— Хотел вас порадовать. С вашей Херсонщины прибыл еще один человек — женщина… Сидит в прихожей.

— Спасибо, пане Мазур.

Это сообщение очень встревожило Черненко. «Неужели атаман Новицкий что-то заподозрил и послал еще одного человека?» — подумал он.

Черненко оделся и вышел в прихожую. Но там уже никого не было. К нему снова подошел Мазур:

— Поговорили с землячкой?

— К сожалению, не застал. А она не говорила вам о себе, кто она, откуда?

— Как же, говорила. Это учительница Мария Гуржос из Глодоса. Ее прислал атаман Орел — Нестеренко. Интересовалась, есть ли здесь кто из глодосян.

Черненко поблагодарил Мазура. И в самом деле, сведения были ценные. Что-то скажет Мария Гуржос о положении на Украине? Вернее всего то же, что и другие: Украина к восстанию готова.

Вечером Черненко снова вызвал Галайда.

— Идемте со мною, пане Черненко.

Не спрашивая ни о чем, Черненко последовал за ним.

— Мы едем к пану генерал-хорунжему, — объяснил Галайда. — Он приказал мне привезти вас к нему.

«Держись, Степан!» — приказал себе чекист. Всю дорогу он обдумывал предстоящую встречу с петлюровским генералом Тютюником.

Остановились у большого красивого здания. Галайда ввел Черненко прямо в кабинет генерала.

В кабинете было трое военных: один, плотный, с холеным лицом и выдающимся вперед подбородком, сидел за большим письменным столом. Нетрудно было догадаться, что это и есть Юрко Тютюник — начальник повстанческого штаба.

— Мне доложили ваше донесение о положении на Елисаветградчине, — начал Тютюник. — Что же там все-таки делается? — Он вскинул глаза на Черненко.

Черненко повторил то, что докладывал Галайде. Тютюник бесцеремонно перебил его:

— Все это я уже читал. Вы лучше скажите: может ли Новицкий со своей организацией поднять народ на восстание в порученном ему районе?

— Нет, не может, — решительно ответил Черненко.

— Почему?

— За нами никто не пойдет. Утром мы поднимем восстание, а к вечеру красные нас раздавят.

— Это если вы будете действовать изолированно. А если разгорится огонь восстания, скажем, на Волыни, перекинется на Киевщину, в соседние с вами уезды — Звенигородщину, Уманщину?

Черненко старался запомнить каждое слово петлюровца — ведь тот говорил о планах восстания.

— Так как же? — нетерпеливо переспросил Тютюник.

— Это именно то, чего ждет Новицкий. Но время для этого еще не настало.

— Новицкий считает, что на Украине все еще сильны симпатии к большевикам?

— Да, пане генерале, именно так.

— Не узнаю Елисаветградчину! — снова воскликнул Тютюник. — Ведь не так давно это был один из самых боевых участков борьбы с врагами Украины. Что же, неужто там забыли имя головного атамана Петлюры? — с пафосом закончил он свою тираду.

Черненко молчал.

— Что же вы молчите? Что говорят у вас о Петлюре?

— У меня язык не поворачивается сказать вам об этом.

— Нет, уж вы поворачивайте своим языком. Мы должны знать настроение своего народа.

— Атамана Петлюру проклинают в народе.

Петлюровский генерал крутанул шеей, как будто ему стал тесен воротник.

— А вы знаете, пан Черненко, какими данными мы располагаем из вашей Херсонщины?

— Нет, не знаю.

— Подпольная организация Херсонщины имеет двадцать тысяч человек.

«Мария Гуржос!» — подумал Черненко.

— Позвольте вам сказать, что это грубая ложь. Двадцать тысяч подпольщиков! Да на всей Правобережной Украине даже большевики — легальная партия, стоящая у власти, не имеет столько членов. Да будь у подпольщиков не двадцать, а только одна тысяча, они бы давно провалились. Работать в подполье при большевиках неимоверно трудно!

Тютюник пристально вглядывался в лицо чекиста и вдруг спросил:

— А как действует ЧК на Украине?

У Черненко перехватило дух. Неужели весь этот разговор был просто игрой в кошки-мышки и петлюровцам все о нем известно? Но он заставил себя ответить как ни в чем не бывало:

— Пане генерале, ЧК сильно свирепствует.

Тютюник встал.

— Большевики, конечно, мастаки вести агитацию. Но единственное, перед чем можно у них преклоняться, — это ЧК. Здорово работают! Хамье, неучи стоят у власти, а такое умение! Дорого оно нам обходится. Вот… последние донесения с Правобережья… — И не договорил.

Черненко едва сдержался, чтобы не улыбнуться — молодцы, чекисты, еще одно контрреволюционное гнездо раскрыли. Знал бы Тютюник, перед кем он воздавал должное силе ЧК!

На другой день Черненко был уже в Ровно. Ровенская экспозитура будто преобразилась. Прежде здесь было тихо, пусто. Теперь по коридору шныряли какие-то люди. Все как на подбор рослые, с военной выправкой. Это насторожило чекиста.

Как ни хотелось ему поскорее вернуться на родину, он решил заночевать в Ровно, чтобы попытаться еще кое-что разузнать.

Ночевка в общежитии экспозитуры оказалась небесполезной. Черненко удалось узнать, что в Ровно сосредоточивается петлюровский отряд Василия Нельговского для переброски на Советскую Украину. Сформированная из отборных петлюровских офицеров, хорошо вооруженная банда Нельговского была передовым отрядом армии бандитов, которую Тютюник намеревался бросить на завоевание Украины.

Узнав о скорой переброске отряда, Черненко не мог больше ни минуты оставаться в Ровно. «Скорее, скорее домой!» — эта мысль не оставляла его.

Через шесть дней после приема у Тютюника разведчик уже был в Елисаветграде.

Визит чекиста в логово петлюровцев имел немаловажное значение не только для Елисаветградчины, но и для всей Украины. Проникнув в повстанческий штаб, разведав его замыслы, украинские чекисты смогли заблаговременно подготовиться к встрече «гостей» из-за рубежа.

В течение 1921 года одна за другой были разгромлены отборные части петлюровцев под командованием Нельговского, Гулого-Гуленко, Палия-Сидорянского и самого генерал-хорунжего Юрко Тютюника.

Не помогли ни подпольные контрреволюционные группы, ни помощь поляков, ни поддержка разведок Антанты, которые обещали бандитам «при успешном развитии событий» вооруженную помощь со стороны иностранных держав. Чекисты ликвидировали и подпольные контрреволюционные организации на Украине. Не избежал провала и атаман Новицкий со своими подручными.

…Покидая Львов, Черненко был уверен, что никогда больше не встретится с Тютюником. Но случилось иначе.

Зимой 1923 года он работал в центральном аппарате органов безопасности в Харькове. Вечером раздался телефонный звонок.

Председатель ГПУ УССР В. А. Балицкий сообщил Черненко, что Юрко Тютюник решил еще раз попытать счастья и переправился через советско-польскую границу. Его целью было оживить выдохшееся националистическое движение, создать новые центры контрреволюции на Украине. Едва ступив на советскую землю, Тютюник оказался в руках чекистов.

— Не мешало бы вам повидаться со «старым знакомым», — усмехнулся Балицкий.

Зайдя в комнату, Черненко сразу узнал Тютюника. Он сидел, опустив голову.

— Не узнаете? — спросил Черненко.

— Нет, — произнес Тютюник, не спуская глаз с Черненко.

— Помните, осенью 1921 года вы принимали меня в своем кабинете на Подзамче во Львове.

Тютюник порывисто встал.

— Вы чекист?

— Да.

— И были у меня во Львове?

— В качестве представителя атамана Новицкого.

— Нет, — повторил Тютюник, — не помню.

— А у меня память лучше. Помню, как вы интересовались настроениями селян, рабочих, интеллигенции. А потом вы спросили: «А как работает ЧК на Украине?» Я ответил, и вы сказали: «Здорово работает!» Теперь, пане генерале, сами убедились в этом.

Тютюнику ничего не оставалось, как только подтвердить:

— Да, теперь я в этом убедился на собственном опыте.

Центральный Исполнительный Комитет Украины, приняв во внимание раскаяние Тютюника, помиловал его, а затем и амнистировал. В первое время бывший начальник петлюровского «штаба генерального» вел себя лояльно, помогал органам безопасности Украины вылавливать петлюровских шпионов и диверсантов. Но с развертыванием в стране сплошной коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулака как класса Тютюник изменил свое отношение к Советской власти. Он приступил к активной нелегальной деятельности по сколачиванию антисоветского националистического подполья. Но благодаря бдительности советских людей вскоре был разоблачен чекистами и понес заслуженную кару.