Военные планы Англии на этот год оказались невыполнимыми даже в том урезанном виде, который они приняли к концу марта 1405 года. Главным пунктом была морская экспедиция сына короля Томаса Ланкастера, который должен был провести серию рейдов против французского побережья, прежде чем отправиться в Гасконь. В итоге первой целью Томаса стало побережье Фландрии. Последствия нападения на регион, население которого в основном было настроено к Англии хорошо, были тщательно продуманы Советом английского короля. Теоретически отношения Англии с Фландрией все еще регулировались временным договором от марта 1403 года с Четырьмя членами Фландрии. Но стремления Четырех членов и политика графа были двумя разными вещами. Договор так и не был официально принят ни Филиппом при жизни, ни его вдовой после его смерти. Почти непрерывные переговоры в Кале не смогли превратить его в постоянное соглашение. Тем временем резко ухудшилась ситуация в Северном море, где фламандские каперы были особенно активны и часто находились под негласной защитой офицеров герцогини. Захват Роберта Мэсколла, епископа Херефордского, в сентябре 1404 года, когда он возвращался по морю после визита в Рим, вызвал бурю эмоций в Англии, тем более что были все основания полагать, что герцогиня попустительствовала его последующему задержанию, с целью выкупа, в Дюнкерке. После двух лет бесплодной дипломатии постоянные представители английского короля в Кале стали очень мрачно смотреть на перспективу заключения соглашения, пока Фландрией управляет французская династия с корпусом французских чиновников, преданных интересам Франции. Их суждение было в основном верным, о чем убедительно свидетельствует внутренняя переписка вдовствующей герцогини Бургундской со своими чиновниками. Не помогло и то, что главный английский переговорщик, Николас Риштон, был придирчивым и никогда не мог найти общий язык со своими фламандскими коллегами. "Самый несговорчивый и ссорящийся человек", — жаловались они. Совет Генриха IV обсуждал с ним последствия прекращения неофициального перемирия с Фландрией. Его совет был характерным для этого человека. Он сказал, что не помешает напомнить фламандцам о цене войны[197].

Итак, около 14 мая 1405 года флот Томаса Ланкастера появился у Дюнкерка. Корабли имели двойные экипажи, на их борту находилось 700 латников и 1.400 лучников, включая не менее двух графов и двенадцать рыцарей-баннеретов. Если предположить, что моряки также были вооружены, то общая боевая сила составляла не менее 5.000 человек. Флот действовал вдоль побережья Фландрии от Дюнкерка до Слейса. По всему Артуа и Фландрии были спешно набраны войска и брошены на побережье. Но они опоздали, чтобы помешать англичанам опустошить остров Кадсан к северу от Звина, а затем, в ночь с 24 на 25 мая, штурмовать сам Слейс. Налетчикам не удалось проникнуть в город благодаря энергичному обстрелу с крепости у входа в гавань. Но они разрушили соседние деревни, разграбили их церкви и унесли колокола в качестве трофеев. Корабли были сожжены на стоянках во внешней гавани, включая три ценных генуэзских каррака и французские суда с грузом, оцениваемым в 150.000–200.000 золотых дукатов. После пяти дней пребывания на берегу англичане погрузились на корабли и ушли со своими призами. Набег стал сенсацией, вызвав панику во Фландрии и большей части северной Франции. Герцог Бургундский был в ярости. Он созвал дополнительные войска из Бургундии и сосредоточил их в гарнизонах западной Фландрии и Артуа. Иоанн призвал Четырех членов утвердить новые налоги для содержания армии в 8.000 человек и лично выступил в поход к Слейсу. В конце июня он отправил эмиссаров в Париж, чтобы они настаивали на необходимости полномасштабной осады Кале перед королевским Советом. Но внимание Совета было сосредоточено на другом месте. Жан де Рье находился в Бресте с 2.600 человек, ожидая благоприятного ветра, который помог бы переправить его в Уэльс. В Сентонже собирались войска для штурма Бордо. Совет наотрез отказал герцогу. В довершение всего Людовик Орлеанский добился назначения себя генерал-капитаном в Нормандии и границы в Пикардии. Это дало ему возможность контролировать ход войны на севере, как он уже это делал на юге, и руководить военными операциями Франции в некоторых наиболее важных частях владений герцога Бургундского во Фландрии и Артуа[198].

Из Фландрии Томас Ланкастер отплыл на юг в начале июня 1405 года. Флот проделал свой путь вдоль побережья Франции от Булони до Ла-Рошели, атакуя города и гавани вдоль берега и проникая десантами на тридцать миль вглубь страны в поисках возможностей для разрушения и грабежа. Только на полуострове Котантен были атакованы пять городов и тридцать шесть деревень, включая Ла-Уг, Барфлер и Монтебур. От многих из них остались обугленные руины. Однако на этом английские военные действия против Франции в 1405 году закончились. Первоначальный план Томаса Ланкастера по продвижению в Гасконь был отменен вместе со всеми другими агрессивными проектами, выдвинутыми Большим Советом ранее в этом году[199].

К середине лета казна английского правительства была пуста. Первая часть парламентской субсидии была израсходована, а вторая должна была поступить только в ноябре. Докладывая недоверчивому монарху, Совет терпеливо объяснял, куда ушли деньги. Большая их часть пошла на оплату долгов кредиторам, которые предоставили деньги на дорогостоящие предварительные мероприятия. Часть ушла на погашение накопившихся больших задолженностей за службу войск в Уэльсе, без которых солдат невозможно было бы убедить служить там снова. Включая суммы, потраченные на ремонт королевских кораблей, от 19.000 до 20.000 фунтов стерлингов были направлены на морские операции. Остальные средства пошли на различные срочные платежи для защиты шотландской границы, шотландского союзника короля Джорджа Данбара, гарнизона Кале, королевского двора и на обычные расходы правительства. К июлю король стал брать большие займы у синдикатов, организованных мэром Лондона, и возобновилась знакомая картина задержки платежей и нечестных расчетов[200]. Но решающей причиной остановки похода Томаса Ланкастера, вероятно, были не деньги, поскольку его люди получили свои авансы и вряд ли дезертировали бы в разгар прибыльной грабительской кампании. Похоже, что в конце июня они были отозваны, поскольку на севере Англии вспыхнуло крупное восстание.

Центральной фигурой восстания был Генри Перси, граф Нортумберленд. Ему были возвращены обширные владения, конфискованные у него после восстания 1403 года. В конце концов он даже вернул себе королевскую крепость Бервик. Но он потерял все свои другие королевские должности, включая должность хранителя границы, которая была передана Ральфу Невиллу, графу Уэстморленд, на западе и третьему сыну короля, Джону Ланкастеру, на востоке. Со временем Джон станет выдающимся воином и администратором, но в 1403 году ему было всего четырнадцать лет, и ему не хватало опыта даже по стандартам того времени, когда ответственность начиналась очень рано. На практике проведение королевской политики перешло к Уэстморленду по обе стороны Пеннинских гор. Его поддерживала влиятельная группа военных и чиновников, связанных с королевским герцогством Ланкастер. Перси и их союзники были в значительной степени оттеснены. Потеря прежнего статуса была глубоко неприятна для Нортумберленда и подорвала его влияние на своих вассалов и сторонников на северо-востоке, как, несомненно, и было задумано. Это также ослабило его позиции в отношениях с пограничными лордами Шотландии, которые всегда были важным фактором в политике Перси. Со своей стороны, у последователей Перси были свои претензии, поскольку после отстранения Нортумберленда от руководства на границе они оказались более подвержены финансовым проблемам правительства Генриха IV. Ни Уэстморленд, ни Джон Ланкастер не были в состоянии заплатить из собственных средств, когда Казначейство их подвело, как это ранее делали безмерно разбогатевшие Перси. К этим глубоко укоренившимся региональным проблемам добавились и другие, более личные обиды, многие из которых стали частью горького послевкусия Ланкастерского переворота 1399 года[201].