Сообщения об этих событиях дошли до Франции с опозданием. Герцог Бургундский, конечно, знал о миссии арманьяков в Лондон из перехваченных бумаг Жака Леграна. Но впервые он узнал о ее результатах в середине июня, когда в Бурж ему привезли копию письма Генриха IV к Четырем членам Фландрии. В письме, написанном из Вестминстера незадолго до заключения договора, говорилось о предложениях, сделанных ему арманьяками, и сообщалось о его планах военных действий совместно с ними. Ссылаясь на англо-фламандское перемирие, Генрих IV призвал фламандцев отказаться от любой помощи герцогу Бургундскому в его военных предприятиях во Франции. Через несколько дней один из капелланов принца Уэльского прибыл в осадный лагерь под Буржем с письмом от своего господина, в котором тот сообщал о случившемся и заявил Иоанну, что в сложившихся обстоятельствах он не может продолжать переговоры. Подробности были уточнены Жаном де Кернезом. Его отчет, адресованный Карлу VI из Англии, должно быть, достиг лагеря под Буржем в начале июля. "Поспешите завершить ваши операции, — писал он, — поскольку английская армия собирается, а их флот готов отплыть во Францию"[392].
Прибытие английской армии под Бурж изменило бы военный баланс сил. Герцог Анжуйский и граф Пентьевр, которые были главными союзниками Иоанна Бесстрашного среди высшей знати, направлялись на подкрепление к нему с примерно 2.500 человек. Но даже в этом случае объединенные силы англичан, гарнизона Буржа и войск Артура де Ришмона и Карла Орлеанского превзошли бы их по численности. В полевом сражении грозный корпус из 3.000 лучников, вероятно, стал бы решающим. Герцог Бургундский был вынужден отказаться от своей политики безоговорочной капитуляции и договориться с герцогом Беррийским до прибытия англичан. Было заключено короткое перемирие. Герцоги Беррийский и Бургундский встретились в тщательно подготовленном месте в атмосфере взаимного недоверия. Две стороны были разделены деревянным барьером. Герцог Беррийский появился в кольчуге и шлеме, с мечом и топором в руках. "Я признаю, что поступил неправильно, — сказал он своему племяннику с полными слез глазами, — но ты, несомненно, поступил еще хуже". Уходя, он добавил: "Во времена твоего отца мы никогда не нуждались в таком барьере между нами". "Это не моя заслуга", — ответил Иоанн Бесстрашный. Последовавшие за этим переговоры продолжались несколько дней и внесли раскол в оба лагеря. Среди арманьяков в городе существовало привычное разделение на тех, кто в основном хотел вернуть конфискованное имущество и утраченный статус в правительстве, и тех, чьей главной целью было отомстить за убийство Людовика Орлеанского. Были и те, кто хотел продержаться до прибытия англичан. Другие считали, что полагаться на этих опасных союзников позорно, и предпочитали обойтись без их помощи. Канцлер герцога Беррийского, который должен был знать правду, в упор отрицал наличие какого-либо соглашения с англичанами. Некоторые защитники, решив сорвать переговоры, игнорировали перемирие и совершали вылазки в осадный лагерь во время их проведения. Что касается бургиньонов, то их многое настраивало друг против друга. Одни соглашались с Дофином и герцогом Барским в том, что война затянулась. Другие сомневались, что захват Буржа еще возможен. Третьи были фанатиками и настаивали на безоговорочной капитуляции города. Четвертые получили конфискованное у арманьяков имущество, которое они не желали отдавать в рамках какой-либо сделки с ними.
В конце концов, герцог Бургундский одержал верх благодаря своей непреклонности и силе характера. 12 июля его штаб отправил в город послание с кратким изложением условий, на которые он был согласен. Это был короткий и бесстрастный документ, который давал Иоанну все, что он хотел, за исключением публичного унижения герцога Беррийского. Обе стороны обязались соблюдать Шартрский мир. Арманьяки должны были сдать Бурж и открыть все свои другие крепости с гарнизонами для офицеров короля. Они также должны были отказаться от "любого договора или союза, который они, как говорят, заключили с англичанами" и от любого другого союза, направленного против герцога Бургундского. Взамен герцог Бургундский и его союзники обещали очень мало. По их словам, они сделают все возможное, чтобы убедить Карла VI восстановить должности и имущество, которых арманьяки лишились. Защитникам Буржа было дано время до трех часов следующего дня, 13 июля, чтобы согласиться на капитуляцию. В назначенный час Карл VI стоял перед стенами в полном вооружении под палящим зноем, рядом с ним на копье развевалась Орифламма, а вся его армия выстроилась в линию по равнине у него за спиной. Внутри города арманьякские принцы все еще спорили об условиях. Наконец они решили отвергнуть их. Но герцог Беррийский был настроен так же решительно, как и Иоанн Бесстрашный. Он отправил королю послание с согласием. Это было последнее публичное выступление короля в течение трех месяцев. Через несколько часов, когда через лагерь прошли герольды, объявившие о прекращении военных действий, король вновь впал в забытье после самого продолжительного и активного периода ясности за многие годы. Однако даже в этот период относительной ясности рассудка Карл VI мало способствовал принятию решения о войне с герцогом Беррийским и ничего — решению о заключении мира с ним. Его единственной функцией теперь было придавать вес решениям других людей. По крайней мере, он это сделал[393].
Для герцога Бургундского это был замечательный результат, учитывая слабость его позиций всего за неделю до этого. 16 июля 1412 года герцог Беррийский передал ключи от города Дофину. Формальности были завершены в деревушке Аржанвьер на берегу Луары напротив Ла-Шарите, куда герцог Бургундский удалился вместе с королем и Дофином, чтобы избежать затхлого воздуха вокруг Буржа. Здесь неделю спустя, 22 июля, арманьякские вожди, участвовавшие в обороне Буржа, принесли обычную клятву соблюдать условия мира. К ним присоединились эмиссары Карла Орлеанского и его братьев, которые от их имени обязались также соблюдать условия мира. Затем они приступили к тому, чтобы как можно быстрее похоронить свой позорный договор с англичанами. От имени короля был выпущен ордонанс, аннулирующий его и приказывающий арманьякским принцам отказаться от договора. Герцоги Беррийский и Бурбонский, а также Шарль д'Альбре отправили письма Генриху IV и принцу Уэльскому, в которых ссылаясь на приказ короля, заявили, что считают себя свободными от ранее принятых обязательств[394].
Оставался сложный вопрос, как получить официальную королевскую санкцию на эти меры в то время, когда король не мог даже их одобрить. Для решения этого вопроса в Осере был созван Большой Совет. Были предприняты все попытки сделать его как можно более представительным. На Совет созвали всех королевских принцев и ведущих дворян королевства, а также государственных чиновников, делегации от Парламента, Парижского Университета и представителей всех крупных городов, обнесенных стенами. Заседание пришлось отложить, чтобы дать всем возможность добраться до места. В итоге 22 августа оно открылось в большом зале бенедиктинского аббатства Сен-Жермен в Осере. В зале был установлен деревянный помост, на котором восседал Дофин в окружении принцев, дворян, чиновников, судей и докторов Университета. Масса представителей и зрителей заполнила монастырь и площадь снаружи. Карл Орлеанский прибыл с опозданием, в сопровождении своего брата, графа Вертю. Оба молодых человека были одеты в траурные черные одежды. Их сопровождала свита, подобающая королю, и вооруженный эскорт из примерно 2.000 солдат, включая английских латников и лучников из Гаскони. Королевский клерк зачитал условия мира, которые в основном совпадали с теми, что были согласованы под Буржем. Герцоги Орлеанский и Бургундский согласились, что убийство Людовика Орлеанского будет прощено и что эта тема никогда больше не будет подниматься между ними. Они обещали отказаться от всех своих соглашений и договоренностей с англичанами и никогда больше не прибегать к английской помощи для достижения своих целей. Когда они поклялись соблюдать условия мира, по приказу Дофина каждый присутствующий вооруженный человек бросил свой меч на землю и, подняв правую руку, принес ту же клятву. В тот же день был издан королевский ордонанс от имени Дофина и королевского Совета, восстанавливающий Карла Орлеанского и его братьев и сестер во всех их конфискованных владениях. Во время одной из тех неискренних демонстраций примирения, которые так нравились современникам, герцоги Бургундский и Орлеанский на следующее утро разъезжали на лошадях бок о бок, а их последователи бормотали клятвы себе под нос. Большая часть войск, находившихся под Буржем, уже была распущена. Остальные разошлись после собрания в Осере. Карл Орлеанский распустил свои войска чуть позже. Правда заключалась в том, что после дезертирства герцога Беррийского у Карла и его брата не было иного выхода, кроме как подчиниться. Условия договора были не более чем старым, унизительным Шартрским миром, повторенным в надежде, что три года ожесточенной гражданской войны научат людей забыть обиды прошлого[395].
