Ришелье

ПЬЕСА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ

MONEY

Перевод H. НАДЕЖДИНОЙ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лорд Глоссмор.

Сэр Джон Веси — баронет, кавалер ордена Гвельфа, член Королевского общества, член Общества антиквариев.

Сэр Фредерик Блаунт.

Стаут.

Грейве.

Ивлин.

Капитан Дадли Смус.

Шарп.

Ток.

Франц — портной.

Тебурийт — обойщик.

Макфинч — ювелир и серебряных дел мастер.

Макстакко — архитектор.

Кайт — торговец лошадьми.

Кримсон — портретист.

Граб — издатель.

Патент — каретник.

Леди Френклин — сводная сестра сэра Джона Веси.

Джорджина — дочь сэра Джона Веси.

Клара — компаньонка леди Френклин, кузина Ивлина.

Члены клуба, слуги и т. д.

Место действия — Лондон, 1840 год.

Гостиная в доме сэра Джона Веси; на заднем плане двустворчатая дверь в другую гостиную; справа — стол с книгами и газетами, слева — диван, письменный столик.

Сэр Джон, Джорджина.

Сэр Джон. Да, он будет ровно в два. (Читает письмо с траурной каймой.) «Дорогой сэр Джон, с тех пор как умерла эта святая женщина, моя Мария…». Хм! Мария — его жена; она сделала из него мученика, а теперь он делает из нее святую!

Джорджина. Ну и что дальше — «с тех пор как она умерла»?

Сэр Джон (читает). «…я живу в холостяцкой квартире, куда я, разумеется, не смею пригласить дам. Поэтому разрешите мне, для ознакомления с завещанием покойного мистера Мордаунта, душеприказчиком которого я назначен, привести мистера Шарпа, стряпчего, в ваш дом, ибо ваша дочь является ближайшей родственницей покойного. Я буду у вас ровно в два часа. Генри Грейвс».

Джорджина. И ты действительно уверен, что бедный мистер Мордаунт сделал меня своей наследницей?

Сэр Джон. Да к тому же одной из богатейших наследниц в Англии. Неужели ты еще сомневаешься? Разве ты не ближайшая его родственница? Твоя дорогая матушка была ему родной сестрой. Пока он жил в Индии и копил несметные богатства, разве мы упускали малейшую возможность послать ему маленькое напоминание о нашей бескорыстной привязанности? Разве мой дом по был его домом, когда он в последний раз приезжал в Англию? Ты была тогда еще малюткой. Разве я не объедался из вежливости его отвратительными индийскими пряностями и пловами? Разве он не курил свой кальян — противный старый сумасброд… я хочу сказать, бедный милый друг — в моей лучшей гостиной? И разве ты хоть раз забыла назвать его «мой красавец-дядюшка», ибо этот достойный человек был тщеславен, как павлин?

Джорджина. И такой урод!

Сэр Джон. Наш дорогой покойник! Увы, он действительно был некрасив. Точно кенгуру, заболевший желтухой! И если он, после такого нежного отношения к нему, не сделал тебя своей наследницей, — тогда… тогда, видимо, все благороднейшие черты нашего характера: любовь к родне, чувство справедливости… прививают нам с детства совершенно впустую!

Джорджина. Превосходно, сэр! Кажется, я слышала эти слова в твоей последней речи в Таверне Масонов, когда ты выступал по важнейшему вопросу о чистке труб?

Сэр Джон. Ах, ты моя умница! Какая память! Сядь, Джорджи. Поскольку произошло это счастливейшее… я хочу сказать, печальнейшее событие, я, кажется, могу доверить тебе одну тайну. Ты видишь, какой у нас прекрасный дом — прекрасные слуги, прекрасное серебро, прекрасные обеды; все думают, что сэр Джон Веси очень богатый человек.

Джорджина. А разве нет?

Сэр Джон. То-то и оно, что нет. Все это враки, дитя мое, так и знай! Как жертвуют пескарем, чтобы поймать на удочку форель, так, ловко растратив одну гинею, можно приманить их целую сотню. В жизни есть два правила. Первое — людей оценивают не по тому, каковы они на самом деле, а по тому, какими они кажутся. Второе — если у тебя нет своих заслуг или своих денег, надо использовать чужие заслуги и чужие деньги. Мой отец заработал свой титул службой в армии и умер без гроша в кармане. За его заслуги я получил пенсию — четыреста фунтов в год; благодаря этим четыремстам фунтам в год я получил кредит на восемьсот фунтов; благодаря этим восьмистам фунтам я женился на твоей матери, которая принесла мне в приданое десять тысяч фунтов; благодаря этим десяти тысячам фунтов я получил кредит на сорок тысяч фунтов и платил Дику Сплетнику три гинеи в неделю, чтобы он всюду называл меня «скупердягой Джеком»!

Джорджина. Ха-ха! Довольно неприятное прозвище.

Сэр Джон. Зато солидная репутация. Назвать человека скупым — все равно, что назвать его богачом; а когда человека называют богачом — он пользуется всеобщим уважением! Благодаря этому уважению я завоевал избирателей, переменил свои политические убеждения, уступил свое место в палате министру, причем самое меньшее, что тот мог предложить взамен человеку с таким весом, — это контору по выдаче патентов с двумя тысячами годового дохода. Вот как надо добиваться успеха в жизни. Враки, только враки, дитя мое!

Джорджина. Надо сказать, что ты…

Сэр Джон. Знаю жизнь — ну, разумеется. Что же касается твоего состояния, поскольку мои расходы превышают мой доход, мне нечего оставить тебе; однако даже и без дядюшкиных денег, ты всегда слыла богатой наследницей «скупердяги Джека». То же можно сказать и о твоем воспитании. Я шел на любые издержки, чтобы дать тебе возможность блеснуть, — о, я не забивал тебе голову всякими историческими событиями и проповедями, — но ты умеешь рисовать, петь, танцевать, с достоинством входить в комнату… Так воспитывают в наше время благородных девиц, чтобы они стали гордостью родителей и счастьем супруга, когда они его поймают. Кстати, о супруге: ты знаешь, мы думали о сэре Фредерике Блаунте.

Джорджина. Ах, папа, он такой очаровательный…

Сэр Джон. Был очаровательным, дорогая, пока мы не узнали о смерти дядюшки. Но для столь богатой наследницы, как ты, мы будем искать по меньшей мере герцога. Куда же это запропастился Ивлин?

Джорджина. Я его не видела. Какой странный человек — такой насмешник, — а ведь может быть очень приятным.

Сэр Джон. Шутник? Циник? Никогда не знаешь, как к нему подступиться. Мой личный секретарь, бедный родственник, ничего за душой не имеет, а ведь глядит на всех нас свысока, черт побери!

Джорджина. Так зачем же ты держишь его у себя, если от него нет никакого толка?

Сэр Джон. Вот тут ты ошибаешься. У него множество талантов: он подготавливает мои речи, пишет мои памфлеты, проверяет мои расчеты. Мой доклад о последней Комиссии принес мне большую известность, и меня поставили во главе новой Комиссии. Кроме того, он все же наш родственник — ему не надо платить жалованья, а доброе отношение к бедному родственнику всегда ценится в свете. Великодушие — весьма полезная добродетель, особенно когда оно ничего не стоит. Вот с другой нашей родственницей, Кларой, дело обстояло совсем иначе: ее отец счел возможным назначить меня ее опекуном, хотя у нее не было ни гроша, — весьма обременительно и никакой пользы. Поэтому я сбыл ее с рук леди Френклин, моей сводной сестре.