— Дорогие товарищи, — сказал он, — прошу извинить Нину за опоздание. Она сегодня оказала большую услугу нашей заставе: помогла задержать агента иностранной разведки. Спасибо тебе, Нина!

Зал бурно аплодировал отважной девушке, а она, юная, скромная, смущенно сошла со сцены и, сопровождаемая восторженными возгласами сверстников, направилась в комнату, где ее с нетерпением ожидали школьные артисты.

Ефиму еще не было полных пятнадцати, когда он стал паровозным кочегаром.

Как-то он сидел в тени деревьев и строгал перочинным ножом палку. Увлекшись этим занятием, он не заметил, как к нему приблизилась женщина.

Прошла мимо, не обронив ни одного слова. Но одежда ее показалась Ефимке странной — слишком уж длинная, почти до пят, юбка, да шла она каким-то широким, размашистым шагом. У развилки дороги женщина бросилась в жито. Ефимка бежал за ней. Неожиданно он увидел такое, что вынудило его остановиться: женщина расстегнула кофту — в небо взметнулись два голубя.

«Связные, — догадался Ефимка. — Значит, у нее за пазухой голуби сидели… Вот дрянь!..» — И стремглав побежал на заставу.

Через несколько минут в сопровождении группы пограничников и овчарки Ефимка отправился на розыск. Только под вечер, после пяти часов упорных поисков, пограничники задержали «неизвестную». Это была не женщина, а переодетый в женское платье шпион, готовившийся ночью пересечь границу.

Лишь неделю спустя Сашко, приведший самолично на заставу какого-то подозрительного бородача, узнал подробно о поступке своего брата и рассказал об этом дома.

— Эка важность, — буркнул Ефимка. — Кабы я его поймал, а то пограничники взяли…

Однажды в полночь Александр и Ефимка возвращались домой из клуба — ходили на танцы. Ночь была темная, небо заволокли тучи. Шли они самой короткой дорогой — через лес. Вокруг ни зги не видно.

Выйдя из лесу, братья во тьме увидели две человеческие фигуры. Александр ухватил Ефимку за руку, потащил в сторону, за куст и окликнул встречных:

— Кто такие?

В ответ грянул выстрел. Пуля скосила ветку и просвистела над головами братьев. Александр шепнул Ефимке, чтобы он немедленно бежал на заставу, а сам короткими перебежками от дерева к дереву, почти на ощупь следовал за нарушителями. В темноте каждое дерево, казалось, куда-то движется. Но пограничники уже услышали выстрел. Ночные «путешественники» были схвачены. Правда, в последнюю минуту один успел проглотить пилюлю с ядом. У нарушителей обнаружили миниатюрную рацию, шесть пистолетов нового иностранного образца и взрывчатку.

…Это только один из подвигов Александра Артемова, задержавшего и обезвредившего, по официальным данным, еще до поступления в школу военных летчиков семьдесят девять нарушителей государственной границы. На его груди засиял орден Красной Звезды.

Уже будучи в армии, он писал отцу:

Каменец-подольская областная газета «Червонный кордон» писала:

«На крепкий замок закрыты наши рубежи. Их бдительно охраняют славные пограничники и их верные помощники — рабочие и колхозники, пламенные патриоты социалистической Родины. Советские патриоты распознают врага, как бы он ни маскировался. Семья путевого обходчика Алексея Васильевича Артемова имеет сто семьдесят задержаний нарушителей границы… Мужество и героизм проявляет семья советских патриотов, живущая в маленьком домике на границе».

Мне довелось в течение десяти лет, с 1922 по 1931 год, быть участником борьбы с бандами Ибрагим-бека на территории Таджикистана. Этот басмач номер один выступал крупной фигурой в той игре, которую затеяли английские империалисты против молодой Советской Республики.

Главарь басмачей был уроженцем кишлака Кокташ в Гиссарской долине. Сын крупного скотовода, эмирского чиновника и одновременно предводителя тогдашнего кочевого племени локайцев. Сам чиновник и скотокрад. Во времена эмира возглавлял воровскую шайку. Смолоду был религиозным фанатиком и отличался исключительной жестокостью. Военного образования не имел, учился в Гиссарской духовной медресе. Увлекался охотой, был метким стрелком.

Став во главе басмачества, Ибрагим-бек опирался главным образом на реакционные байские элементы. Его руководящая роль среди басмачества была закреплена фирманом бухарского эмира, сбежавшего в 1921 году в Афганистан.

В 1922—1923 годах (первые годы басмачества) на деньги английских колонизаторов и бухарского эмира Ибрагим-беку удалось разными путями собрать вокруг себя около десяти тысяч бандитов, во главе которых стояли более ста курбашей. С благословения английских разведчиков и реакционного мусульманского духовенства ибрагимовцы осаждали малочисленные гарнизоны Красной Армии, нападали на отряды милиции, уничтожали советские учреждения, разрушали транспорт и телефонную связь. Стремясь подавить революционное пробуждение таджикского народа, басмачи зверски расправлялись с каждым дехканином и его семьей за малейшее проявление связи с Советской властью, Красной Армией или сочувствие им.

Так английский империализм при помощи басмачей пытался задушить в Бухаре и во всем Таджикистане молодую Советскую власть и вернуть колонизаторские порядки.

Однако не так-то легко было запугать народ, начавший узнавать, что такое свобода, братство и справедливость, пришедшие к нему вместе с Октябрьской революцией.

Опираясь на дехкан, чекистские органы и Красная Армия провели в этот период в Таджикистане целую серию сокрушительных ударов по басмачам. В результате басмачество распалось как единое целое и стало действовать отдельными бандами. А осенью 1926 года Ибрагим-бек вынужден был с остатками своей «армии» бежать в Афганистан. В Кабуле он неплохо устроился под крылышком бывшего эмира бухарского, обладавшего большими суммами награбленных народных денег и ценностями.

Трудовой народ Таджикистана стал возвращаться к мирной жизни. На отобранных у баев и феодалов землях создавались первые совхозы и колхозы. Советские органы стали активно очищаться от чуждых элементов. Советы становились действительно дехканскими. В обстановке острой классовой борьбы активность трудового населения все более возрастала. Повсюду развертывалось наступление на байские и феодальные элементы.

Укрепление советского строя, всевозрастающий прогресс в политической, экономической и культурной жизни таджикского народа никак не устраивали английских империалистов и их марионетку — эмира бухарского. Они чувствовали, как почва уходит из-под ног, как с каждым годом уменьшается та питательная среда, на которой могло развиваться басмачество. Обреченные на политическую смерть, бывшие властители начинают плести нити заговоров и провокаций против Таджикской республики, засылать на ее территорию своих эмиссаров, шпионов и диверсантов.

В борьбе с Советской властью в Таджикистане английские колонизаторы, их резиденты в Индии и в Афганистане главную ставку по-прежнему делали на Ибрагим-бека. Они умело использовали властолюбие и алчность своего верного слуги.

— Завоевание Советского Таджикистана сделает тебя не только богатым человеком, но и властителем огромного богатого края, — говорили они Ибрагим-беку.

В то же время искусно подогревался религиозный фанатизм Ибрагим-бека. И главарь басмачей уже видел себя в роли спасителя мусульманской Средней Азии от «неверных» большевиков, рассчитывал на всеобщий почет и уважение не только на земле, но и на небе.

Эти иллюзии Ибрагим-бека усиливались под влиянием тайных писем, получаемых им от баев, курбашей, бывших эмирских чиновников, ишанов и мулл, оставшихся и притаившихся в Таджикистане. Все они обращались к своему повелителю с призывом вновь выступить против Советской власти, обещая ему всемерную поддержку.