Сражение при Сен-Клу проходило с жестокостью, подтверждающей старую пословицу о том, что самые беспощадные войны — это войны гражданские. В таких войнах, не было места рыцарским условностям. Враги обязательно были предателями. Крах даже минимальных норм приличия был наиболее очевиден в обращении с пленными. Около трех четвертей защитников Сен-Клу погибли, многие из них были убиты уже после окончания сражения. Значительная часть из них были дворянами, которые были бы выкуплены в войне королевств. Возможно, именно поэтому большинство наиболее известных пленников, включая Колена Пюизе, Арнотона де Борда и Мансара дю Буа, были захвачены англичанами, которые были равнодушны к делу, за которое сражались, и больше заинтересованы в деньгах, чем в мести. Когда англичане вернулись со своими пленниками в Париж, французы потребовали, чтобы их отдали для наказания. Англичане отказались и заявили, что имеют право на своих пленников и обязаны защищать их. Такой ответ вызвал бунт, в ходе которого было убито несколько парижан. Все закончилось тем, что пленных схватили и отвезли в Шатле, где многих из них постигла бесславная смерть. Колен Пюизе и еще шесть человек были казнены на площади Ле-Аль, а их головы выставлены на пиках. Через несколько дней был казнен рыцарь герцога Бурбонского, а затем четыре бретонских оруженосца. Мансар дю Буа, рыцарь, которым очень восхищались, имевший друзей в обоих лагерях, отказался просить о помиловании. Его жестоко пытали в Шатле, а затем обезглавили по приказу герцога Бургундского вместе с пятью другими. Гийома Батайля, вероятно, постигла бы та же участь, если бы его не увезли англичане. Арнотон де Борд просидел в тюрьме несколько месяцев, прежде чем был освобожден в обмен на большой выкуп. Другие безвестно умерли в парижских тюрьмах от голода или пыток.

Месть настигла даже мертвых. 13 ноября, через два дня после возвращения армии из Сен-Клу, все духовенство Парижа собралось в церкви Сент-Женевьев, чтобы услышать, как на кладбище Нотр-Дам зачитывается знаменитая папская булла 1362 года против разбойников и рутьеров. Арманьякские принцы были отлучены от церкви в соответствии с ее условиями вместе со всеми, кто следовал за ними. В регионах, где принцы были сильны, декрет был мертвой буквой. Но в Париже это означало, что телам их людей было отказано в христианском погребении. Тех, кто умер в тюрьме, собирали в телеги и сбрасывали в братскую могилу у свиного рынка в тени Лувра. В сельской местности вокруг столицы трупы арманьякских солдат собирали и сбрасывали в придорожные канавы или просто оставляли гнить на полях, где они пали[363].

В течение нескольких дней после битвы при Сен-Клу в Париже проходил Большой Совет, на котором присутствовали все лидеры бургиньонов, чтобы обсудить, что делать дальше. К этому времени бургиньоны испытывали серьезные финансовые затруднения. Иоанн Бесстрашный получил субсидию в размере 60.000 экю от Фландрии и занял все, что мог, у финансистов в Париже и Брюгге, а также у своих друзей, родственников и подданных. Остальное он намеревался получить из королевской казны. Но казна была пуста. Партия бургиньонов, контролировавшая королевский Совет, в конце августа заложила большую часть оставшихся драгоценностей короля и обесценила монету, что принесло скромную прибыль. В сентябре было объявлено о выпуске 300.000 ливров, впервые с 1406 года, но из-за беспорядка в стране бургиньоны не смогли этого сделать. На этом фоне не могло быть и речи о продолжении военных действий в том же масштабе, что и в последние два месяца. Было решено распустить большую часть профессиональных войск герцога, включая почти всех дорогостоящих английских наемников. Герцог сохранил от 5.000 до 6.000 человек, включая более 500 англичан, в основном лучников. Остальные английские экспедиционные силы были оплачены за счет средств принудительного займа, наложенного на высших государственных служащих столицы. 23 ноября 1411 года граф Арундел получил от герцога благодарность за свои услуги и жалованье его войскам, а также щедрые подарки в виде драгоценностей, посуды и денег взамен выкупа, который его люди потеряли, когда их пленники были захвачены парижской толпой. Затем граф вместе со своими людьми отправился в Кале[364].

То, что осталось от бургиньонской армии, было задействовано в серии местных кампаний, направленных на захват владений видных арманьяков и уничтожение их гарнизонов в пределах досягаемости из Парижа. Главной целью был герцог Беррийский. Как и парижские лидеры, Иоанн Бесстрашный убедил себя в том, что герцог Беррийский стоял за всеми действиями арманьякских принцев после заключения Бикетрского мира. Вероятно, он ошибался в этом. Факты свидетельствуют о том, что организаторами были молодые орлеанские принцы и граф Арманьяк. Но герцог Беррийский, безусловно, не симпатизировал режиму в Париже, и с ним нужно было разобраться. Он был старшим королевским принцем и, вероятно, единственным, кто обладал статусом и политическим влиянием, чтобы ослабить контроль бургиньонов над королевским Советом и требовать внимания короля в моменты ясности его рассудка. В конце октября 1411 года, вскоре после вступления Иоанна Бесстрашного в Париж, королевский Совет отстранил герцога Беррийского от должности королевского лейтенанта в Лангедоке, которую он занимал более десяти лет. Это был смертельный удар по его власти. Доходы от королевских налогов в Лангедоке составляли большую часть его дохода. Герцог Беррийский не смирился со своим увольнением и отказался признать его законность. Из замка Монтаржи он опубликовал открытое письмо, в котором осудил свою отставку как дело рук "лживых и нелояльных предателей и лжецов", которые держали короля, его супругу и сына в плену в Лувре. Затем он удалился в свою столицу в Бурж. В одно мгновение герцог Беррийский превратился из пассивного сторонника арманьякской коалиции в активного участника[365].

В конце ноября 1411 года пятнадцатилетний Дофин Людовик Гиеньский был посвящен в рыцари своим тестем и получил номинальную ответственность за наступление на интересы своего двоюродного деда. План состоял в том, чтобы направить около 3.000 латников и 2.000 лучников против гарнизона герцога Беррийского в Этампе и других арманьякских замков в Босе. К этому предприятию присоединилась большая толпа парижан во главе с мясником Тома Легуа, а также около 350 англичан под командованием сэра Гилберта Умфравиля. Их было больше, чем требовалось для этой цели, но герцог Бургундский был полон решимости, чтобы Дофин добился успеха в этой своей первой военной кампании. Арманьяки были в замешательстве после поспешного бегства из под Парижа. Единственное серьезное сопротивление было оказано в Этампе, где лейтенант герцога Беррийского Луи де Босредон отказался сдаться при приближении бургундско-парижско-английской армии. Однако нижний город сразу же открыл ворота, а артиллерия и саперы герцога Бургундского в течение трех дней разрушили часть стены замка. Гарнизон продержался в древней крепости, XII века постройки, еще пять дней и сдался только тогда, когда осаждающие собирались заложить под нее мину. Для переговоров о капитуляции явился Луи де Босредон в табарде (гербовой накидке), расшитой золотой тесьмой с гербом герцога Беррийского. Он получил свободный выход из крепости, но несколько его людей были отправлены в Париж для казни как предатели. Другой гарнизон герцога Беррийского в этом регионе, в Дурдане, заключил соглашение о капитуляции, как только узнал о судьбе Этампа. Таким образом, единственными значительными опорными пунктами арманьяков между Сеной и Луарой оставались крепость Дре с мощным гарнизоном Шарля д'Альбре, и замок герцога Беррийского в Монтаржи. За короткой кампанией в Босе последовал еще один ожесточенный спор о пленных, поскольку англичане пытались настаивать на условностях войны между дворянами перед лицом ярой ненависти гражданской войны во Франции. Когда их призвали отдать пленных парижским трибуналам, сэр Гилберт Умфравиль ответил, по словам английского хрониста его семьи, что "они пришли не как мясники… а как союзная армия". Пленные, сказал он, имеют право на защиту и, в конечном счете, на освобождение, "заплатив за это столько, сколько потребует армия"[366].