— А что не так с этими ритуалами. Ведь как я понимаю это всего-навсего клятвы на крови и всякая подобная муть, как-то связанная с деревенским оккультизмом — спросил я, желая узнать, как можно больше. Ведь я и сам практически с первого дня в этой реальности, попал на подобный ритуал, и теперь пользовался непонятными рунами считанным с пентаграммы, и причём пользовался этим вполне успешно. Да и тот прокол в пространстве, что молодому тёмному не удалось проделать, он тоже творил, используя ритуал.

— У иных всё построено на частично магических ритуалах, которые они привнесли извне в нашу реальность. Да что там говорить, они даже аномалии используют в своих целях. И даже более того, я более чем уверен, больше половины аномалий возникают при их непосредственном участии. Как не странно, но до сих пор многие учёные не особо верят в это, но ритуальное использование спектра, проявившихся в нашей реальности сил, работает на все сто.

— А сами иные, я знаю сам процесс их появления в нашем мире, но не знаю кто они? Док, вы хоть что-то об этом знаете?

Выслушав вопросы, Кац тяжко вздохнул и пожал плечами.

— Насколько я понимаю иные и сами не помнят откуда они взялись. И из-за этого они зачастую живут не просто в симбиозе с сознанием бывшего владельца телесной оболочки, но и либо сводят его с ума задавая миллионы вопросов, либо подчиняются ему, превращаясь в функцию. В их частично восстановленном сознании иногда всплывают обрывки неких древних воспоминаний, за которые они усиленно цепляются, но частично восстановить прежнюю личность могут только единицы. И вот именно они и составляют некое сообщество, живущее в тайне от основной массы людей.

— И что же говорят члены этого сообщества о своём прошлом?

— Я уже говорил, они мало что помнят, но судя по некоторым дошедшим до меня данным, почти все иные упоминают некие серые пределы, в которых им пришлось скитаться тысячелетия. Именно там распадались их личности. Если честно, то это похоже на некое подобие посмертия.

— И опять нечто потустороннее — недовольно проговорил я, сразу вспомнив то что видел в аномалиях.

— Да, именно так. Однако некоторые вспоминают что до этого, они были не простыми людьми, а существами, способными взаимодействовать со спектром сил. Отсюда и всяческие, оставшиеся в их подсознании, ритуалы, которые по всей видимости они использовали в ином облике. И оттуда же желание измениться, став чем-то другим. Например, я слышал, что один иной очень хотел заполучить крылья и летать, и из-за этого он стал лётчиком испытателем. А другой наоборот, не может находиться на открытых пространствах где видно небо и вполне успешно работает в Метрострое, бригадиром проходчиков. Насчёт того иного что заключил с нашей Наташей невыгодный контракт, я знаю несколько фактов. Он очень давно копит жизненную энергию и работает ювелиром в небольшой ювелирной мастерской. Причём его трудовая книжка, открыта не менее пятидесяти лет назад. Паспорт он сменил и избежал внимание Советской статистики, но судя по моим данным, его телесная оболочка живёт в Москве уже более ста двадцати лет. Один человек мне по секрету шепнул что этот ювелирных дел мастер, начинал ещё подмастерьем, в мастерской знаменитого Фаберже.

— Как я вижу вы наводили о нём справки?

— Да, у посредника я выпросил три отсрочки по месяцу каждая и за это время перепробовал всё.

— И что же вы Артём Абрамович пробовали?

— Поначалу, я пробовал предложить пересмотреть сделку. Отпустить Наташу и вставить меня на её место. Но в этом мне сразу категорически отказали, тем самым дав понять, что мать Наташи обречена. Затем я пробовал предложить нечто вполне осязаемое, но и тут мне каждый раз отказывали.

— Конкретно, что вы предлагали?

— Поймите Геннадий, в процессе моей работы ко мне в руки попадают всяческие как бы неместные артефакты и странные материалы. Ну, например, как те колючки что я из вас извлекал. Узнав, что ювелир втихаря скупает всякую всячину на чёрном рынке, я через посредницу начал предлагать ему то что попадает в мои руки.

— И как результаты?

— Не особо. Кое-что помогло мне выторговать несколько отсрочек, другое его явно заинтересовало, но кроме советских денег, золота или долларов он за это ничего не предложил. Пять дней назад, сразу после операции по извлечению из вас колючек, я с помощью друга из научного центра подделал документы о утилизации чуждого биоэлемента и выйдя на связь с посредницей, предложил их ей. Такое количество её явно заинтересовало, и она взяла паузу на консультацию. Если честно, то я уже подумал, что эта сделка может выгореть, но сегодня вечером на последней встрече мне сказали, что сделки не будет. А ещё во время разговора эта посредница, обмолвилась о неком моём пациенте, каким-то образом заинтересовавшим иного. И как я понял Геннадий, этот пациент именно вы.

— И что же теперь?

— Отведённый мне на ответ срок истекает через два дня, так что нам надо поторопиться. Я спросил посредницу, и она согласилась с вами встретиться и пообщаться. Скажу сразу, раньше подобное у меня не получалось.

— Что конкретно я должен сделать?

— Вы должны аккуратно предложить ей образцы осколков, тех призрачных зеркал, что сегодня извлекли из молодого милиционера и вашего друга. Я надеюсь, что они хоть что-то, но стоят для иного.

— Хорошо, я это сделаю — сходу согласился я, понимая, что несмотря на происки Кукловода, в первую очередь должен помочь Наташе чем только смогу. — Артём Абрамович, а теперь мне нужен адрес посредницы и разумеется самого ювелира. И ещё одно, наверняка вы в курсе ситуации с противоборством структуры ликвидаторов и Комитета государственной Безопасности. Сегодня утром мне нужно будет каким-то образом исчезнуть из Боткинской больницы так чтобы меня не отследили.

— Геннадий, незаметный выход из больницы я вам точно обеспечу — пообещал доктор Кац, затем облегчённо выдохнул и решительно смяв пачку сигарет, выкинул её в мусорное ведро, наполненное окровавленными бинтами и кусками ваты.

Насчёт организации свободного выхода из больницы док не обманул. В восемь утра он провёл меня по каким-то обводным коридорам через морг, и оттуда по подземному переходу к стоянке машин скорой помощи. Перед выходом в город, доктор Кац завёл меня в каптёрку и обрядил в свой старый костюм и летние сетчатые туфли, затем выдал пятнадцать рублей с мелочью на накладные расходы.

Одежда была мала, туфли немного жали, так что выглядел я в этом не очень. К тому же количество денежных средств не позволяло купить одежду получше. Однако дарёному коню в зубы не смотрят.

— Геннадий, только прошу будьте с посредницей очень аккуратны. Она не такая сильная как Ювелир, но тоже иная — передав мне листочек с адресом посредницы и координаты ювелирной мастерской, доктор Кац с опаской достал жестяную коробку из-под чая и немного приоткрыл её. При этом луч солнечного света попал на казавшиеся неестественными, немного потрескивающие, осколки призрачных зеркал и тут же потух так и не отражённым. — Здесь три небольших осколки и один крупный. Для оценки Ювелиром образцов, вполне должно хватить. Я взвесил всё остальное, конечно так делать нельзя и сами показания неправильные, но у меня в больничном сейфе сейчас лежит почти три килограмма этого материала. Если посредницу заинтересуют осколки, то она не сможет этого скрыть и начнёт нервно раскладывать карты. Я знаю Геннадий, вы сразу это почувствуете. А дальше постарайтесь сторговаться, хотя бы об отсрочке ещё на месяц.

— Артем Абрамович, не волнуйтесь я сделаю всё что смогу и даже больше. Но самое главное, чтобы не произошло в дальнейшем, Наташу не посвящайте в наши с вами дела, иначе она может влезть в ненужный момент и наделать глупостей.

— Об этом даже не беспокойтесь — доктор Кац отмахнулся. — Я её специально ещё ночью освободил от обязанности ухаживать за пациентами и отослал к матери. Простите Геннадий, она хотела перед уходом переговорить с вами, но я ей сказал, что вы устали и крепко спите.