они встретились с жителями этого мира… разными жителями. Некоторые были похожи на них, отличаясь лишь невообразимой красотой и умениями, недоступными человеку.

– Ты говоришь про альвов и их магию? – догадалась девчонка, представляя, как люди и альвы обмениваются мудростями, делят кров и еду.

– Некоторые были странными и неказистыми, как дварфы или горняки. А некоторые были совсем жуткими и страшными, напоминавшими монстров из сказок, которыми пугали непослушных детей. Но все они страшили. Люди так и не смогли ужиться с непохожими на них существами. Они боялись магии и везде видели заговоры, списывая на Изначальных все свои несчастья. Неурожай? Это магия отравила землю. Засуха? Это магия высушила воду. Пропал человек? Это монстры утащили и сожрали. Хотя последнее не лишено смысла. – Мужчина самодовольно хмыкнул, словно вспомнив какой-то забавный случай.

– Но это ужасно! Как можно быть такими…

– Тупыми? – подсказал мужчина.

Девушка, смутившись, кивнула.

– У страха всегда глаза велики.

– Так вот, в какой-то момент людям надоело бояться, и они решили сплотиться и пойти войной против тех, кто их приютил. Возглавил их вождь одного из тогдашних племён, и звали его Альхард Вездесущий. Как говорится в сказании, «и высек он огнем и мечом скверну… и одолел нечисть»… Послушай, я уже не помню эту чушь, если интересуешься историей, тебе стоит наведаться в хранилище рукописей: в любом из городов в них бережно хранятся сказания о Великом Творце. Правда, за прошедшие годы история переписывалась и приукрашивалась несколько раз, и теперь похожа на невероятную легенду, в которой всесильный Творец пришел в мир, полный чудовищ, и очистил его, дав людям процветание и всяческие блага. То, что это был обычный человек, уже никто и не вспомнит. Как и то, что Вездесущим его прозвали не потому, что он имел какие-то особые знания, а потому, что любил совать нос куда не следовало.